Продолжение.
Приход Уосэн-Сэгэда мгновенно воодушевил армию. Император, тотчас вручив ему командование, заявил, что «отныне готов сражаться во главе конного отряда, или пехотного отряда, или простым лучником», а старый воин, приняв дела, первым долгом направил Граню письмо, извещавшее имама, с кем ему теперь придется иметь дело. «Победа не вечна,- писал старик,- достаточно тебе и того, что ты совершил. Возвращайся домой. Ты твердишь сам себе: я обратил в бегство императора у Шынбыра-Куре, я сделал то же самое в Анцокии, в округе Зари я уничтожил императорские войска, я непобедим. А теперь перестань обманывать сам себя: силы царя царей восстановлены. У императора многочисленная армия, какой ты не видел и не знал, это храбрые народы юга, это отважные иудеи… У тебя много добычи, бери и возвращайся с золотом и добычей к себе.. Это говорю тебе я, тот, кто убил твоего отца, и твоего старшего брата, и еще одного брата. Не думай, что я буду командовать так, как те, кого ты встречал до сих пор. Я - Уосэн-Сэгэд».
Продолжение.
Известия о вторжении достигли дворца царя царей очень быстро. Едва ли император был встревожен. Напротив, обострение ситуации на границе ему, как ни странно, было очень на руку. За годы, прошедшие со дня смерти старой Елены, умело строившей систему сдержек и противовесов, баланс сил в империи нарушился. Церковные иерархи, играя на «предосудительном» образе жизни монарха, вновь, как в былые времена, стремились встать вровень со светской властью, их поддерживали негусы южных провинций, видя в этом реальную возможность ослабить хватку столичной бюрократии, в условиях долгого покоя разболталось и «дворянство» северо-востока, прямые вассалы короны. Это еще не означало кризиса, но чтобы разрулить множество мелких проблем, необходимы были такт, терпение и умение лавировать, которых у царя царей от природы не было.
Как повествуют хадисы, отходя к Творцу, Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, завещал наследникам не почивать на лаврах, пока знамя истинной веры не вознесется над столицами четырех сверхдержав того времени – огнепоклонническим Ктесифоном, Римом Старым, Римом Новым и Аксумом. Наследники, как известно, взялись за дело борзо, покончив с Ормуздами-Ариманами вскоре же после успения вождя и учителя, однако потом возникли объективные сложности и машина забуксовала. Так что до до Нового Рима руки дошли только через восемь веков, уже на втором, «османском», дыхании, а к исполнению указаний насчет Города Который Город вообще всерьез приступили только в начале IX столетия от начала Хиджры. Что же касается Аксума, то там все было совсем интересно и, поскольку события эти, наверное, далеко не всем, кому интересно, известны в достаточных деталях, тема, думается, заслуживает разговора…
Окончание.
Тем временем, бывшая Анна отступала в джунгли северо-востока. Потеряв королевство, армию, по меркам «диких» племен очень сильную, она, тем не менее, сохранила, и бегство её казалось нашествием. К 1630-му нашла и союзников, воинственных «дикарей» жага, и новую базу в горах Матамбы, где очень быстро обустроила достаточно сильное «почти государство», устроенное по принципам старого Конго. С четкой иерархией, властью монарха над жизнью и смертью подданных, переведенных на положение вроде крепостного и даже чем-то типа бюрократии, в ряды которой мобилизовались, по свидетельству миссионеров, «простолюдины, достоинства и обязанности которых давали им право считаться благородными». Не говоря уж об армии, куда призывались как мужчины, так и женщины (что, впрочем, для тех краев не было новинкой – права слабого пола были достаточно широки вплоть до участия в большой политике, но и обязанности на них лежали немалые).
Продолжение
Для полного понимания, вернемся чуть назад. Еще до гибели в Марокко португальского короля-романтика Себастиана, мечтавшего о лаврах крестоносца, до династического кризиса и прихода испанцев, в Лиссабоне, где африканскими колониями, поставлявшими «черное золото» весьма дорожили, зная о Великой Смуте, «конголезский вопрос» изучали очень серьезно. Решать было необходимо: дела в развалившемся Конго складывали все хуже и хуже. Вслед за «антониановской ересью» началось восстание т.н. «мбула-матади» - «разбивающих камни» (то есть, уничтожителей замков)- нечто вроде французской Фронды, объединившее рядовых общинников, недовольных новыми порядками и знать, которую совсем не радовало усиление власти мани-конго по европейскому образцу.
Королевство Конго, одно из самых мощных государств экваториальной Африки за всю ее историю, возникло примерно в начале XIII века, и за два-три десятилетия подчинила себе огромную территорию от Габона до Кванзы и от Атлантики почти до зоны Озер. Государство было интересное, по устройству очень похожее на европейские страны трех-четырех вековой давности, уже более или менее феодальное. Вплоть до легкой, но все же крепостной зависимости крестьян. «Мани-конго», король, раздавал «мбанза» (фьефы) просто «мани» (графам) по своему монаршему усмотрению.
Гибель Лембиту и падение Юрьева для Прибалтике означали многое. Если уж у эстов, да еще и при русской поддержке не хватило сил справиться с «железными людьми», это, в понимании тех мест, означало, что лучше никому не рыпаться. Используя, как нынче говорят, благоприятную конъюнктуру, епископ Риги и его вассалы-меченосцы начали прибирать к рукам, что плохо лежит, благо в Полоцке начались серьезные усобицы и «русский фактор» на какое-то время стал неактуален.
793 года назад, 21 сентября 1217 года от Р.Х... Впрочем, начну не с того. Было сегодня, други, много интересных тем, и все пролетели, как фанера над столицей Франции. Обидно даже. В первую очередь, за себя. Честно говоря, думал, что уже спокойно ко всему отношусь. Ан нет. Впрочем, мораторий есть мораторий, а потому поговорим лучше о чем-то спокойном, неторопливом и взвешенном. Например, об эстах. Только не о нынешних «суверенных», о них неинтересно, а о других. Семисотлетней давности. Которые, скажу вам, были те еще булочки с изюмом...
С каждым днем «прелестные письма» становились все радикальнее. Кондратий Афанасьевич фантазировал вовсю, с размахом, возможно даже, сам себе веря. По его версии, поддержать мятеж «всею силою» обещали уже и астраханцы (давно и прочно усмиренные), и запорожцы (ни о чем таком пока не слыхивавшие), и терцы, и даже братья с Яика. Речь уже шла о походе на Азов, освобождении «каторжных людей, да кандальных, да работных» и, как основная цель, о походе на Москву.
Рассказ о теле и деле Степана Разина, завершившись, оставил, тем не менее, странное ощущение некоей незавершенности. В самом деле, смерть человека не есть конец сюжета, персонажи приходят, делают свое дело и уходят, но это вовсе не означает, что повествование завершено. Иногда с гибелью героя, казавшегося самым-самым главным, все только начинается, и если в обычных книгах такое случается достаточно редко, то в многотомнике г-жи Клио - сплошь и рядом...