УЕДИНЕННЫЙ ПОШЕХОНЕЦ. Литературно-краеведческое приложение

НЕ СТОИТ СЕЛО БЕЗ ПРАВЕДНИКА

 Мой личный интерес к истории села Холм-Огарев возник не на пустом месте. Родитель наш Леонид Александрович Лапшин, как и все известные шесть поколений пращуров, погребенных на погосте церкви Дмитрия Солунского села Мирословки, родился в 1897 году в деревне Мелеховке Великосельской волости, расположенной примерно в пяти километрах от Холм-Огарева.


Там он закончил два класса церковно-приходской школы,  рос, работал мальчиком на подсобных работах в трактире хозяина Мягкова в соседнем селе Макарове (Семибратово Ростовского района). В народе эту местность, прилегающую к селу, называли Кураковщина, по имени владельцев - князей Куракиных.


НЕОПАЛИМАЯ КУПИНА


В 70-е годы при укрупнении деревень в село Холм-Огарев из деревни Божинское переехала моя тетя с мужем. Они жили в добротном деревянном доме, где некогда жил их родственник, священник местной церкви.


Тогда я и приехал впервые в Холм, сразу же после демобилизации из армии. Сам вид села меня приятно удивил. По своему расположению оно выгодно  отличалось от других селений, вольготно раскинувшись двумя посадами крепких домов по  южному склону холма. У его подножия располагался большой овальный пруд, и, как бы подчеркивая правильные формы села, шел еще один посад домов вдоль подошвы горы.


В доме родственников хранились иконы, в сундуке - церковные книги, пахнущие ладаном и воском. К  сожалению, многое бесследно пропало в результате пожара: патефон с большой трубой, прялки, глиняные кувшины и прочая старая рухлядь.  Возможно, часть икон принадлежала храму. С утратой реликвий, казалось, ушла надежда узнать что-то большее о селе и храме. Но помог уникальный случай.  В мои руки попала архивная храмовая опись имущества церкви Живоначальной Троицы, датированная 29 мая 1814 года.


ЛАПШОВНИКИ, ТОЛСТОУХИЕ, ОКОВНИКИ


И ДРУГИЕ


В настоящее время в существующих исторических источниках нет ни одной ссылки о происхождении названия села. Ответ на этот вопрос можно найти в личных именах первопоселенцев, фамилиях владельцев имений, географических названиях, легендах, поверьях, роде занятий жителей, в их прозвищах.


Так, по перечневым книгам владельцев имений Ростовского уезда 1723 - 1731 годов можно узнать, что села Мирословка, Заречье, Холщевка, Божинское, Крутой Враг, Усово, деревни Кадникова, Турково принадлежали Ростовскому Богоявленскому Авраамиеву монастырю. Он был основан в конце XI - начале XII века Авраамием на месте, где стоял языческий идол. В  далекие времена у ростовчан   было свое  прозвание - «лапшовники» или «толстоухие», у жителей села Угодичи - «иерусалимцы» или «оковники». Не потому ли жителей деревни Лемеховки по принадлежности к Ростовскому монастырю или по профессиональной принадлежности, как людей, выпекающих для монастырских нужд просфору или иную снедь, прозвали Лапшиными?


ОГАР


Что касается села Холм-Огарев, то можно обратиться, к примеру, к родословным книгам.


Так, дворяне Огаревы, Огарковы, происходили от мурзы Кутлу-Мамета, по прозванию Огар, который выехал из Золотой Орды к великому князю Александру Невскому в 1252 - 1263 годах и крещен с именем Пантелеймон. В переводе с тюркского корень «огар» переводится как вид корабля или птица. Крупная высоконогая утка в полете напоминает гуся с длинной шеей и ярко-рыжим оперением. Возможно, обладатель прозвания был привлекательной наружности воин - смуглый, рыжеволосый. Большинство тюркских и монгольских народов считали птицу огарь священной, охота на нее была запрещена. На гербе Огаревых кроме прочих изображений тоже можно рассмотреть стрелу, на которой сидит птица.


Другое предположение исходит из следующего обстоятельства. Рядом с первым холмом стоял другой, оба они состояли из щебня и камня, который с давних времен использовали для строительных целей. Такая же гряда холмов располагается в районе села Великого: Мельничная, Го-


родище, Безымянный холм, Черная, Крестовая, Шушина, Пятницкая гора.  А далее на север к Ярославлю - Карабитова гора, Лучинская, Крестовая, Пятницкая. Некоторые из них, как и первые,  также с давних пор разрабатывались местными жителями для добычи песка, камня, булыжника. Строительный материал шел и на строительство железной дороги Москва - Ярославль в 1870 году.


