…Невеселая история о том, как несколько молодых женщин по прихоти деспотичной мамаши остались без женихов, "желтеют и сохнут" без всякой перспективы на замужество и полноценную женскую долю, предстала перед зрителем в весьма оригинальной трактовке: с лесбийскими играми и элементами предельного натурализма, когда страдающая от токсикоза героиня оставляет на сцене рвотные массы. Задача эпатировать публику в очередной раз благополучно достигнута. Но выиграл ли от этого спектакль - большой вопрос.
Впрочем, сам текст пьесы существенных изменений не претерпел, пережив лишь некоторое сокращение. После смерти главы семьи в богатом испанском доме осталась хозяйничать его немолодая жена Бернарда (Татьяна Малькова), беспрестанно воспитывающая и поучающая пять своих дочерей, несмотря на то что старшей из них, Ангустиас (Ирина Сидорова), уже почти 40 лет, а младшей, Аделе (Мария Полумогина), - 20. Ее властность, высокомерие по отношению к односельчанам и маниакальное стремление к соблюдению приличий лишило несчастных девиц всякой надежды на замужество - после смерти их отца Бернарда объявила в доме восьмилетний траур, во время которого "в дом и ветру не будет доступа".
Однако после похорон хозяина дома львиная доля наследства досталась старшей дочери Ангустиас, и к ней сразу посватался молодой и красивый местный мачо - Пепе Римлянин. Вокруг этого сексапильного персонажа, который ни разу не появится на сцене, но по которому сохнут как минимум три из пяти девиц, и закручивается все действо.
На сцене очень много женщин: Бернарда, ее дочери, их служанки, односельчанки… В первом действии почти все они почему-то разлохмаченные и отчасти даже напоминают потешных голливудских ведьм - своими отнюдь не траурными, а скорее карнавальными платьями и резкими жестами.
Говорить о бабьем царстве и не сделать упор на грубоватой чувственности - это по нынешним временам нонсенс, поэтому "жизненной правды" в Гарсиа Лорке по-ярославски хоть отбавляй. На этом спектакле зритель увидит и легкий стриптиз, когда после похорон мать и дочери поочередно снимают с себя верхние юбки; и трусы истомившихся без мужчин девиц, которые сидят за столом, широко расставив ноги и задрав подолы; и даже чувственные шалости между сестрами, которые в отсутствии мужчин, как в тюрьме, ищут сексуальной разрядки друг в друге. "Исподнее" героинь - полосатые льняные сарафаны - и грубые черные ботинки на них делают ассоциации с тюрьмой еще более сильными.
Интрига разворачивается на фоне дружного и долгого мытья полов, приготовления мясного фарша и теста и лепки пельменей... Кулинарные опыты героинь за длинным столом поначалу напоминают даже передачу "Смак", но действо быстро превращается в "смак" иного рода. Служанка Понсия и некоторые дочери Бернарды давно уже поняли, что Пепе Римлянин обхаживает сразу двоих - кроме невесты Ангустиас он ходит на свидания к 20-летней влюбленной в него Аделе. Причем отношения этой пары давно перестали быть платоническими.
Судя по началу третьего действия, Адела уже беременна, поскольку ее рвет под стол во время ужина. Рвотные массы убирают нарядные служанки на высоких каблуках, заставляя некоторых зрителей брезгливо морщиться.
Сестры язвят и завидуют. Но властная Бернарда по-прежнему в неведении, что творится за ее спиной. Когда она наконец обо всем узнает, наступает финал - Адела погибает. По пьесе, Бернарда стреляет в Пепе, но в цель не попадает. Думая, что возлюбленный убит, Адела кончает с собой. В постановке волковцев причина смерти остается за рамками сцены… Только откуда-то из-под театральных "небес" раздается усиленное динамиком заклинание "приличной" Бернарды: "Она умерла невинной. Вы слышали? Тихо, я сказала! Тихо!". И в самом деле - какая разница, как несчастная Адела ушла из жизни: в любом случае это - убийство.
Она вырвалась из тюрьмы, как бы печально это ни закончилось.
Впрочем, в пьесе, поставленной Евгением Марчелли, это могли бы сделать и другие сестры, кроме, пожалуй, робкой и наивной Ангустиас. Волковцы "нарисовали" слишком сильные характеры сестер, которые довольно смело противостоят матери. Поэтому пазл "деспотичная мамаша - забитые и послушные дочери" сможет сложить не каждый зритель.
Фото: Анна Соловьева
Российская газета