В связи с постоянно появляющимися новыми «радостными» известиями из России то об официальном введении обязательной перлюстрации переписки при каждом почтовом отделении, то о планирующемся запрещении Скайпа и других средств IP-телефонии, недоступных прослушке для родных всепроникающих, подобно раковым метастазам, «органов», то об изобретении очередных политических статей в уголовном кодексе, а то и об очередном из серии политических убийств, ставших почти что скучной обыденностью, и прочем в том же роде, вновь подумалось с тоской, что каждый человек, а тем более народ получает столько свободы, сколько её заслуживает.
И не только историческая родина радует. Вспомнилось доброе времечко, когда я преподавал в австрийских гимназиях, порой сознательно из хулиганства произнося что-нибудь против неписанных законов политкорректности. И выходит, что «дёргаю тигра за усы». Например, цитирую в своём классе венского драматурга-классика Йоханна Нестроя, где он говорит о «неграх». До сих пор с поёживанием вспоминаю делегацию от родительского комитета к директору с обвинениями меня в расизме, и мои попопытки объясниться с напущенным, слегка придурковатым видом (школа советского выживания!) словами всенародно любимого киногероя из фильма «Брат-2»: «Так нас же так в школе учили — что в Африке живут негры, в Китае живут китайцы, в Германии немцы, в Израиле евреи...»
После этого я с невинной миной называл страницу упомянутого классика Johann Nestroy (где чёрным по белому так и написано: «негры» — «Neger») и интересовался, в каком это демократически принятом законе (каким референдумом?), или где в Конституции Австрийской Республики перечислены слова, запрещённые к употреблению? Мои оппоненты замолкали, возмущённо отдуваясь и говоря, что «ведь есть такая вещь, как политкорректность...»
Я замечал на это, что такой вещи, как «политкорректность», нет в законах, которые я обязан исполнять, как гражданин демократического государства, которому гарантирована свобода слова и свобода выражать своё мнение.
Запрещено открыто призывать в СМИ к насилию в отношении отдельных лиц или групп населения. Запрещено открыто (официально) выражать симпатии к национал-социализму — здесь глубокая травма австрийцев и немцев. А употреблять какие-то слова — нигде не «запрещено». Но оказывается, наши вроде как свободолюбивые европейцы сами постепенно отказываются от гарантированных им Основным Законом свобод.
Несколько лет назад, в начале 2000-х, проживая в одном общежитии, я усиленно занимался в это время арабским языком в университете. Шутки ради я наговорил на свой телефонный автоответчик несколько совершенно безобидных арабских фраз, для непосвящённых звучавших, видимо, весьма грозно. Ну будто беседую с Бин Ладеном об очередном покушении на массовое убийство. Изумила меня реакция моих австрийских знакомых. Они совершенно серьёзно уговаривали меня эти фразы немедленно стереть, поскольку «это небезопасно — телефоны прослушиваются», и «неизвестно, чем это может закончиться»...
Я сказал, что если спецслужбы получают своё жалованье не даром, то уж наверное они смогут отличить серьёзного террориста, вынашивающего зловещие замыслы, от безобидного шутника. Как-никах, университетская арабистика теперь делается всё более популярной. Объявленная официальной Америкой война с терроризмом принесла хотя бы определённым востоковедным наукам (арабистике, исламоведению, иранистике) некоторую прибыль — в виде усилившегося интереса к ним общества, притока студентов-романтиков, а также финансирования научных проектов.
На мою слабую попытку возразить испуганным друзьям и коллегам, что вообще-то здесь в Центральной Европе прослушка запрещена законом, кроме случаев, разрешаемых с санкции суда, собеседники лишь отмахивались — дескать, в «демократию» с её писанными и гарантированными свободами никто давно не верит!
В тот момент я не нашёлся, что возразить, но не переставал время от времени об этом размышлять. О том, как легко мы все ради любимого комфорта и привычного течения жизни (которое нам только мнится, даже в самой наистабильнейшей Европе) отказываемся от эпохальных завоеваний западной цивилизации, — от свободы человеческой личности, и как легко отдаём её за котелок «египетской мясной похлёбки», а то и за порцию пустой баланды, пахнущей тюрьмой, ставшей уже почти что родным домом для многих. По крайней мере, в России...
Наверное, за всем этих стоит известный фатализм как подспудное, малоосознанное массовое мировоззрение, которое ничего общего не имеет с христианством, зато напрямую — с верой в Судьбу, предопределение, требующее архаики густого магизма в сознании. Недаром при знакомстве с новым человеком в Европе (наверное, и в России так же) вас почти непременно спросят: «Кто вы по гороскопу?» А когда узнают вас покороче, могут и пошутить на тему: «А кто вы были в прошлой жизни?» Расценивайте как хотите, но ведь «в каждой шутке есть доля шутки», увы...