Возможно, на этих работах использовали труд переселенцев, в том числе крепостных дворян Огаревых, Огарковых, которые, кстати, относились к тверскому, тульскому, петербургскому дворянству. Переселенцы могли получить прозвание как люди, принадлежащие Огаревым. По той же аналогии целый микрорайон в Заволжском районе - Тверицы -  получил свое название от переселенцев Тверской губернии.


Есть еще несколько предположений, относящихся к более древним временам. Может быть, в этих местах занимались изготовлением древесного угля или кузнечным промыслом - тогда мог появиться корень «огар», обозначающий окалину железа, остатки от пожара. «Огарь» имеет еще одно обозначение - высокий. Близкий по звучанию и смыслу корень «кара»  имеет тоже несколько  значений:  черный, темный, в переносном смысле - великий, могучий, сильный. Может быть, потому Карабитова гора, Холм-Огарев так и называются в переводе с тюркского - высокий или великий холм.


Есть и другой вариант. Название гора Черная наводит на мысль, что на ней находилось капище древних людей, где проводились  священные ритуалы. Зола от кострищ с годами перемешивалась с песчаным грунтом, в котором археологи находили раковины, остатки костей птиц и мелких животных, которые образовывали так называемые культурные слои. Они и послужили источником новых названий. 


На самом деле в 1889 году крестьянин Михаил Чулнов нашел на глубине двух аршин  хорошо сохранившиеся останки древних людей с каменными орудиями труда. Их исследовали в разное время археологи Я. И. Ушаков, А. А. Спицин, В. А. Городцов.


Привлекают внимание раскопки в этих окрестностях сотрудника Института археологии И. С. Абрамова, который обнаружил останки древних людей с признаками сожжения. Первые христиане этих людей  вполне могли насмешливо называть «огарками».


ПОТОМКИ


ЧЕШСКИХ


КОРОЛЕЙ


К  тайнам топонимики присоединяются не менее  интересные исторические загадки.


По перечневым книгам владельцев имений Ростовского уезда 1723 - 1731 годов можно узнать, что село Холм-Огарев с деревнями Рудина, Большая, Петраково, Поляны, Вострецово, село Горе-Грязь, Пятницкая гора, деревни Поповское, Марковицы   относились к дворцовой вотчине. В 1761 году Холмецкую волость Петр III подарил своему камердинеру Степану Ефимовичу Карновичу. Теперь об этом роде мы знаем больше, чем прежде. Их фамилия произошла от чешского города в Верхней Силезии под названием Кирнов.


Первое письменное упоминание о поселении относится 1240 году,  когда чешский король Вацлав I пожаловал монастырю Тишнов деревни, иначе называемые в народе Кирнов. Городской статус поселение получило в 1269 году, когда был  воздвигнут крепкий каменный замок, ставший резиденцией князя Николая I (Миколоша), представителя боковой линии Оттокара II, чешского короля рода Пржемысловичей. Потомки этой линии были правителями Опавы, Крнова и Ратибора долгие годы…


ТРОИЦА


После смерти отца семейства Степана Ефимовича Карновича в 1788 году имение Холм-Огарев досталось Николаю Степановичу и его сыну Николаю Николаевичу Карновичу. В 1813 году Варвара Николаевна, сестра Николая Николаевича, обратилась к архиепископу Ярославскому и Ростовскому Анатолию с просьбой о строительстве каменной церкви Святой Троицы взамен старой в селе Холм-Огарев. Она должна была иметь два придела -  святителя Николая Чудотворца и святой великомученицы Екатерины.


В это время Николай находился в ярославском ополчении в сводном отряде А. И. Бибикова при осаде морского города-крепости Данциг. Заслуживает внимания такой факт из биографии Николая Николаевича. Однажды в первых числах августа однополчане Сукин и Карнович получили задание форсировать с двумя батальонами реку Вислу. Но случилось непредвиденное. Северный ветер все усиливался, и разыгрался шторм. Уровень воды в реке стремительно поднимался, началось наводнение.  К чести командиров, Сукин и Карнович смогли на виду у неприятельских дозоров спасти от смерти людей. Они благополучно перевезли лодки, лошадей, оружие, амуницию в безопасное место и не дали неприятелю воспользоваться добычей. Храм Живоначальной Троицы и был построен как мемориал, посвященный памяти православных воинов, чин которых соблюдался ежегодно.


