Виноват ли Бог в происшедшем на Гаити? Конечно, если Он – Бог, т.е. если Он действительно есть, а значит – отвечает как босс, за все происходящее в его фирме. Однако в Своем Сыне Он уже наказан за все, что происходило, происходит и будет происходить. Когда выпороли и растянули на кресте, как шкуру животного, Сына – выпороли и растянули и Его Отца; в лице Сына Отец принял все пощечины, оплеухи и плевки, все что имело и имеет сказать Ему Его творение. Можно отречься и плюнуть еще раз и это – повторю – лучше, чем оправдывать то, чему нет оправданий? Все оправдания Бога – от лукавого. Наша логика кого и что угодно оправдает, а надо будет – осудит, не погрешив против своих законов.
В одном французском фильме придворный аббат, трахающийся с первой куртизанкой Версаля, поражает Людовика XVI (будущего мученика) безукоризненной логикой доказательств бытия Божьего, но потом, в приступе тщеславия, делает ошибку, говоря, что точно так же он мог бы доказать и то, что Бога не существует. Вот логика, достигшая наивысшего артистизма! Доказать, как и опровергнуть, можно абсолютно все. Это прекрасно знали те отцы Церкви, кому мы обязаны апофатическим богословием, утверждающим, что лучшее, что мы можем сказать о Боге, это то, что Он – не то и не это, что Он – не такой и не вот такой, что Он – непостижим, и это все, что мы можем о Нем сказать.
Что отвечает Бог на претензии Иова и как отвечает? Он отвечает метафорически. Означает ли это уход ответа? Да, с точки зрения нашего рацио. Но Бог, похоже, считает ниже Своего достоинства опускаться в разговоре с нами до нашего понятийного и – как следствие – юридического языка. Он предпочитает язык поэзии и говорить будет лишь с поэтом (Иов – поэт, как и Иисус, как и все Его подлинные ученики). А для поэта пресловутые русские вопросы «кто виноват» и «что делать» несколько смешны. Их для него не существует, у него – другие вопросы и даже не вопросы, если под вопросами иметь в виду что-то выстроенные по логическим законам и именно к логике, как высшему судии, обращенное: поэт всматривается в небытие и небытие, просвечивающие одно сквозь другое и говорит как власть имеющий. Он говорит:
Гляди в холодное ничто,
В сияньи постигая то,
Что выше пониманья.
Сиянье, пониманье – эта рифма и есть ответ. Все другие ответы – не ответы, они – ложь, имеющая видимость правды. Что такое дьявол? Это лживая правда, как заметил Бубер, говоря от лица одного из хасидских мудрецов-цадиков. Дьявол – это псевдопоэзия, обладающая всеми признаками поэзии подлинной, и – философия, претендующая дать исчерпывающие ответы, которые дает только поэзия (Священное Писание – это поэзия, а не философия, это, точки зрения рационалиста, «нас возвышающий обман», «сказка», «миф»), в том числе – религиозная философия, богословие как система. Последнее – неизбежно и необходимо (как и философия, искусство правильного рефлексирования и – умирания, обратите внимание на эту декларированную Платоном цель философии, мы к этом еще вернемся), так вот, последнее – это нормально и горе тому, кто до этого не дорос, однако философия, от увлечения которой не случайно предостерегал Павел, тщится подменить собой Бога (как вероучение – веру) и зачастую ей это удается.
Будьте как дети… Если не будете как дети – не видать вам Царства Небесного. Почему? Что это значит? Думаю, вот что: если ваша вера не детское доверие Отцу, а всего лишь вероучение, следовать каковому, соблюдая его предписания, для вас и значит быть верующими, у вас нет шанса стать детьми Божьими, играющими у ног Отца в Его доме.
Отец и Его воля не могут быть объектом исследования, если мы Его не умертвив, чтобы музыку разъять как труп, дабы виртуозно музицировать самим вместо Него. Дети потому и дети, что не разлагают музыки, не расчленяют путем логического анализа Отца, уже ставшего для них объектом, сиречь трупом, и не раскладывают Его по полочкам. Они – не философы, не богословы, они просто играют с Ним, то слушаются, то не слушаются, то капризничают и топают ножкой, но Отец для них при всем этом – всегда Отец, а не «объект», вопроса веры, ортодоксии и ереси для них тоже не возникает: их вера есть доверие, абсолютное доверие Отцу, точнее – Отцу и Матери (Дух – Руах – в семитских языках есть Существо женского рода) и пребывая таковыми они безошибочно распознают фальшь. Собственно, слова Христа «будьте как дети» означают ни что иное как «будьте как Я» – Божье дитя в абсолютном смысле слова, дитя, протестующее против воли Родителя (Гефсимания), но остающееся послушным до смерти и смерти крестной, потому что такова воля Отца.
Быть как дети – это значит быть неразрывно, бытийно связанными с родителями, быть одним целым с ними и жить этой связью как чем-то самим собой разумеющимся, быть связанными с ними связью любви даже не опознающей себя как любовь, не классифицируемой, настолько она органична. И тогда то, что Отец действует в Сыне, через Сына, с которым он одно – совершенно закономерно и нет ничего странного, что Сын ходит по водам, говорит буре «умолкни» и та умолкает, исцеляет больных и воcкрешает мертвых, говорит как власть имеющий: все это – следствие детского доверия, выражающего себя в обращении к Богу абба, то есть папочка.
И совсем другое – вера взрослая, вера как система координат (вероучение), о чем писал Бубер. Последняя – либо рассыпается вдребезги от более-менее сильного подземного толчка, либо вписывает этот толчок в свои координаты и оправдывает Бога, уничтожившего в одночасье пятьдесят тысяч человек, да и сколько угодно и существует себе дальше как ни в чем не бывало, не задаваясь лишними вопросами, да у нее и нет вопросов – она на все знает ответы. Она никогда не бросит в лицо Богу свои детские обвинения, как Иов, она знает, что высшее благо и истинная мудрость – бесстрастие, превращение при жизни в труп (а разве может быть какая-то другая цель, если подлинная мудрость – наука умирать?), она всегда соблюдет свое реноме, но, развиваясь (все более и более взрослея) она в один прекрасный момент поймет, что уже не нуждается в этой гипотезе, что ни оправдывать Бога, ни судить Его – незачем, Он – Сам по Себе, ты – сам по себе.
Взросление человечества проявилось в том, что Отцу отказали в праве на существование. вообще – в одном случае и удалили Его в запредельную, ничем не связанную с реальной жизнью область чистой абстракции – в другом. Разница между тем и другим отцеубийством лишь в том, что первое – откровенно и идет до конца, второе – лукаво и останавливается на полпути. И в том и в другом случае Бог – не Отец, а некое представление о власти – подлинной или мнимой, идол, который можно сокрушить, но можно и оставить: пусть себе стоит.
Итак, или Отец, Бог Живой, и жизнь – игра у Его ног, или – Система и приведение всего и вся в соответствие с ее буквой. Или религия как детское доверие, или религия как идеология. Либо дети, либо идолослужители, не имеющие шанса (оставшись таковыми) оказаться за столом в доме Отца, так как никакого Отца для них нет, а есть – грозный Судия или – что куда хуже – Нус, Первопринцип, еще какой-то метафизический идол (или пришедший ему на смену симулякр, пустое место, обреченное оставаться вакантным после всех деконструкций).
Для одних Автор мертв, для других никакого Автора и не было, а был и остается – Отец, любящий и наказывающий, непостижимый, говорящий из горящего, не сгорая, тернового куста. И только один из образов веры – правильный.
o-k-kravtsov.livejournal.com