—Вы уже немолоды, вам под 60! Чего вы боитесь? Неужели вы не способны на один героический поступок за всю свою жизнь? — с революционным пылом вещала народная артистка России Римма Маркова со ступенек одного из ДК Екатеринбурга. Повод горячиться у нее был. «Гостеприимство» столицы Урала она запомнит надолго. Две ее творческие встречи превратились в сплошной детектив. Первую пришлось проводить в ДК без света, вышибая запертые двери толпой пенсионерок.
— По всему району остановили трамваи, вожатые вышли курить, им сказали до 20.30 не двигаться, — рассказывает очевидец. — А трамвай — это же основной транспорт для пенсионеров, которые должны были в ДК ехать.
Пару дней спустя на двери другого ДК уже висело объявление, что он не работает «в связи со сменой собственника». А когда ушлые организаторы встречи переместили Маркову и ее поклонников в заранее арендованный бизнес-центр ближайшей гостиницы, свет отключили во всей гостинице!
Что говорить, встречи эти были не совсем творческими, они были предвыборными — Маркова агитировала за «Справедливую Россию». И не сказать, что совсем уж бескорыстно: партия материально помогает артистке, оплачивает лечение.
Но попытки помешать ей поговорить с сотней таких же, как она, старушек были как-то уж совсем бессмысленны. Пока Маркова толкала свои революционные речи, директор того самого ДК заперлась в щитовой, в подвале, не без оснований опасаясь за свое здоровье. Ведь поклонницы Марковой, может, и бабушки, но послушавшись чьего-то идиотского приказа и отключив рубильник, директриса превратила их в настоящих фурий, ломающих двери ДК.
Газ в обмен на голос
Вся думская кампания была полна таких несуразностей, отнимающих у «Единой России» больше голосов, чем любой экономический кризис. И везде все происходило примерно по одному сценарию. За редкими этнографическими исключениями.
— Есть регионы, где фальсификации, злоупотребления и раз ного рода махинации с голосами стали нормой, и там просто невозможно установить достоверные результаты выборов. Это прежде всего кавказские и многие другие национальные республики, — объясняет очевидное профессор факультета политологии МГУ, директор Агентства региональных исследований Ростислав Туровский.
Поэтому, даже если показатели «Единой России» в таких регионах снижаются, это все равно цифры «за 80». В других регионах власти, чтобы получить нужный результат, вынуждены действовать не так прямолинейно. В ход чаще всего идет материальная мотивация. «Проголосуй — подключим газ» — примерно такой причинно-следственной связью местное начальство заинтересовывали в том, чтобы дать нужные итоговые цифры в протоколах.
Масштабы подарков разнились в зависимости от того, кому их обещали. Городу Миасс Челябинской области, говорят, газ обещали за 55% голосов за «Единую Россию». Омский губернатор Леонид Полежаев, кажется, хотел нефтеперерабатывающий заводик. Иначе зачем бы он попрекал своих земляков: «Под дых омичи уже в 2000 году мне дали, когда проголосовали против Владимира Владимировича Путина и отдали голоса Зюганову… Теперь это можно сказать: это стоило нам потери нефтезавода и перерегистрации его в Петербурге. Ну давайте, омичи, еще чего-нибудь перерегистрируем. Из-за вашей такой принципиальной позиции».
У кого-то мечты были приземленнее, как у директора санатория «Урал» в селе Хомутинино Челябинской области и по совместительству руководителя местной партячейки «Единой России» Галины Селяниной — одного из героев репортажа в прошлом номере «РР» («В селе Хомутинино выборы», «РР» № 47 от 1 декабря).
— Посмотрите на стены нашего дома культуры. Мне одиннадцать миллионов на ремонт выделят при результате 75% за «Единую Россию», — говорила она корреспонденту «РР».
По стенам понятно, что без 75% тут действительно не обойтись. Может, поэтому и стояла директор с утра в фойе ДК, где находится избирательный участок, наблюдала за избирательной активностью. Узнавала и своих работников, и постояльцев. Последние тревожили ее намного больше, хотя приезжают в санаторий они в основном по социальным путевкам, и, казалось бы, Селяниной это только в плюс.
— Как директор я, конечно, рада — тем более после кризисного времени, когда у нас случились большие проблемы с наполняемостью. А как руководитель «Единой России» — нет, конечно.
— Так это же ваш электорат: дали пенсионерам путевки в санаторий, они должны быть благодарны государству.
— Вот у вас логика нормального человека. А я тут с ними пообщалась на днях — одни сплошные коммунисты, вечно недовольные. Я им автобусы специально организовала, бесплатно, за свой счет, чтобы довезти до деревни, — так они говорят: время неудобное. Кто-то еще не получил у себя открепительное, теперь с меня требуют и грозятся, что будут жаловаться на административный ресурс.
— И вообще, — голос Селяниной становится резким, — это вы, москвичи, во всем виноваты.
— Это еще почему?
— Если б вы у себя голосовали правильно, нам бы не спускали никаких разнарядок. Вот вы лично своим выбором помогли нашему ДК?
— Не очень, честно говоря.