В 1814 году, 1 июня, кладка трапезы была окончена и покрыта железом, и в ней, по сдаточной грамоте, придел во имя святителя Николая устроен совершенно. Как видим, речь шла только о приделе святителя Николая.


По современной метрической системе  трапезная имела в длину и ширину по 11 метров. В ней был пол тесовый, имела семь окон со стеклами и решетками. Двери сделаны тесовые, с висячими железными замками. 


Священник церкви Матвей Семенов и церковный староста деревни Большой крестьянин Иван Яковлев также докладывали архимандриту Ярославскому и Ростовскому Антонию, что церковь церковным благолепием украшена и все потребное для исправления священного служения в ней изготовлено. Одновременно они просили упразднить старую церковь, а новую, с тем же названием, благословить, освятить и прислать на алтарь антиминс.


Представьте себе внутреннее убранство церкви. С ее восточной стороны по центру - алтарь. Он отделан иконостасом, царские врата резные, святые иконы отделены друг от друга столбами с виноградной резьбой по дереву. По правую сторону царских врат - образ Спасителя без украшений. Следующая храмовая икона - святителя Николая Чудотворца - в  серебряном окладе с венцами, украшена камнями и бирюзой. По левую сторону от царских врат находилась Толгская икона Божией Матери, рядом  образа святого великомученика Егория, святых великомучеников Флора и Лавра и Параскевы.


В алтаре сделан престол в указанную пропорцию, он покрыт двумя одеждами: нижняя - из белой льняной ткани - срачица (сорочка), верхняя - парчовая, напоминающая торжественные одеяния Христа. Там же имелись четыре Евангелия: одно, обшитое малиновым бархатом, украшено серебром, позолотой и финифтью, три остальных, в малиновом плисе, отделаны медью и серебром. Кроме всего имелись три креста серебряных, дароносительница, два потира, блюда. За престолом - крест выносной, справа - Смоленский образ Божией Матери выносной с окладом серебряным, украшенный жемчугом и камнями. На другой стороне - образ святителя Николая серебряный, позолоченный, с финифтью. В трапезной, с правой стороны, располагался придел, посвященный святителю Николаю, называемому в народе Николаем Угодником.


Придел имел в ширину и длину от Горнего места (пространство между престолом и восточной стеной алтаря) до царских врат по 3,5 метра, в высоту чуть больше 4 метров. Внутри его стены оштукатурены и обелены известью.


Мундир маршала Даву, о котором говорит семейная легенда Карновичей, вполне мог оказаться в новом храме в виде ризы священника как память, реликвия, как символ непобедимости русского оружия. Но опись имущества о мундире умалчивает. 


Колокольня имела шесть колоколов: один из них весил 52 пуда, второй - 20 пудов, прочие мелкие. Подробно описываю убранство церкви с тайной надеждой на чудо восстановления храма в будущем и на возрождение самого села.


Ежегодный церковный чин в церкви проводился еще на Рождество и Троицын день. В праздничные дни проходили и народные гулянья. Потехи были традицией той местности. Начинались они со святочных съездов, на которые собирались на несколько суток девицы и молодцы со всей округи, чтобы подыскать себе вторую половинку. Первый съезд бывал дня два до Рождества в Макарове, потом на три дня в Кладовицах, потом в Никольском, на три дня в Курбаках и Примкове. Беседы, песни, танцы, игры продолжались до утра. Такие же веселья устраивали в селе Холм-Огарев на Троицу, на Духов день - в Головинском, Гвоздеве, в Усове, в роще - на день Вознесения. Словом, не было села или деревни без праздника, а веселиться, как и работать, люди умели.                                                                     


Александр БЕКЕЕВ.


На снимке: храм Живоначальной Троицы в селе Холм-Огарев, современный вид.


Фото Виктора ОРЛОВА.


КРОВАВЫЙ ГОД В ИСТОРИИ РОССИИ


4 ноября Россия празднует День независимости, который совпадает с большим православным праздником - днем Казанской иконы Божией Матери. Именно с города Ярославля начинается точка отсчета, определяющая дальнейшую историю России того времени.  Но и здесь не обошлось без трагедии.


