Ко всякого рода бунтарям я всегда относился с опаской. Но когда этот бунтарь ещё и поэт, к тому же поэт невероятной мощи и оригинальности, эдакий Денис Давыдов двадцатого века или ранний Маяковский, с такой, как говорят сегодня, поразительной харизмой, не заметить его просто невозможно. А можно и пошипеть по-змеиному, сказать своё эстетское "фэ", брезгливо указывать на небрежную музу поэта…
Этот рассказ Генри Слизара и моя мысль вслух. Вот бы было здорово, если бы все, прочитавшие рассказ, затеяли дискуссию, разругались друг с другом в пух и прах, стали бы выяснять отношения в семье, в школе, в городе, в стране или в мире... Или вместе с автором ужаснулись... Рассказ был написан давно, в середине двадцатого века, а, значит, для писателя мы уже не утопия - реальность.
Неужели это мы?
О красных датах размышляя
... А ведь хотел сначала поёрничать, над собой посмеяться. Мол, что же это такое! Как праздник какой-нибудь, так рука самопроизвольно тянется к перу, а оно – по привычке – к бумаге. Пора относиться ко всяким красным датам не спеша, размышляя…
Вот болтаю глупости, а мысль, которая вслух, уже давно рождена. Мучительная. Сами посудите. День защитника Отечества. А я где-то там, в другом Отечестве, за солдат совсем других сердце болит… А на одном из белорусских кладбищ мои деды, бывшие солдаты, из могил вопиют…
Про Кирсанова я вспомнил вчера. От нечего делать включил телевизор, а там "жутик" с Кифером Сазерлендом. Фильм назывался "Зеркала". Где-то к середине, устав дёргаться от киношных испугов, я понял, что напрасно телевизор был включен. Но, как это часто бывает, название фильма сначала напомнило мне название поэмы Семёна Кирсанова, а потом и моё страстное увлечение его творчеством в юношеские годы.
Не ждите каких-то особенных признаний, невероятных открытий, юбилейных слёз умиления. Вообще ничего кроме Антона Павловича не ждите. А когда прочтёте рассказ, оторвите на миг взгляд от компьютера, посмотрите на книжные полки и с лёгким сердцем улыбнитесь.
Вот уже несколько дней не пишется. Причин не ищу, потому что занятие это глупое: начну сердиться, в себе ковыряться, а к добру это не ведёт.
Конечно, можно поболтать с кем-нибудь по телефону или выполнить хоть какие-нибудь поручения, данные мне женой давным-давно. Можно. НО - боже мой! - как не хочется!
И тогда я припоминаю один вечер (наверное, пятилетней давности). А этот вечер - только одно звено в событиях, которые обычно следуют за этим воспоминанием...
...Если уже проснулись.
Подражание Михаилу Жванецкому.
Сильные эмоции и чувства исчезают. Перестаём охать и ахать, руками взмахивать от возбуждения. Словарь эпитетов сузился до одного слова – клёво. Да и то без восклицательного знака.
Всё средненько.
Мысль вслух. Печальная. Но в конце концов - жизнеутверждающая. Для всех, кому не лень будет это прочитать.
Как-то год назад в замечательной книге израильского писателя Меира Шалева я натолкнулся на странного героя. А странность заключалась в том, что он коллекционировал предсмертные слова великих и не очень людей. И, как и всякий серьёзный коллекционер, был одержим. Он делал попытки объяснить людям своё пристрастие, но мало кто его понимал. Да и общаться с человеком, который пропах потусторонним, не очень-то хотелось.
Мы родились в один год. Я и это стихотворение Солоухина. Ни сейчас, ни прежде, когда впервые замер, прочитав стихотворения, я не ощущал ничего магического в этом совпадении. Конечно, случайность...
Почему замер? Так ведь о любви такое ещё не читал, не слышал, не представлял. Через шестнадцать лет после нашего рождения я и сам начал писать стихи о любви. Потому что не мог не писать. И казалось тогда, что моя жизнь – череда влюблённостей, приносящих скорее боль, разочарование, унижение, но... такую сладостную боль, такую благостную печаль разочарования, такое мгновенно исчезающее унижение, что сердце моё беспрестанно билось, вырываясь из грудной клетки...
Очень надеюсь, что эта "мысль" будет прочитана вами, дорогие мои, ещё до Нового года. Хотя ничего страшного, если и после. Может быть, тогда она не будет потеряна на фоне множества других поздравлений. Кому не хочется быть услышанным в самый трогательный, восторженный, улыбчивый, полный тайн и предчувствий момент!
И вовсе не потому, что моя новогодняя "мысль" будет чем-то оригинальнее другой.