— Вот видите. Надо мне к вам ехать — расширять сознание.
— В ряде субъектов Федерации появились новые губернаторы. Часть из них очень стараются показать, что не зря получили назначение, — объясняет особенности региональной агиткампании Ростислав Туровский. — Так совпало, что именно там административный ресурс применяется, мягко говоря, неадекватно. Это, например, Челябинская область.
Так, например, сити-менеджер Челябинска Сергей Давыдов на встрече с местными коммерсантами заявил, что финансирование города зависит от числа голосов, отданных за «Единую Россию». Чиновник предложил «материально мотивировать участие в голосовании», а оппозиционерам «дать лопату побольше — пусть прилежащую территорию перекапывают». По крайней мере, именно так описал события участник встречи Константин Коровин.
— С другой стороны, скажем, в Иркутской области властная вертикаль практически не работает. Губернатор Дмитрий Мезенцев или не понимает, как использовать административный ресурс, или просто не хочет этого делать. И в этой связи результаты тут могут быть ближе к реальным, — говорит Туровский.
В целом предвыборная кампания отличалась бессодержательностью и развалилась на сотни мелких, но резонансных скандалов местного значения. Где-то было выписано много открепительных удостоверений, где-то сделали 4 декабря рабочим днем с параллельным голосованием, где-то попытались проконтролировать голосование своих сотрудников. Город Орск Оренбургской области две недели наблюдал за политическими баталиями и вовсе микрорайонного масштаба: некий военный с завидным упорством вывешивал на балконе плакат «Наш дурдом голосует за Путина», а полиция с пожарными с таким же упорством, рискуя жизнью (пятый этаж все-таки), его снимали.
И даже войны компроматов были исключительно местного уровня. Чему свидетельством выдержки из дневника одного из сотрудников штаба «Справедливой России» в том же Екатеринбурге, который он вел по просьбе «РР». Параллельно думским выборам эта группа политтехнологов продвигала кандидата в областную думу по одномандатному округу.
«16 октября
Традиционно кампания строится на сборе наказов избирателей кандидату. Предложил новинку: сбор компромата по району — напиши, в отношении кого необходимо провести финансовую проверку; сдай соседа, который слишком хорошо живет; настучи на чиновника, который ворует!
17 октября
Работает! Люди сдают всех: соседей и чиновников — кто, сколько и почему!
2 ноября
«ЕР» попыталась избить моих агитаторов на улице. Но мы их сами избили.
3 ноября
Встречался с начальником штаба «ЕР». Говорит: нам обещали — вы будете мочить коммунистов. Это ультиматум.
7 ноября
Запустил чернуху, что кандидат от коммунистов педофил и в розыске.
9 ноября
Подвели итоги «Сбора компромата по району»: № 1 Мишарин (губернатор), Путин, Медведев… Переделали: под номером 1 — глава района, номер 2 — кандидат от КПРФ (у него криминальное прошлое)… номер 6 — Медведев. Опубликовал в прессе.
10 ноября
Кандидата вызвали в полпредство, он обещал меня уволить за то, что в его статье № 6 — Медведев. Послал всех на… Сказал, это мнение людей, а не ваше, что вы паритесь.
14 ноября
Снова агрессивная поклейка. Наняли 20 бабушек-агитаторш, шерстят район. Вроде как побеждаем…»
Но все понимали, что основная борьба развернется на избирательных участках в день голосования. «Наши» рекрутировали десятки тысяч сторонников для похода на столицу, чтобы и проголосовать, и последить за порядком. Оппозиция рекрутировала десятки тысяч наблюдателей, чтобы следить за «Нашими», избирательными комиссиями и всем вокруг.
День выборов
Утром 4-го они схлестнулись.
Красноярск, 6.04. «Сколько лет я на выборах работаю, ни разу столько наблюдателей не было! Обычно только коммунисты приходили». — Кажется, восхищению наблюдателя от КПРФ Анатолия Огородникова нет предела.
«США отдают себе отчет, что Россия на пути к возрождению. В 90-е… в Америке были уверены, что через пять лет России не будет. Я лично видел документ о подготовке продажи Сибири». — Это уже Москва, писатель Николай Стариков произносит напутственное слово тысячам «наших», которые сейчас отправятся голосовать.
— Мы приехали проследить за тем, чтобы выборы прошли без нарушений, чтобы не случилось то же, что на Украине, в Грузии, в Египте, — говорит Марта из движения «Сталь». Есть, оказывается, и такое.
В городе Хотьково Московской области у избирательного участка № 2649 бабушка раздает «намоленные» календари в поддержку КПРФ. Об этом свидетельствуют сразу несколько избирателей. Но все же вряд ли это предвестие революции.
Марта идет в колонне «Наших» к избирательному участку. Именно они стали главным полем битвы за итоги голосования, и тому есть как минимум одна причина. Нынешние выборы отличаются от предыдущих тем, что проводятся на совершенно новом уровне развития технологий. В каждом мобильнике видеокамера, и чуть ли не у каждого второго голосующего есть желание проконтролировать.
Вот и «РР» отправил своего корреспондента на один из избирательных участков.