После смерти царя Ивана Васильевича Грозного, последовавшей в 1584 году, пресеклась славная династия Рюриковичей, и Россия остановилась на перепутье. Не было достойного царя, того, кто бы мог взять бразды правления в Московском государстве в свои руки. На царство был благословлен Федор Иванович, но он был слаб. Последней надеждой оставался младший сын Грозного, царевич Дмитрий, но в результате боярского заговора он был убит в своем уделе в городе Угличе.


В 1585 году между русскими боярами возникла вражда, они разделились на два лагеря: в первый вошли сторонники Бориса Федоровича Годунова, во второй - Иван Федорович Мстиславский с князьями Шуйскими, Воротынскими, Головиными  и Колычевыми.


Почти незаконным путем к власти в Московском государстве пришел Борис Федорович Годунов со своими советниками. Последовали аресты. Первым в ссылку в Кириллов монастырь был отправлен Иван Федорович Мстиславский. Воротынские и Головины были разосланы по другим городам. Михаил Головин бежал в Литву и принял там латинскую веру. Все эти события послужили предпосылками к расколу в России и появлению на арене событий двух Лжедмитриев.


После смерти Бориса Годунова на Москве воцарился Василий Иванович Шуйский. Он был призван объединить Русь в борьбе с литовскими интервентами, у которых были далеко идущие планы по разрушению Московского государства. В грамоте от 20 мая 1606 года он уличил Лжедмитрия I в измене и желании насадить латинскую веру на Руси. Об этом свидетельствовала его переписка с Римским Папой. Несмотря на это, Лжедмитрий уже нашел союзников среди русских бояр, и после его смерти, последовавшей в том же году, они стали продолжать его кровавое дело. Об этом свидетельствует грамота митрополита Ростовского и Ярославского Филарета от 30 ноября 1606 года, где он молебствовал по случаю войны царя Василия Ивановича Шуйского с приверженцами второго самозванца. Митрополит Филарет стал укреплять русский народ в православной вере, призывая к борьбе с преступниками в стенах церкви Пречистой Богородицы и ростовских чудотворцев города Ростова.


Смута дошла до центральных городов Московского государства. Первым из них Лжедмитрию присягнул Переславль-Залесский. Город Ростов, где находился митрополит Филарет, был полностью выжжен переславскими союзниками Лжедмитрия, а митрополит незаконным путем лишен сана и выслан вместе с женой в ставку тушинского вора. Посадские люди были казнены. Вслед за Ростовом от царя Василия Ивановича Шуйского отпал Ярославль. Там свои дома покинули лучшие русские люди, а чернь вместе с князем Федором Барятинским целовали крест лжецаревичу Дмитрию Ивановичу. В крепости и верности Василию Шуйскому оставались стоять города Казань и Великий Новгород, Смоленск и Нижний Новгород, Переславль-Рязанский, Коломна и царство Сибирское, но некоторые из них все же отпали позднее.


Захватив власть в городе Ярославле, приверженцы тушинского вора стали высылать в город Романов дворян и детей боярских для формирования  воровских полков, с целью  осуществления преступных планов польско-литовских интервентов по захвату северо-восточных территорий русского государства и обращения русских жителей в латинскую веру.


В январе 1609 года по переписке вологжан с устюжанами мы видим, что ярославцы, костромичи и пошехонцы, воры, дети боярские и романовские татары собирались вместе с литовскими людьми и ходили в вологодские места, а 28 декабря ими был захвачен город Кострома.


В это же время русские полки под началом царя и великого князя Василия Ивановича Шуйского уже собирались в городах Галиче Костромском, Соли Вычегодской, Вологде, для того чтобы дать отпор литовским завоевателям и ворам. Об этом  свидетельствуют исторические документы того времени. Видя нависающую угрозу, пан Лисовский 21 декабря 1609 года направил  девять своих рот к Ярославлю с целью обороны города. Посадские люди оказали польско-литовским интервентам почет, разместив их по своим дворам на посаде и в уезде. Сам же пан Лисовский после захвата Костромы двинулся к Галичу Костромскому, а «вместе с ним силы четыре роты больших панов, а в роте по сто двадцать человек, да две тысячи запорожских казаков, да с ним же ярославских и галичских детей боярских тысяча семьсот». И «галичан, посадских людей, многих воры побили, и город сожгли, и посад, и ряды пожгли, и наряд, который был в Галиче, и зелье, и свинец воры литовские люди взя-


ли ж...». Это событие стало переломным в истории Московского государства.


