ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ

Если ехать вниз по Волге на теплоходе, можно увидеть много великолепных красивых мест и селений по обоим ее берегам. Одно из таких примечательных мест - село Введенское, где сейчас находится подворье Ярославского Толгского монастыря.

Около трех часов езды из Ярославля - и мы уже на месте назначения. Село Введенское, расположенное в Некрасовском районе, раскинулось на правом берегу реки Волги. Оторванное от крупных населенных пунктов - ближайший из них - село Диево-Городище - находится на другой стороне реки Волги, - оно стало хорошим местом уединения для людей, желающих вырваться из бремени материального мира и найти спасение в духовной молитве и служении богу.  Сойдя с теплохода,  мы направились на подворье монастыря. Душистый аромат свежей распустившейся сирени сопровождал нас всю дорогу, благо в этих местах ее растет много и воздух здесь настолько прозрачен, что эхо от тихого разговора разносится на большое расстояние. Пройдя по полуразвалившемуся деревянному мостику, перекинутому через безымянный ручей, мы вышли в поле, где увидели стадо пасущихся коров. Вдали виднеется белая шатровая колокольня Введенского храма, сооруженного в 1773 году.  А вот из-за пригорка показался и сам храм. По мере приближения к нему мы видим следы археологических раскопок. Оказывается, место это существует испокон веков и считает историю своего существования с железного века.

Подходим к храму. Тип храма характерен для построек конца XVIII – начала XIX века,  выполнен кораблем. Шатровая колокольня, трапезная, четверик с алтарем составляют единое целое. У церкви есть престол Михаила Архангела.  Внутри храма хрустальная чистота. Сестры рассказывали нам, что часто здесь бывает матушка Варвара, игуменья Толг-ского монастыря, и тщательно следит за порядком. Введенское подворье обеспечивает Толгский монастырь свежим молоком, овощами и фруктами. Сестры живут в двухэтажном кирпичном доме, расположенном на территории бывшей усадьбы, существовавшей здесь до появления подворья. Из истории известно, что у села Введенского в разное время было как минимум три хозяина.

Так, до 1863 года в числе владельцев села упоминается помещица Параскева Ивановна Лихирева, ее могила сохранилась на церковном кладбище. Позднее упоминаются поручик Александр Егорович Коломзин и его супруга, поручица Анна Анисьевна Коломзина. Остается неизвестным, кто был первым владельцем. На кладбище сохранилось надгробие из белого камня, время водружения его над могилой может относиться не ранее как к XVIII  веку. На надгробии сохранился герб, увенчанный короной, что может свидетельствовать о княжеском его происхождении. По своему внешнему виду он напоминает герб князей Щербатовых. В исторических документах упоминается,  что эти князья действительно были владельцами земель в этом районе. Подтверждением этого факта может служить и то, что придел Введенской церкви освящен в честь Михаила Архангела, покровителя этого рода. Для сравнения: в селе Михайловском под Курбой, где находилась родовая усадьба князей Щербатовых, сейчас существует церковь Михаила Архангела с усыпальницей этих князей, построенная в 1700 году.  

Существует во Введен-ском и местное предание о том, что когда-то пришел сюда монах из Толгского монастыря (раньше Толг-ский монастырь был мужской обителью) и облюбовал это место для своего уединения. Может быть, этим монахом был архимандрит Григорий? Он тоже похоронен здесь. Над его могилой растет вековая ель, она будто посажена кем-то в день смерти архимандрита в благодарность за совершенные им духовные подвиги,  о которых сейчас уже никто не помнит. Может быть, благодаря ему возникло Введенское подворье Толгского монастыря? 

- А правда, что с нашим местом связано имя святого подвижника Филиппа Колычева? - спрашивает нас сестра, матушка Анисья.

- Это известие не лишено оснований, - рассказывает краевед села Диево-Городища Дмитрий Кшукин. - Дело в том,  что раньше западная часть села Диево-Городища была владением Ждана Колычева, который был потомком знаменитого митрополита Филиппа Колычева, причисленного к лику святых после принятия мученической кончины во время царствования Иоанна Грозного. Род Колычевых владел западной половиной села примерно до середины XVIII века. Восточная половина села в первой половине XVIII века принадлежала Троице-Сергиевой лавре.

- Значит, мы можем возносить молитвы и этому святому, - с восторженными нотками в голосе отвечала матушка Анисья, - ведь эта земля святая!

