РОДОСЛОВНАЯ
Писать историю своей семьи Таня начала с обращения в архив, откуда узнала, что ее дед Иван Васильевич Чураков, 1894 года рождения, появился на свет в крестьянской семье, о чем в архивной справке документально зафиксировано.
Его родители Василий Павлович и Мария Васильевна трудились от зари до зари, держали скот и птицу, имели хозяйственные постройки и различные крестьянские орудия труда.
В 1917 году дед был призван в армию, а через год приехал на побывку и женился на Таниной бабушке Александре Васильевне Лепешиной. Ему дали отсрочку, которая продолжалась три месяца. Затем он вернулся в армию и был отправлен на фронт. Попал в плен. Домой вернулся только в 1921 году. На краю деревни сам построил дом-пятистенок. Но прожить там довелось всего двенадцать лет. Причиной стала трагедия, вполне характерная для того времени.
Когда был создан колхоз, Ивана Васильевича избрали председателем. Осенью 1933 года правление колхоза приняло постановление - раздать вотру (льняное волокно) по домам колхозников, чтобы те наткали полотна и нашили мешков - тару под осенний урожай. Только все оказалось не так просто. Нашлись люди, оценившие это решение как вредительство, разбазаривание колхозного добра. Прямо в деревне состоялся суд, и деду присудили пять лет лишения свободы. Этапом его отправили в Сибирь, в город Томск. Больше никаких вестей от него не было, там и сгинул.
Таня говорит, что она всю жизнь живет с камнем на душе от того, что не знает, где могилка деда, и не имеет возможности прийти и поклониться ему.
ЧЕЛОВЕК-ПРАЗДНИК
Таня всегда с улыбкой вспоминает о том, что ее папа Василий Петрович очень любил гармошку, мог играть в любое время суток, как в праздники, так и просто дома, для души. Мама Лидия Ивановна рассказывала дочке, как вернулись однажды они с мужем из леса, ездили на лошади за дровами, очень устали. Умылись, поужинали, тут бы и отдохнуть, но вместо этого муж достал гармонь, что стояла на шифоньере, заиграл плясовую, а она, заслышав мелодию, не удержалась да и прошлась по комнате, выбивая по половицам частую дробь.
Плясать Лидия Ивановна научилась, когда была еще девчонкой. Ходила на беседы, к деревенским плясуньям внимательно присматривалась, стараясь запомнить то одно колено, то другое. А потом дома, пока никто не видел, отчебучивала, ра-зучивая движения.
Таня признается:
- Я любила смотреть на праздниках, как мама пляшет. Она всегда выходила в круг первой и так выбивала дробь каблучками, будто горох по полу рассыпала! А как звонко она пела частушки:
Стары ножницы тупые,
Новы - не наточены,
Все бы матери молчали,
У которых - дочери.
На гулянье мама была человек-праздник, а в жизни - человек-скала. Рядом с ней было очень спокойно и надежно.
СТАРШИЙ
БРАТ
Брат Коля с детства был для Тани ангелом-хранителем. Когда она родилась, Коле уже исполнилось тринадцать. Лидия Ивановна родила ее в Пошехонье, и рано утром на теплоходе «Меркурий» Коля приехал навестить маму. Написал записку. Она ответила, что у него появилась сестричка. Вскоре он уже гулял с девочкой по улице и полностью отвечал за ее бе-зопасность перед родителями.
- Мне было пять лет, когда Коля ушел в армию, - вспоминает Таня. - Запомнилось, как он утром рано разбудил меня и поцеловал на прощание.
И очень хорошо помню его возвращение. Мы с подругой подошли к дому, открыли калитку и увидели Колю: он сидел на ступеньках крыльца и улыбался нам. Я просто ошалела от радости и закричала:
- Почему ты не заходишь в дом, ведь там же мама и папа!
Это я уже потом поняла, что он специально отодвигал самый волнующий момент встречи с родными. Я вошла в дом первой, мне хотелось увидеть лица родителей. Первой долгожданного гостя заметила мама и от удивления заохала. Папа сидел спиной к двери, поэтому он еще не видел Колю и, решив, что мама так реагирует на его рассказ, рассердился и начал что-то объяснять снова. И только после маминых слов: «Да ты только посмотри, кто к нам пришел!» - он встал из-за стола и бросился его обнимать. Столько было радости в доме!