Видимо, поэтому и в Европе, и в России так принято ругать Рене Декарта с его императивом мышления. При этом большинство ничего о нём не знает, кроме крылатого выражения «cogito ergo sum» («я мыслю — следовательно, существую»). В нынешней России откат к примитивному магизму родо-племенного пошива, с его зацикленностью на «крови», прикрывается церковным клише «соборности». Известно, однако, чем обернулся этот такой важный теологумен восточно-христианского богословия, будучи плохо переваренным «полуверующей массой» — беснованием красных бандитов и одержимого их демонами «народа»! Кроме того, естественно, который пошёл на «удобрения» для «восстановления могущества Державы»...
Магизм, захлестнувший постхристианскую Европу, выражается в растущей популярности всего «восточного», особенно адвайта-веданты или буддизма (это в лучшем случае), где ни в коем случае не должно быть «личного Бога», а тем самым и человеческой личности с её опасной свободой и ответственностью, и где главным следствием такой сознательной установки является в лучшем случае культивирование эгоистичной «духовности» с её «самореализацией». Личность отождествляется с эгоизмом, а одной из главных заповедей новомодных книжек по эзотерической «духовности» является призыв «научиться не думать»!
Конечно, в отношении буддизма это звучит чрезмерным упрощением, особенно для тех, кто имеет о буддизме более конкретное или научное представление. Но таково моё впечатление от многих евро-буддистов, с кем приходилось и приходится близко общаться. Уже не говорю о гораздо более дешёвых вариантах, наподобие Нью-Эйджa, транцендентальной медитации, эзотерике самого разного пошиба и т. п.
Общим для некоторых из европейских сограждан является ненависть или нетерпимость к христианству, а особенно в его церковном прoявлении. Она обычно соседствует с почти полным невежеством относительно его истории и учений. Не скажешь, увы, что всегда и во всём сама христианская Церковь была или продолжает пребывать на высоте. Особенно римско-католическая Церковь пожинает ныне горькие плоды сведEния Христовой вести к одним лишь жёстким запретам в половой сфере, к их чрезмерной акцентуации в ущерб другим заповедям.
Иным вектором взаимоотношений среднеевропейца с церковным христианством является безразличие, слегка приправленное раздражением: «Опять эти попы суются...» Такое отношение может сплошь и рядом наблюдаться в формально католических семьях, посылающих своих отпрысков на уроки религии в начальной или средней школе.
Известно, что некоторые уважаемые фирмы с большой неохотой берут к себе претендентов на работу, если из их школьного аттестата следует, что они не посещали уроков религии в гимназии (когда им исполнилось 14 лет, школьники сами могут в недельный срок в начале учебного полугодия отказаться от курса религии) . Такой кандитат как бы уже не совсем благонадёжен политически и — нравственно! Из таких вот практических наблюдений я и вывел, как я склонен считать, природный закон, в моей собственной формулировке гласящий: «Совок — понятие метафизическое». То есть «Совок» — это вселенская универсалия, не связанная ни с географией, ни с конкретными обстоятельствами истории, и она вполне сродни духу современной Европы, всё более овеществляющаяся, подобно платоновской «идее» в гегелевской редакции..
Впрочем, уже в первой трети 20-го столетия о «закате Европы» успели напророчествовать Освальд Шпенглер и Карл Краус. В Кассандрах недостатка не было. Их проклятие, увы, в том, что их никогда не слышат.
Объединяющаяся Европа, как мне сейчас видится, семимильными шагами движется к некоему подобию покойного Советского Союза (ох, только покойного ли?). В общем, против чего боролись, на то и напоролись! Видимо, будет постепенно всё более оттачиваться и своя имперская идеология, во главу угла которой будет положена иделогия «мультикульти» (как говорят в немецкоязычном пространстве) — утопический проект цветущего и плодоносящего сосуществования малосовместимых культур и религий. Вроде прекраснодушного «постхристианского» христианства и ислама в его родоплеменном архаичном вариантe.
При этом принудительность мышления определённым образом должна следовать с необходимостью. Видимо, мыслительное диссидентство будет как-то наказываться. Да это уже и теперь происходит. И двигателем всего должен быть проект чего-нибудь этакого всемирного. Если не религии, то хотя бы глобальной экономики под руководством Штатов. «Прогресс» как идея, как идеология далеко не такой мёртвый, каким казался сразу после Войны.
Мне вспоминается своим названием известный фильм ужасов, по Стивену Кингу: «Иногда они возвращаются», а также фраза из одной старой, но до сих пор такой актуальной Книги: «Когда будут говорить „мир и безопасность“, тогда внезапно постигнет их пагуба». Слой нашей цивилизованности так тонок и хрупок, а дремлющие под ним неугомонные демоны так изобретательны, что не стоит удивляться их настырным попыткам вернуться в новом обличьи.
Свобода же подобна для столь многих непосильному бремени...
Информационный бум