Первый вариант был решен Ольгой Тороповой в традиционном ключе – идентичные эпохе костюмы, баба-поломойка, сонная атмосфера барского дома. Олег Новиков и Кирилл Искратов, представлявшие барина Ласукова и крепостного мальчика, куролесили с таким азартом, которого вполне хватило бы на большую сцену, а не на скромное помещение камерной.
Усердный слуга старательно разгонял осеннюю скуку взрывами рок-музыки, играя и акустику, и электричество, а в остальном все выглядело смешно, но традиционно.
Этот же самый фрагмент был представлен в режиссерском варианте Ильи Варанкина. Здесь опознавательных знаков времени почти не было. Ласуков в исполнении Владимира Майзингера по-домашнему фланировал в майке и семейных трусах, горько размышлял об ушедшей жизни и, почти не повышая голоса, с холодными стальными глазами гонял с поручениями недотепу-слугу (Олег Павлов), ради забавы барина одетого в русский сарафан и кокошник. Абсурдность дома, в котором пустяк в мгновение ока разрастался до размеров катастрофы, усиливала фигура безмолвного…негра, обряженного в русский треух и ситцевую рубашку (Игорь Есипович). Негр щипал струны балалайки, стараясь подыграть настроению барина то комаринской, то неловким намеком на «Лунную сонату» Бетховена. Нелепость и комизм происходящего были сыграны актерами легко и изящно.
Вторая часть «марлезонского балета» была для меня абсолютно неизвестной. Режиссер Сергей Карпов представил…детский водевиль «Великодушный поступок». За чистенькие парты рассаживались ученики пансиона в одинаковых белых пиджачках, ярко-синих жилетах с эмблемой и светлых гетрах. Мальчик Ваня (Николай Красноперов) в отместку учителю немецкого тайком подставлял ему сломанный стул, учитель падал, в наказание весь класс лишался каникул. Мальчик Митя (Виталий Даушев), пытаясь пробудить совесть в товарище, брал вину на себя. Мальчик Ваня испытывал муки стыда и в итоге признавался в содеянном. Великодушный содержатель пансиона Миллер (Владимир Майзингер) произносил нравоучительную речь, обращенную к детям, с призывом вести себя хорошо.
Абсолютно незамысловатый сюжет с нескрываемым моралитэ был решен в духе веселого капустника. Герои то и дело прерывали реплики, чтобы спеть под аккомпанемент настоящего ВИА зонги, иллюстрирующие их намерения. Ваня один-в один напоминал гардемарина Харатьяна, Митя – лиричного эстрадного певца. Прелестные барышни бэк-вокала (Мария Полумогина, Анна Ткачева, Евгения Родина) в ярких юбках-тюльпанах и белых блузках зажигали с тем же азартом, что и молодежь в тодоровских «Стилягах».
Что мне понравилось: актеры выдерживали ироничную отстраненность к высокопарному и сентиментальному тексту, но снижать остроту конфликта не стали. И драматизм выбора, стоящего перед юным Ваней, показали ярко и убедительно.
Во время обсуждения сотрудники некрасовского музея «Карабиха» поблагодарили актеров за развенчивание представления о поэте как архаичном пережитке. Представитель молодого поколения выразила сомнение в возможности в наше время скуки при наличии интернета.
Что до меня, если я и не стала правоверной поклонницей Некрасова, то по крайней мере порадовалась свежим, оригинальным работам творческой лаборатории. Начало оказалось веселым и ярким. Хочется такого же достойного продолжения.
фото Ирина Плишина