МАМИНЫ
ПИСЬМА
Как-то Таня сообщила мне о том, что она сохранила мамины письма. Я поняла, что это не просто письма матери к дочке, а еще и очень интересный исторический документ, свидетельствующий о том, как переживала годы перестройки деревня и как выживали отдельные семьи. Поэтому я и попросила Таню поделиться некоторыми отрывками из них. Свой рассказ она начала с того момента, как переехала жить в Ярославль в 1987 году.
- Поначалу очень сильно тосковала по дому и частенько наведывалась в гости к родителям. Потом привыкла, стала ездить реже. Да и положение в стране было ужасное. Сначала с полок магазинов стали пропадать самые необходимые товары, а затем ввели талоны. Цены росли как на дрожжах. Именно в это время, не имея возможности видеться с родителями часто, мы начали писать друг другу письма. Дело в том, что перед пенсией мама работала кладовщиком и ежемесячные отчеты приучили ее к порядку во всех подсчетах. Дома мама вела ежедневник, в который записывала все покупки и расходы, а в конце месяца подводила итог.
Вот выдержки из нескольких таких ее писем.
Первое отправлено 21 декабря 1991 года. Мама сообщает: «Я уже вам писала, что на триста рублей накупила два халата и пять платьев. (Брали все подряд, что удавалось урвать, я помню эти платья, которые потом так и лежали неношеные). Сегодня выкупила песок на талоны по два рубля за килограмм, а маргарин стоит пять рублей восемь копеек одна пачка. Я выкупила для тебя три пачки…»
В письме, отправленном через полтора месяца, она с радостью сообщает: «Вчера к чаю купили фруктового сахара два килограмма по тридцать пять рублей шестьдесят копеек. Да на талон выкупили песок по семь рублей тридцать пять копеек. (Обратите внимание, как за полтора месяца в три с половиной раза взлетели цены на сахарный песок). Я выкроила купить тебе джемпер за шестьдесят семь рублей.
В феврале месяце должны принести большую пенсию - 410 рублей мне, а Васе - 342 рубля. Да, Таня, от цен голова идет кругом…»
Еще через три месяца мама пишет: «Мы живем хорошо, только вот чаю попить не с чем. Мы покупаем кисель и с ним пьем чай, да и вся деревня пьет с киселем. Но мы терпеливые, все выдержим. А остальное у нас все свое. Поедаем пироги, яички, мяско. Студень варю. Есть еще и доход от хозяйства. Продала яички на Пасху по 14 рублей за десяток, творог - по десять рублей за килограмм, сметану - по 15 рублей, молоко - по 5 рублей за литр. Итак, получился доход за апрель 930 рублей».
А ровно через год после того первого письма мама написала о том, что они получили ваучеры. И еще сообщала, что «давно в магазин не завозили чаю» и она заваривает сушеную, слегка подожженную морковь.
Но самое волнующее письмо мама отправила 12 мая 1995 года: «…Нас, ветеранов ВОВ, наградили медалью за Победу». Денег дали по десять тысяч. Если что в письме непонятно, то на меня не обижайся, у меня грамотность - всего два класса.
Я держусь хорошо, не хочу болеть. У меня еще много дел впереди. Я люблю жизнь, и всегда она мне хороша!»
А через семь лет мамы не стало, она умерла
8 марта 2002 года. Отец умер тремя годами раньше.
- На память о семье остались эти «письма из прошлого». Сейчас они мне особенно дороги, - говорит Татьяна. - Когда становится очень грустно, я беру их в руки, чувствую мамино тепло и успокаиваюсь.
P. S. Заканчивая эту статью, я думаю о собственных детях, о том, как важно передать им историю своей семьи, все те моменты ее становления, в масштабах страны совершенно не имеющие значения, а в масштабах отдельной семьи самый главный цементирующий материал, который и помогает близким людям на много-много поколений оставаться семьей.
Золотое кольцо