Когда в 88-м забрили под красное знамя, а там и попятили по ходу дела тайно пронесённую в в/ч Библию (купленную году в 85-м или 86-м у знакомого баптиста и стоившую мне по тем временам целого состояния — 50 руб.!), один старший друг и тогдашний ментор Л. С., товарищ по церковному "подполью", регулярно присылал мне длиннющие выписки из писаний старца Силуана, взятые из известной книги архимандрита Софрония. Книга эта была у него, как тогда обыкновенно водилось, в виде самиздатовской ксерокопии.
Письма эти и выписки были великим утешением в первой жёсткой оторванности от родительского дома и прочих "тяготах армейской службы". На них, как на частные письма, никто не покушался, и создавали они дух приподнятой отрешённости от прелого запаха двухсот нестираных ротных портянок, ленинских комнат, "боевых листков", бесконечных разборок и работы грузчиком на складах.
"Слезное скучание по Господу" и "неотчаянное держание ума во аде" и до сих пор нет-нет, и приходят на память, заставляя и памятовать, и скучать по тому образу Церкви и веры, которого уж нет в той тогдашней чистоте.
Окончательно (во второй раз) пойдя сразу же по окончании срочной службы в духовную семинарию, ясно осознавал, что выбрал некую неудобную по "мирским" понятиям (как тогда казалось) альтернативу. Мотылёк вдруг, вылупившись, вырвался и порхнул к почудившемуся свету...
Теперь, когда редкий сон проходит без ярких образов тогдашней, связанной с Церковью, жизни, упорно возвращающихся вновь и вновь, задаю себе вопрос, пошёл бы я вообще в христианство теперь, когда господствующая российская Церковь всё больше превращается в "закрытое акционерное общество" по оказанию ритуально-шаманских услуг, католическая же всё больше маргинализируется, не становясь при этом той реальной альтернативой, в которой "дышит Дух" и которая сама даёт возможность свободно дышать.
Старец Силуан, — русский, православный, афонит, — стоит для меня совсем особняком от дрязг, склок и мертвящей бюрократии как любых церквей, так и гордной надменности "духовных" людей нехристианской ориентации. Слова его — глоток горного, горнего воздуха в гнойном смоге каменных джунглей, исполненных хриплого клёкота нежити.
"Когда душа помнит смерть, то приходит в смирение, и вся предаётся воле Божией, и желает быть со всеми в мире..."
"Скучает душа моя по Тебе, Господи: Ты скрыл лице Твое от меня, и я смущён, и душа моя снова смертельно желает видеть Тебя, ибо Ты привлёк душу мою. Если бы Ты, Господи, не привлёк меня своею благодатью, то не мог бы я так скучать по Тебе и слёзно искать Тебя".
"Ты скрывался от меня, чтобы душа моя научилась смирению, ибо без смирения не может сохраниться в душе благодать, и душу томит тяжёлое уныние. Когда же научится душа смирению, тогда ни уныние, ни скорбь не приближаются к душе, потому что Дух Божий радует её и веселит".
"Когда умалится благодать в душе, тогда снова просит она у Господа той милости, которую познала. Мятётся тогда душа, потому что злые помыслы терзают её, и ищет она защиты у Господа, Создателя своего, и умоляет ей дать смиренного духа, чтобы благодать не оставляла душу..."
"Что хочешь ты, душа моя, и о чём скорбишь и слёзы льёшь?
Я скорблю по Владыке, что так долго не вижу Его, и никто не утешит печали моей по Нему. Он дал мне познать милость Его, и я хочу, чтобы он всегда пребывал во мне".
"Милостивому Господь сразу прощает грехи. Милостивый не помнит зла".
edgar-leitan.livejournal.com