Мы вышли за территорию подворья и увидели, что на берегу реки Волги на коленях,  сложив руки, сидела еще одна сестра. Пребывая в молитве, она созерцала противоположный берег, где золотом переливаются кресты над зелеными куполами двух церквей села Диево-Городища. О чем ее молитва? Может, о будущем спасении России молитвами святых ее подвижников?.. 

Сергей КРЫЛОВ.

Фото автора.

МЫ ОСТАЕМСЯ ОПОЛЧЕНЦАМИ

НЕ ВСЕМИ ПРЕДАННОГО СЛОВА

1 октября в ярославской юношеской библиотеке имени Н. А. Некрасова состоялся мастер-класс поэта и публициста Юрия Кублановского. Инициатором его проведения стал  председатель ярославского регионального отделения Союза российских писателей, поэт Владимир Перцев.

Есть ли литература в Ярославле? На эту тему в последние годы рассуждали многие литераторы, поэты, писатели, журналисты, читатели. Хотелось бы вопрос поставить несколько иначе: будет ли продолжение у ярославской литературы?

Вот уже девятый год собирается на свои заседания в юношеской библиотеке имени Н. А. Некрасова на улице Вольной творческая молодежь из литературного объединения «Третья пятница». В этом союзе, которым руководит поэт Любовь Новикова, немало талантливых поэтов: Ольга Люсова, Виктор Левашов, Игорь Мельников, Дима Васильевский и многие другие. Конечно, те, кто занимается здесь, не нуждаются в азах поэтического мастерства. Это вполне зрелые поэты.

Идея создать литературную студию для тех, кто только-только открывает для себя слово, пытается выразить свои чувства, переживания, свое отношение к миру в стихах, прозе, возникла год назад у Владимира Перцева. Итогом работы организованной им литстудии «Вдохновение» стал выпуск литературного сборника с одноименным названием. В него вошли стихи и рассказы учащихся школ города и области. Владимир Юрьевич работал с каждым автором отдельно, согласовывая малейшие изменения в тексте. Вот бы так составлял свою скандальную «Ярославскую поэтическую антологию» Василий Пономаренко!

Кто знает, возможно, среди авторов сборника «Вдохновение» есть те, кем еще будет гордиться Ярославская земля. Небольшая  по объему книга, вышедшая тиражом 125 экземпляров, была передана Юрию Михайловичу Кублановскому при проведении им мастер-класса для студийцев. На эту встречу Владимир Перцев пригласил и других молодых ярославских поэтов.

Московскому гостю был торжественно преподнесен еще один подарок. Специально к этой встрече сотрудница библиотеки Любовь Мельникова подготовила издание «Краткая библиография творчества Юрия Кублановского». Включено в это пособие более двухсот источников о жизни  и творчестве мастера. В качестве эпиграфа были выбраны слова самого поэта: «Мы остаемся ополченцами не всеми преданного Слова». Мастер-класс с теми, кто в мире дельцов и политиков-карьеристов остался верен поэзии, Юрий  Кублановский начал с рассказа о своем творческом пути.

Слово ведет поэта - в этом убедился Юрий Михайлович на собственном опыте. Он родился в Рыбинске, с десяти лет занимался в изостудии, мечтал стать художником. А в пятнадцать лет настолько увлекся поэзией, что поехал в Москву, показал свои стихи Андрею Вознесен-скому и получил от него одобрительный отклик. Казалось бы, путь в поэзию открыт. И снова поворот судьбы. Кублановский поступает на отделение искусствоведения исторического факультета МГУ, выдержав конкурс 22 человека на место. Поэзия и здесь его не отпустила. В студенческие годы он становится одним из основателей неформальной поэтической группы СМОГ («Смелость. Мысль. Образ. Глубина»). Поэзия осталась с ним, когда он работал экскурсоводом на Соловках, в Кирилло-Белозерском, Ферапонтовом музеях, в Муранове. Этот урок о судьбе и силе слова, думается, был не бесполезен молодым авторам.

Иногда о человеке, его пристрастиях можно судить по деталям. Когда Кублановский увидел в читальном зале библиотеки, где проходил мастер-класс, стеллажи с «толстыми» журналами, в его глазах появилась радость,

а со своим родным «Новым миром» он словно поздоровался - провел рукой

по корешкам журналов. Очень печалился, что книга умирает. Для него это личная трагедия. Сказал, что во Франции люди почти не читают. Книжная культура в мире находится на грани уничтожения. Что ответит человечество на этот вызов времени?

