Вот придет Чацкий и всё испортит

Авторская трактовка классической пьесы далека от того, что все мы когда-то учили в школе. И в данном случае это уже не «сатира на аристократическое московское общество первой половины XIX века», а Чацкий – вовсе не герой своего времени. В одном из интервью Александр Огарев, отвечая на вопрос журналиста, почему он, как все его предшественники не осмеивает дом Фамусова, сказал: «Моя версия отличается от других тем, что я показываю – простые семейные ценности, как любовь отца к дочери, верность традициям, память о предках – не есть плохо. В идеале общественного устройства должен быть баланс между идеей или идеологией и семейными ценностями. Если государство настроено только на перемены, перестройки, реформы, то есть подчиняется зову Чацких, оно обречено».

Многое в спектакле ШДИ «Горе от ума» непривычно: вырезана яркая и зрелищная сцена бала, получили отставку некоторые герои (князь Тугоуховский с многочисленной семьей, Графини бабушка и внучка, старуха Хлестова…). Зато появилась некая «домовиха», которая пластикой комментирует все происходящее на сцене. Боковые декорации выступают то в роли кинотеатра (демонстрируется фрагмент телеспектакля «Горе от ума», поставленного в 1952-м году в Малом театре), то в качестве филиала Третьяковской галереи - тут тебе и «Девочка с персиками» Серова, должная проиллюстрировать сон служанки Лизоньки, и «Незнакомка» Крамского – якобы портрет той самой «Татьяны Юрьевны!!!!», к которой страстно взывает Молчалин. (Художник-постановщик – Маша Капустина-Карью). В спектакле много вставных музыкальных номеров на любой вкус -  и оперный вокал, и игра на баяне. Софья вдруг демонстрирует номер с лентой из программы художественной гимнастики. Молчалин для чего-то появляется на джамперах (ходулях на пружинах). Что и говорить, много затейных деталей, отвлекающих от сюжетной линии. Но все же форекс также актуален и в этом можно удостовериться, перейдя на сайт. 

А там – сплошной «Дом-2»: Фамусов жаждет Лизу, Софья кидается на Молчалина, Молчалин мечтает о Лизе, та – о буфетчике Петруше… И все мечтания-желания-хотения - с подробными «иллюстрациями» на авансцене. Режиссер вообще, похоже, поставил себе задачу проиллюстрировать абсолютно каждую фразу. Молчалин на цыпочках («вот он на цыпочках и не богат словами») — передвигается на пружинистых ходулях. Фамусов просит читать календарь, и Петрушка вместо календаря берется за аккордеон и, нараспев читает грибоедовский текст. Словом, Чацкий со своими африканскими страстями тут в самый раз. Он требует полюбить его «с разбегу», и тотчас «сходит с ума», не дождавшись ответных чувств.  Финальный монолог Чацкого (ну, помните? «Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок…») напоминает скорее акт самосожжения – тут тебе и Чацкий, обливающийся из канистры, и всполохи пламени на декорациях… Все кричат, паника, словом, «мильон терзаний»…

Спектакль получился подробный и долгий – без малого четыре часа. Зал хорошо реагировал на узнаваемые, заученные со школы цитаты, и каждый раз принимался аплодировать.  «А судьи кто?» - хлопают, «Ах! злые языки страшнее пистолета» - снова хлопают, «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов» - овации, «Карету мне, карету!» - бисировать начали. Детская непосредственная радость узнавания. 
Огаревская версия «Горе от ума» -  о любви, разделенной и безответной, и никакого протеста свободной личности «против гнусной российской действительности». 
Фото с сайта театра "Школа драматического искусства".