В марте 1609 года Федор Палицын уже обратился в письме к устюжанам, где указал, что воеводы вологодских, белозерских и каргопольских людей - Никита Вышеславцев, Овсей Рязанов и Федор Леверьев - сообщили о присяге царю Василию Ивановичу Шуйскому Пошехонья, Мологи и Рыбной слободы и взятии города Романова. Потом города поморские, и Вологда, и Устюг присягнули царю Василию Шуйскому. В это же время Федор Иванович Шереметев вышел из осады в Бальчике и пошел с войском сначала к Казани, потом к Нижнему Новгороду, освобождая от польско-литовских интервентов города Нижнего Поволожья. Часть его войска, объединившись с  восставшими крестьянами в селе Даниловском (ныне город Данилов Ярославской области), построили недалеко от села острог и дали бой литовцам и отступникам, но потерпели поражение. Оборонив село, литовские люди отошли к Ростову. Тем временем к Ярославлю стали прибывать люди, верные государю.


В апреле 1609 года Никита Вышеславцев, объединившись с романовцами, ярославцами, дворянами, детьми боярскими из других городов и казаками, подошел к Ярославлю и встал с войском в селе Егорьевском. Литва, черемисы, казаки и русские воры, услышав о прибытии войска Никиты Вышеславцева, побежали из города, часть из них была побита, после чего ярославские князья, дворяне и дети боярские, находящиеся в городе, присягнули царю и великому князю Василию Ивановичу Шуйскому, признав свою вину. Вместе с литовцами убежали и воры, князь Федор Барятинский и Богдан Сутупов. Они взяли с собой Ивана Волынского и Третьяка Копнина, остававшихся верными государю. Так был очищен путь к Великому Новгороду из Ярославля через Вологду. Дорога к Москве через Ростов была пока закрыта. В это же время Михаил Иванович Скопин-Шуйский уже собирал ополчение в Великом Новгороде и ждал союзников из Швеции для окончательного освобождения Московского государства от гнета польско-литовских интервентов. 


Так, 1609 год стал ключевым в событиях Смутного времени. В течение одного года почти все центральные города Московского государства отпали от царя Василия Ивановича Шуйского и присягнули тушинскому вору Лжедмитрию II, среди отступников были ярославские дворяне и бояре. Совместными действиями они захватывали другие русские города и приводили к покорности Лжедмитрию их жителей. Переломными стали последующие события, происходившие на территориях Костромского и Ярославского уездов, и их положительный исход во многом поспособствовал подъему патриотизма среди русских людей. Приближался 1612 год, когда Россия смогла полностью освободиться от гнета польско-литовских интервентов. Тогда же зародилось и новое независимое Российское государство.


Сергей КРЫЛОВ.


На снимке: поклонный крест на горе Балчуг в Галиче Костромском.


Фото автора.



Я ЗАПАЛ НА ЛУКИНА


30 ОКТЯБРЯ ПОЭТУ СЕРГЕЮ ЛУКИНУ ИСПОЛНИЛОСЬ БЫ 55 ЛЕТ


В своей жизни с Сергеем Лукиным я знаком не был. Встретиться могли: в одно и то же время - в семидесятых - в Ярославле жили, но не встречались. Может, потому, что интересы разными были: он уже тогда увлекался, и сильно, стихами, я - лишь эпизодически, больше - спортом.


Нет, не встречались… Только вот как посмотрю на обложку книги его стихов - так опять сомневаться начинаю: лицо уж больно знакомое! И этот высокий открытый лоб, и дерзкий, из-под бровей, ястребиный взгляд… Даже модный тогда воротничок в мелкий горошек! Может, где-то в Брагине, в какой-нибудь молодежной компашке?..


Да что там гадать на кофейной гуще! Лохматый, как я, любил ходить,  как я - картавый.


И все-таки, наша первая встреча состоялась. На презентации книги «Семичудесный сад»: он на экране, я - в зале. На меня сильно подействовало то, как он говорил: вдумчиво, распевно… Особенно когда читал стихи. Необычный человек! Наблюдать за ним, слушать  -  интересно. Сразу пришло в голову: его бы к детям, на творческие встречи - вот бы они порадовались, увидев рядом с собой человека, живущего одной поэзией. Своего рода уникум. Таким, как он, зарплату нужно платить только за то, что их слушают, видят.