По мнению Кубланов-ского, сейчас поэту сложнее закалить душу, сформировать характер. Лично он в молодые годы знал своего врага потому, что раньше зло было осязаемо. Сейчас зло стало метафизичней, оно словно разлито в воздухе. Сопротивляясь пропагандистскому тоталитарному аппарату, Кублановский нашел тогда для себя выход - самиздат. Его письмо в защиту Александра Солженицына, стихи, изданные самиздатовским способом, были напечатаны на Западе в сборниках и альманахах. В 1981 году в США выходит первая книга поэта «Избранное», составленная Иосифом Бродским. Кублановского лишают права работать по профессии. В крещенские дни 1982 года был произведен обыск в его квартире: простукивали стены, протыкали подушки. Поэта привезли на Лубянку и предложили уехать из страны. В Россию он вернулся через восемь лет. Рассказывал все это Юрий Михайлович не случайно. Хоть и непросто было в советское время прорваться живому слову к людям, но оно имело вес. Сейчас же значение слова девальвировано.

Интересны были рассуждения мастера о собственных творческих задачах, поставленных еще в молодые годы: добиться новизны в каноне, не скатиться в эклектику, построить мостик от соцреализма к поэзии XIX - начала XX века. Опираясь на свой поэтический и жизненный опыт, он дал совет начинающим поэтам: читать хорошие книги, совершенствовать свое мастерство, быть независимым в своих суждениях. Поэзия - это не изящная словесность. За текстом должна стоять личность. У поэта должен быть свой микрокосмос. Эти размышления послужили прологом к чтению стихов теми, кто пришел на встречу с мастером. В стихотворении Дарьи Кожановой он обратил внимание на удивительное сравнение капли с дождевой икринкой. Подметил даровитость стихов Владислава Шашкина, но посоветовал ему не расходовать свой талант на написание акростихов. Стихи Софии Перцевой назвал хорошими, посоветовав обращать внимание на точность деталей. В стихотворении Артема Тимофеева восхитился изобретенным поэтом словом «мнитель». Поэт Евгений Коновалов прочитал стихи из своего нового сборника и по просьбе Кублановского подарил ему свою книгу. Принимая в дар от сотрудников библиотеки новую книгу Любови Новиковой «Задыхаясь от боли», Юрий Михайлович сказал, что это талантливый поэт. Из прозаиков добрые слова им были сказаны в адрес нашего земляка Николая Смирнова. Вспомнил он и поэта-фронтовика, увлеченного некрасоведением, Вячеслава Вацлавовича Рымашевского, с которым, кстати, юношеская библиотека сотрудничала долгие годы.

В конце встречи Юрий Михайлович подарил свой сборник стихотворений «Посвящается Волге» молодым поэтам. Членам литературной студии удалось взять интервью у мастера для своего будущего журнала.

Людмила КЛИМОВА.

Фото автора.

ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЕТЕ

Долгими осенними и зимними вечерами я люблю, сидя на даче у теплой печки и попивая чаек, заваренный на травах, читать старые книги и журналы. На улице уже темно и неуютно, шумит ветер, идет дождь или снег, давно прошло и нескоро наступит долгожданное и такое короткое наше северное лето. Но дома уютно и тепло. Тихо, чтобы не мешать читать, играет радио.

Я листаю пожелтевшие от времени журналы «Наука и жизнь», подписчиком, а сейчас уже просто читателем которого я состою уже очень давно - с 1965 года. Заново перечитываю статьи и литературные произведения, содержание которых уже давно забыл. Скажу честно, так проводить свободное время - мое любимое занятие.

Случайно беру одиннадцатый номер журнала за 1983-й, и тут попадается мне на глаза небольшая статья «Горные вершины» о знакомом еще с детских лет стихотворении М. Ю. Лермонтова и об его оригинале, первоисточнике, написанном Гете, а также о варианте этого стихотворения, написанном Валерием Брюсовым. Как давно - наверное, лет двадцать - я не читал эту статью!

С удовольствием знакомлю читателя с этими стихами.

Горные вершины

Спят во тьме ночной,

Тихие долины

Полны свежей мглой.

Не пылит дорога,

Не шумят листы,

Подожди немного,

Отдохнешь и ты.

М. Ю. Лермонтов.

На всех вершинах -

Покой;

В листве, в долинах

Ни одной

Не дрогнет черты;

Птицы спят в молчании бора.

Подожди только, скоро

Уснешь и ты.

В. Брюсов.

