Вот Родион задиристо заявляет, что Христос и Каиафа тождественны. Ну, разумеется, тождественны ПО ПРИРОДЕ (чего не оговорил Родион), но не ПО ОБРАЗУ ЖИЗНИ, КОТОРЫЙ ТОЛЬКО И ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ, через который мы и спасаемся (или погибаем), через который в нас и проявляются либо Христос, либо Каиафа. Из текста же Родиона следует, что они одинаковы, а в том, что Каиафа – Каиафа, а не Павел (он, по Родиону, ничуть не лучше Каиафы, но ему повезло, а вот тому нет), в том, что один стал христианином, а другой так и остался гробом поваленным, виноват Бог: одного помиловал, другого ожесточил. А что ты хочешь? Он горшечник, мы – горшки, сиди и не питюкай, по слову того же Павла: он – Павел, апостол языков, а ты кто такой? В общем, привет от Августина и купившихся на его (начинающуюся с него) теорию предопределения Лютера и Кальвина.
Вот я и думаю… Думаю, что дело вообще не в словах, а в их порядке. «Мы проиграли с первой строчкою – там слов порядок был не тот», как сказал поэт (это можно и отнести к моему спору с Боярыней относительно «русских» и «советских»). А порядок (как и выбор слов) зависит в первую очередь – от «расположении сердца», становящееся словами и расположением слов. Например, знание о добре и зле присуще каждому человеку изначально, с младенчества, до всякой этической и прочей рефлексии («плотского мудрования»), как и знание Бога, но в свое время змий – непосредственно или через «семью и школу» – начинает грузить не имеющую решимости послать его с первых же его слов девушку своей эзотерикой (или «наукой», или там очередным «единственно-верным учением», скажем, Мишеля Фуко) и та, бедная, возбуждается все больше. Девушка, понятно, это наша душа, психея, ей нравятся безделки, особенно интеллектуальные, и вот вложенное Богом знание о том, что такое хорошо и что такое плохо уходит на задний план, а на первом – змий с его интеллектом, этим мужским половым признаком по наблюдению о. Павла Флоренского. А всего-то и надо было – послать интеллектуала, повернуться к нему попой и скрыться в райских кущах, где каждая птичка знает, что Христос – одно, а Каифа – другое, что Бог есть,. а смерти нет, что Ленин – говно собачье, хотя и тождественен Христу по природе.
Очевидные ведь вроде бы вещи, но вот поди ж ты – не очевидны. Вспоминаю разговор с одним художником («актуальным», само собой), поделившимся такой своей придумкой (реализовал или нет – не знаю, давно это было): герб Москвы, Георгий и дракон протягивают, улыбаясь, руки друг другу (дракон, понятно, лапу). Плюрализм – ум, честь и совесть нашей эпохи. Какое еще там добро и зло? Это фундаментализм, экстремизм, репрессивное мышление, фашизм и фалло- )он же лого-) центризм. Все одинаковы, все тождественны нашим друзьям Христу, Магомету, Буде и Каиафе. О! еще один «проект» вспомнился – осуществленный. «Троица» называется. Как бы рублевская, ясное дело (постмодернизм на дворе, что там париться): обратная перспектива, гора, деревцо, башенка, стол, расширяющийся к горизонту, на столе бутылка водки и банка с огурцами, основатели мировых религий выпивают-закусывают. Это в ярославской одной галерее заезжая выставка, посвященная демократии-плюрализму-толерантности и, соответственно, направленная против религиозной, расовой и прочей розни, ксенофобии и всего такого. Позвал я имама полюбоваться на пророка (где он еще его изображение увидит? да еще и с рюмкой?) постояли, поговорили, я в рясе, он тоже при параде (где-то фотография есть и даже, возможно, запись в архивах ТВ сохранилась), и все бы ничего, но тут вмешалась смотрительница или как их там, этих теток на стульчиках: видимо, услышала какую-то мракобесную фразу (мою, конечно же, имам был кроток) и как понесла…. Я и взорвался по своему обыкновению (имам был тих как цветок полевой, может от того, что слишком молод был о ту пору), потом это все где-то (кажется по НТВ) показали, обсудили, заклеймили (меня, понятно). 999 или 2000, октябрь или ноябрь, если не декабрь вообще. Сам не видел, приехал в Москву – рассказал один простой человек (шофер), восторгаясь моим мракобесием. В местной газетенке заметку тиснули, что, мол, религиозные фанатики, погромщики и т.д. принесли с собой булыжники, разбили стекло в галерее (журналюга советский, ничего другого кроме известного со школы орудия пролетариата выдумать не мог, трещину разглядев, если она тоже не плод его фантазии). Такой вот не санкционированный экуменический контакт, единство в главном (на тот случай), в остальном свобода и во всем любовь. С имамом – джигиты, со мной – семинаристы. А хранил бы я мир душевный и прецедента бы не было, было бы все точь-в-точь по Веничке: сплошная Божья роса… . Ладно, продолжу как-нибудь после, как пишет (или писал когда-то) Игнатий.
o-k-kravtsov.livejournal.com