Но нет, как раньше старались не замечать творческих людей, так и сейчас не до них. Хреново это!


Сергей СЕЛЕЗНЕВ.


Фото Виктора ОРЛОВА.


Стихи Сергея Селезнева, посвященные памяти Сергея Лукина


*   *   *


Мне мало надо:


кусочек хлеба


и каплю молока,


и это небо…


В. Хлебников


- Я запал на Лукина?..


Вот те на!


- Но ведь он же не поэт? -


Мне в ответ.


- Ну и что, что не поэт?..


Но ему подобных нет:


Он из тех людей, похоже, -


Кто без неба жить


не может!


*   *   *


Ни его, ни моя вина,


что не встретил я Лукина


на земной столь короткой


дороге.


Но расстаться готов


со многим,


чтобы с ним…


с ним живым


повстречаться:


хоть бы день,


хоть бы ночь


пообщаться!..


Но его


все равно я узнаю -


я же чувствую то,


что читаю…


Он остался


и в книгах, и в людях:


в Эммах, Любах,


Владимирах, Людах!..


И сейчас на меня


с обложки


Смотрит он, удивленный


немножко:


- Как же так:  где-то


жили мы рядом,


Да ходил каждый


собственным садом?!


…Согласились: есть наша


вина -


Что не знал Селезнев


Лукина!


2011-01-25


ЧИТАЯ СЕРГЕЯ ЛУКИНА


«Семичудесный сад»


Лукина


Читаю!.. Да не пойму


ни хрена:


То ли в поэзии я - слабак,


То ли пишет как-то


не так?!


Не пора ли


из «сада»


делать ноги?..


Да и знают его - 


далеко не многие.


…Только  стоит покинуть  «сад» -


Что-то,


кто-то


зовет назад!


2011 - 2012 гг.



Я СВЯЗЫВАЮ ГОРЕ ЯЗЫКОМ


Юлия Стрижова родилась и живет в Ярославле. С отличием окончила художественное училище, затем Ярославский театральный институт. Художник, дизайнер. С 1990 года начала писать стихи, посещала семинары в Литературном институте имени Горького. Публиковалась в различных периодических изданиях Ярославля и Санкт-Петербурга. В 2008 году стала победителем второго тура первого открытого фестиваля поэзии «Под созвездием Пегаса», проходившего в Санкт-Петербурге. На страницах «Уединенного пошехонца» стихи Юлии Стрижовой печатаются впервые.


*   *   *


Катилось яблоко


с хрустального стола.


Мне показалось, что зима


спала,


Лишь только показалась


на чуть-чуть.


Соседка на крыльцо


с собакой вышла,


Чужой ребенок плакал


еле слышно.


Шел снег, снежинки


падали на грудь.


Катилось яблоко,


катилось далеко.


И было мне и тихо, и легко.


Я ковыряла снег,


была мала.


Хрустальными казались


все предметы,


Я точно не могла


запомнить это.


Запомнила, мне было


года два.


Катилось яблоко


с хрустального стола.


И мать меня на ужин


позвала.


*   *   *


А розы деревянные


во мне,


И розы деревянные во сне


Колючими шипами ранят


душу,


Сестра моя, любимая.


Послушай!


Дышать,  смотреть


и думать не могу,


Не пожелаю худшему


врагу.


Я связываю горе языком,


Язык несчастья с детства


мне знаком.


АНГЕЛ


Его увидела соседка,


Когда он сильно бредил


мной,


Зажав в руке перчатки


крепко,


Он шел по лужам,


как чумной,


Летал по набережной


плоской,


Ступени лестниц


выпрямлял


И крыльев длинную


полоску


На тротуаре оставлял.


ОДИНОЧЕСТВО. ВОРОН


Из медного крана вода


Закапала крупным


горохом.


Буханка. Стакан молока.


И это, поверьте, неплохо.


На форточку ворон


присел,


По комнате  медленно


ходит,


Засохшие крошки клюет,


Крылом осторожно


поводит.


Так странно смотреть


и легко:


Как клюв по ладони


долдонит -


Мой ворон клюет молоко


Из теплой горячей ладони.


И медленно тянется день,


И стрелка часов


накренилась.


Секунды, минуты, часы...


Как будто реальность


приснилась.


ГРОЗА


А небо все темней,


все ниже над востоком,


Вот словно порвалось,


и капли понеслись:


Безумствуют, спешат,


сбиваются в потоки,


И кажется, теперь


уж точно не спастись.