Над всеми вершинами

Тишина.

Во всех вершинах

Ты не чувствуешь

дуновения,

Птички молчат в лесу.

Подожди-ка, вскоре

Отдохнешь ты тоже.

И. В. Гете

(построчный перевод).

...Жаль, что я никогда не был в лермонтовских местах на Кавказе, а сейчас у меня и нет возможности там побывать. Но в июне 1972 года я был совсем недалеко от них - в Теберде, Домбае, на Клухорском перевале и других местах одного из самых интересных туристических маршрутов, пройденных мною. Тогда я впервые был на Кавказе, была масса впечатлений, в группе были ребята и девчата из нашей Ярославской области, из Латвии, с Урала и даже из Якутии - в конце концов, мы все подружились, и с некоторыми из них я еще долго переписывался.

Вспоминаю первый ночлег, проведенный на маршруте, вспоминаю наш первый вечер у костра... Как на машине времени, я в своих мыслях возвращаюсь в давно прошедшее и вновь вижу, как за гору садится солнце, как сумрак ложится в долины, как смолкает ветер, но еще светятся в лучах заходящего солнца горные вершины.

- А что, если попробовать самому написать на эту тему стихи, применительно к нашей местности? - возникает у меня мысль. - Что, если попробовать описать картину летнего вечера?

Лихорадочно ищу бумагу и карандаш - первая строчка уже просится на бумагу. Что у меня получилось, судите сами.

Отблеск зари на вершинах,

Сумрак спустился на бор.

В тихих уютных долинах

Белый тумана ковер.

Стихли и ветры, и птицы,

Травы в обильной росе,

Звезды легли на ресницы,

Сказка явилась во сне.

В молодости я занимался туризмом и ориентированием, много ночных костров было и, наверное, еще будет в моей жизни, но из них, конечно, остался в памяти тот мой первый костер под небом Кавказа. Мы тогда долго пели песни, разговаривали, кто-то читал стихи. Рядом шумел ручей, быстро стемнело, и ничего не стало видно кругом, только на небе горели теплые летние звезды.

В прошедший выходной я вновь был на даче и перечитал написанные мною стихи. Вспомнилось прошедшее лето, теплые дни конца июля, этого короткого периода лета, когда всегда бывает тепло, когда дни еще длинны и только ближе к полночи в небе загораются звезды. И в эти дни кажется, что осень с ее холодными дождями очень далеко, а лето будет длиться еще очень долго.

В такие вечера в субботу после работы на огороде я люблю отдыхать, сидя на лавочке около цветника, и смотреть вокруг: на Волге видны огоньки проплывающих теплоходов, в долине расположенной недалеко речки появляется туман, темнеет лес, и еще горит на севере вечерняя заря. В доме на веранде светится окно - семья читает книги и смотрит телевизор. Потом они идут спать, а мне не хочется уходить из этого теплого вечера, от этих вечных, далеких звезд.

- Володя, пора спать, ведь мы завтра утром идем в лес, - говорит мне жена.

...«Где ты, теплое лето?» - думаю я, слыша, как по крыше дома стучит сильный холодный дождь. Я вновь взялся за карандаш.

Гаснет летняя заря,

Лег туман в долины,

Не проснуться до утра

Птицам говорливым.

На траве блестит роса,

Небо в звездном свете -

Я пришел тебе сказать

Перед сном об этом.

Как хорошо, что мне попался в руки этот старый номер журнала, сколько хороших воспоминаний навеяла мне эта небольшая статья! Я рад, что могу поделиться своими чувствами с редакцией и читателями газеты.

Владимир МАКАРОВ.

ИСПОВЕДЬ КЛОУНА

Об одиннадцатикласснике ярославской школы N 58 Александре Горбунове, ставшем лауреатом общегородского литературного конкурса «Серебряная лира», газета «Золотое кольцо» рассказывала в материале «Стал писать из-за любви» в номере от 7 октября. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию один из рассказов начинающего автора.

Многие считают, что стать клоуном не так уж и сложно: подумаешь, мол, надеть красный нос и загримироваться - что в этом сложного... А вот вы когда-нибудь разговаривали с ним наедине? Ни в коем случае не на публике, нет, там он будет играть роль Кого-то, играть на публику, на людей, которых он так любит. Разговор с глазу на глаз - вот только тогда клоун раскроет вам свою душу, расскажет все, что накопилось у него на сердце. Наверное, для многих станет большим открытием то, что клоун может быть несчастливым в жизни...

Но вы представьте: выходит он на сцену и начинает грустным голосом говорить свой текст - это станет шоком для всех, толпа его возненавидит, она его просто сживет со сцены, с единственного места, где он чувствует себя счастливым, где он может показать себя людям. Нет, толпе подавай зрелищ, мощь действий. Кому нужен грустный клоун? Никому! И эта безудержная масса из детей, стариков, взрослых начнет его «пожирать», съедать его истинную сущность, его душу. И она не успокоится, пока не выпьет все соки из его слабого тельца, а потом, насытившись, выплюнет его хладный труп, превратив его в еще одного серого человека; еще одно звено бездарно сделанной цепи, которая слаба из-за изъянов и дыр, но, к сожалению, способна продержаться века благодаря таким, как он, безумцам, осмелившимся бросить вызов ей, могучей, но давно усохшей и старой.

Может быть, именно поэтому они так боятся раскрыться, боятся холода, бесчувствия людей, ибо не дай вам Бог увидеть клоуна в настоящей жизни. Вы поймете, что каждый из них герой, мученик, способный прожить две жизни, и прожить их так, чтобы запомниться не только публике, но и людям, которые все это время были с ним, переживали его горе, его победы...

...А может быть, все клоуны трусы? И именно из-за этого они и ведут двойную жизнь? Действительно, как удобно: не получилось в одной, так есть же еще вторая жизнь, там-то все хорошо и можно найти убежище, переждать, пока все перейдет, и выйти наружу. А может, совсем не выходить: зачем же мучить себя, тратить нервы, когда можно обзавестись обычной будничной жизнью!

Потом клоун быстро стареет, теряет все, что было ему раньше важно в жизни, и начинает смиряться с мыслью о скорой смерти. Но вот начинают просыпаться воспоминания: концерты, манежи, радость, счастье, и он понимает, что необходимо срочно вернуть все назад, что еще не поздно все возвратить, и клоун собирается на манеж, на свое последнее выступление, самое грандиозное из всех, что было.

Он находит старый костюм, который на протяжении долгих лет был ему как брат, наносит грим, вспоминает все свои старые уловки и шутки и готовится к выходу...

...Антре, выход! Яркий свет бьет в глаза, но это не страшно, он привык; публика кричит так, что уши начинают болеть, но это ничего - это звуки счастья и радости, ради них стоит потерпеть. Какой-то грубый мужской голос называет его прозвище - как же он соскучился по нему! - и начинает играть музыка...

...Он играет без запинки, все шутки проходят на ура, и вот наступает конец выступления - конец жизни...

Тишина... самое страшное, что может услышать клоун, и вдруг весь зал взрывается бешеными аплодисментами, восторженными криками и даже признаниями... И клоун начинает плакать, слезы текут неудержимо - слезы счастья, он не замечает их и продолжает улыбаться своей настоящей улыбкой, он благодарит всех присутствующих в зале, разворачивается и уходит домой; он возвращается домой со светлой и высоко поднятой головой, повторяя лишь два слова: «Я клоун, я клоун...»

ПУСТЬ СЕРДЦЕ БУДЕТ

МНЕ ПОВОДЫРЕМ

В канун Васильевских чтений, проходивших по традиции в середине августа, был выпущен первый коллективный сборник «Чем жива душа». Он стал итогом первого поэтического конкурса,  проводившегося в прошлом году и посвященного памяти поэта Константина Васильева. В нем приняли участие более 50 поэтов из разных городов России. Предлагаем вам стихи лауреатов этого конкурса.

Надежда ПАПОРКОВА

.  .  .

Входит ангел и тихим крестом

осеняет твой дом,

И молитве его соловьи за окном

отвечают.

Будет музыка чище, чем слезы. Никто не встречает

Нас с тобой с бесконечных

вокзалов… Но мы не о том

Говорили с тобою. Никто

не встречает весну

Так печально, как тающий снег

и продрогшее сердце.

Я солгу, если просто скажу,

 что мне некуда деться,

И поэтому здесь я, и клонится

солнце ко сну.

Так зачем же я здесь, где лишь

ангелы и соловьи,

Если детского счастья тебе

возвратить не сумею?

Если боли твоей не пойму,

как же я еще смею

Целовать драгоценные очи

и руки твои?

Я не знаю ответа, но это совсем

не ответ.

Только музыка боли и тени

рябиновых веток,

Только в сердце огромное

солнце, и вместо ответа -

Нестерпимое пламя его

и мучительный свет…

Но совсем не о том мы с тобой

говорили, поверь.