Такая суета: трамваи,


люди, звери,


Все прячутся, бегут,


грохочут небеса.


Приду домой, скажу,


никто и не поверит.


Такой круговорот,


такие чудеса!


Вот эта жизнь по мне -


слепая непогода!


Гроза, гроза идет,


уже не быть беде!


Ее бы затянуть, хотя бы


на полгода,


И плавали бы все,


как рыбы по воде!


*   *   *


Я - Творянин, как


Хлебников, как море!


Я глубь земная, я кора


от дуба!


Мне лунное сиянье


нежно вторит.


Зовут меня с собой


в походы трубы.


Люблю я жизнь и русские


дороги,


И шлепанье дождя


по дачной крыше,


И я пожертвовать могла


бы многим,


Чтоб только этой жизнью


жить и слышать.


*   *   *


Ночами под яблоней


мыкать золу


В тумане, в сорочке,


а как же иначе?


Промокнуть, пропасть


на осеннем балу,


Николе молиться


на дедовой даче.


Антоновку грызть


бесконечно, насквозь


И чувствовать запах


зеленого чуда.


И думать, наверно,


что это всерьез,


Что этого я никогда


не забуду.


Письмо написать


напоследок ему,


И стукнуть  ладонью


по старому блюду.


А впрочем, все это уже


ни к чему...


Так хочется плакать.


Не буду.


Не буду.


 СЕДЫЕ ЛЬВЫ МЕТУТ ХВОСТАМИ


Так жалок тихий Летний


сад.


Земли ногами не касаюсь,


Лечу над ветками,


стараюсь


И рыжий вижу листопад.


Я вверх лечу под облака.


Седые львы метут


хвостами,


Я пролетаю над мостами


И говорю земле: «Пока!»


Так улетаю в облака...


ВСЕ БЫЛО В ДЕТСТВЕ


Все было в детстве:


поиск и утрата,


Погоня за несбыточной


мечтой,


И бабочки рождение


крылатой


Из коробка, из куколки


простой.


Судьбы моей уроки


так жестоки,


Но я умела в прошлое


смотреть,


И было нестерпимо


одиноко


Среди таких же девочек


взрослеть.


Я так хотела выйти


за границы


Мне отведенной


участи земной,


Расти травой, быть


опереньем птицы,


Быть  небом над


кирпичною стеной.


*   *   *


Люблю деревьев шум


неспешный,


Смотреть в открытое окно,


Мне запах пыли, птичьих


перьев


Знакомым кажется давно.


Дождя короткая расплата


По крышам, стенам,


по всему,


Как будто я лишь


виновата,


Что плакать хочется ему.


Чертог заброшен,


всюду плесень,


И грустно сердцу от того,


Что Божий мир так


интересен,


Что не запомнить мне


всего.


*   *   *


Я дождь умею слушать


по ночам,


Как он играет пальцами


по крышам,


По окнам, по карнизам,


выше, выше...


Я дождь умею слышать


по ночам.


В открытой форточке


белеет свет -


Туманный надвигающийся


остров,


А на душе моей легко


 и просто,


Предчувствий нет


и замкнутости нет.


Мне ново все, как будто


в первый раз,


Я путь прошла почти


до середины,


Но нет светлей


и радостней картины,


Чем жизнь моя вот


именно сейчас.


*   *   *


Мне мокрых крыш,


мне неба не хватает,


Мне снова девять лет,


как и тогда,


И, кажется, такая же вода


По зонтику дырявому


сбегает.


Как и тогда намокли


георгины,


Ботинки потемнели


от дождя,


растет трава и смотрит


на меня,


Зажглись и гаснут


медленно рябины.


*   *   *


Как после выстрела


встревоженные птицы


Закрыли крыльями


небесные границы,


В испуге каркали, садясь


 на облака,


И долго эхо повторяло


эти звуки,


Как будто миру донося


издалека.


Рукой Создателя качались


в поднебесной


Сухие облака, кусты,


деревья, птицы.


Угодники святые,


так легко душе,


Что непременно


захотелось помолиться,


Раскаяться в содеянном


уже.


И не жалеть, не мучаться


об этом,


Подняться не спеша


по лестнице чудес.


Почувствовать, как вдруг


 качается планета:


Туда, сюда, до самых


до небес.

Золотое кольцо


Поделиться
Комментировать