О трамваях, стихах, поездах

и газетных киосках…

Не тревожься, дитя мое.

В мире все верно и просто:

Кольцевые дороги - взамен

безвозвратных потерь.

Евгений КОНОВАЛОВ

.  .  .

Тамбур накрест исчеркан

шагами

там, где ночь провожает состав,

где конвойные вышки как самый

точный символ свободы. И прав

работяга из-под Уренгоя,

на дорожку залитый в умат,

и та девочка, что за героем

сериала спешит в Волгоград,-

тоже в праве своем. И старуха

в крепдешиновом черном

платке

все частит в незнакомое ухо

об Алешке, замерзшем

в тайге…

И мотается улей по карте

горемычных маршрутов, где нет

лишь тебя, обитатель

плацкарта,

соглядатай, заика, поэт.

И не в том ли усмешка

искусства,

чтобы в сотах людской правоты

выбрать тысячелицый,

изустный

воск - на прочее годен и ты…

Тимур БИКБУЛАТОВ

ПЕРЕДОЗ

Марату Андаржанову

Поздно вопить о любви

и подстилать полотенца ей -

Это не кровь целомудрия,

это всего лишь мозги

Выжаты нежно на холст.

Так выжимала Флоренция

Бронзовых мальчиков Винчи

гиблый и гибельный гипс.

Люминесцентные бельма

спьяну сойдут за лампады, но

Это не траур подсолнухов,

это всего лишь антракт,

Не отафишенный загодя.

Так по башке баррикадами

Били красавец Париж

за либертеновский страх.

Поздно слезой у друзей помощь

вымаливать, страшно им -

Это не свадьбы гулять, вырвав

у счастья клочок

Мутного кайфа любви. Так вены

струн перекрашивал

Маленький Зальцбург в ночи,

скрипкой ширяясь в плечо.

Это нечестно. Не в масть,

это не я обесточился -

Это сыграли в меня,

подрисовав имена.

Так уходили из глаз, выдав

мое одиночество,

Лучшие, но не мои…

Так умирала весна.

Наталья КОЗВОНИНА

НОСТАЛЬГИЯ

Тень от этого тихого облака

Проплывает по всей Земле,

Мимо нашего дома, около

Деревушек в далекой стране,

Где такие, как мы с тобой,

русые,

С тем же говором, с той же

душой,

Где все бабы с дешевыми

бусами,

А мужья их - в дешевой пивной.

Там, где реки, как время,

небыстрые,

Там, где к грядкам прибиты

дома,

Наши души, как ветви

смолистые,

В окна  бьются и сводят с ума…

Любовь СТРАХОВА

.  .  .

Фонарь качается, свет

невообразим,

И попранными кажутся святыни

В промозглых сумерках

и слякотной грязи,

В ноябрьской стыни.

В разгул стихии я плохой

борец -

С грядущей вечностью

и первозданным снегом.

Я красотой твоей любуюсь -

как беглец

Перед побегом.

Но не спешу в «тепло»,

где брань и кутерьма,

Где торгаши считают мятые

червонцы.

Где на прилавках

переполненных хурма

Заменит солнце.

Пусть сердце будет мне

поводырем

В кромешной тьме. Не там,

не так, не с теми

Весь мир качается

под старым фонарем!

И наши тени…

Надежда КУДРИЧЕВА

ПОЛЕ

Куда плывет, над августом

качаясь,

большая опаленная звезда?

Туда, куда суда и поезда

уже ушли по волнам иван-чая?

Сухая медуница тишиной

и нежностью лепечет:

«Не тревожу

покой земной…»

Откуда гул? Прислушайся:

шумит,

а может, дышит поле под

затылком?

Пушистым одеялом - теплой

дымкой

окутывает. Невесомый миг -

уютно мама подоткнет края

лоскутного, душистого тумана:

«Спокойной ночи, дурочка

моя…»

Как мало мы друг друга любим,

мама.

Валерий ТОПОРКОВ

.  .  .

Я - шахматный солдат.

Любой маневр мой взвешен:

на черном я не смят,

на белом не безгрешен.

Игры Ума высот

мне не постичь, не скрою.

Но я готов на ход -

под сильною рукою!

От точности ее

не мной ли будут сшиты

атаки суровье

и суровье защиты!

Пройдет моя война

не под огнем и дымом.

И будет тишина

цвести Необратимым.

Золотое кольцо