Охотники за вбросами
Я слышу, как ключ входит в замочную скважину, и вышибаю дверь ногой. Две тетки с ключами разлетаются в стороны. Меня чуть было не заперли в туалете московского избирательного участка № 402, где я — единственный независимый наблюдатель. Представителя «Яблока» до меня выставили за то, что тот ходил по участку (мотивировали тем, что он нарушает тайну голосования), а его собрата от ЛДПР прогнали после того, как тот засек вброс.
— Так. Сиди здесь. Спокойно, — приказал мне председатель участковой избирательной комиссии Виталий Шебалин, когда я приехала на участок в качестве наблюдателя.
Участок расположен в спортивном зале школы № 694. Урны стоят на одном конце, наблюдатели сидят в другом. Сейф для хранения бюллетеней и списков уперли из участка в неизвестную комнату, а вставание со скамьи приравнивается к нарушению. Мне нельзя агитировать избирателей, трогать их бюллетени и вообще брать в руки какие-либо документы (только смотреть). Нельзя также предпринимать действия, нарушающие тайну голосования и препятствовать работе комиссии. То есть, по мнению председателя Шебалина, мне нельзя ничего.
— Это мое субъективное мнение, пишите на меня жалобу, — каждый раз повторяет он, когда я пытаюсь качать права. И количество жалоб множится.
Урны очень далеко от меня, и я подхожу поближе: плевать мне на его «субъективное мнение».
— Вы нарушаете тайну голосования.
— Как я могу ее нарушить, ходя по избирательному участку?! — недоумеваю я.
— Люди пришли на праздник, а ты тут права качаешь! Посмотри, они уходят из-за тебя, не проголосовав! — выдает толстая старушка с пучком — она здесь на правах наблюдателя от «Единой России».
— А как я увижу вбросы, по-вашему, если буду сидеть в другом конце участка?
— Подойдет бабушка, ей дадут два бюллетеня. Она и поинтересуется: милок, а два-то зачем? Мы с вами услышим и подойдем, — говорит единоросска Вера Николаевна. В ее голове удобная, а главное, герметичная картина мира.
Звоню на горячую линию «Яблока». «Вам хотя бы урну видно. А у нас они среди пальм сидят, ничего не видят», — вздыхает девушка на том конце провода.
Тем временем приходит эсэмэс-рассылка из штаба одной из партий: «Внимание! Фальсификаторы ходят с паспортами в желтой обложке. Члены УИК, работающие с фальсификаторами, выделяются различными способами: цветы на столе, значки». За спиной одной из теток из моей комиссии — связка цветных шариков в виде флага РФ. Спустя какое-то время в зал входят две бригады «скорой помощи» в синих халатах и идут прямо к шарикам:
— Здравствуйте! У вас по открепительным?
Я вскакиваю.
— Сидеть!
Я подхожу поближе к урне. Ко мне бросается полицейский.
— Девушка, уйдите в конец зала, туда, где все наблюдатели.
— Ну посмотрите на нее! Ну всем мешает! Невоспитанная какая! — кричит бабушка от «Единой России». Намечается скандал.
— Я имею право свободно передвигаться по участку! На каком основании?! — вырываю я локоть у полицейского. Он звонит в полицию. Я набираю телефон КПРФ и прошу помощи. Из полиции приезжает подкрепление. Я готовлюсь провести ночь в «обезьяннике», но тут триумфально является депутат муниципального собрания от КПРФ Николай Щербаков с видеокамерой. Полиция сразу куда-то испаряется. Пока депутат здесь, я улучаю момент сбегать в туалет, где по мне уже, оказывается, звенят ключики.
Я понимаю: это война. Снова сажусь поблизости от урны и ем яблоко.
— Девушка, есть нужно в специально отведенном для этого месте. Идите в столовую.
Так меня лишают еды.
Председатель Шебалин нервничает. Он теребит сюртук и, не отрывая от меня взгляда, кому-то звонит. Но вдруг его настроение меняется. Улыбаясь, он подводит ко мне под локоток какого-то незнакомого парня.
— Тут на вас жалоба от избирателя.
— Эта девушка переписывала мои личные данные! — выпаливает мужик.
— Когда?! Я вас первый раз вижу!
— Сейчас — вот видите, она пишет что-то в блокноте про меня!
— Вы нарушили тайну голосования, — качает головой Шебалин. — Что ж, гражданин, пишите жалобу.
Все члены комиссии улыбаются. Полицейские тоже.
«Пострадавший» пишет жалобу и, пока я ее читаю, бочком пытается пройти к урне. Я подозреваю, что у него в кармане не один бюллетень, и продвигаюсь поближе к урне. Парень отбегает. И добавляет в жалобе, что я его преследую.
— Уважаемые члены избирательной комиссии! — торжественно начинает Шебалин, и его уста растягивает нестерпимая улыбка. — Предлагаю на основании жалобы рассмотреть вопрос об удалении наблюдателя Алеси Лонской.
— Здесь сейчас осуществляется дача заведомо ложной информации. Это травля! Травля наблюдателя! — защищает меня член территориальной избирательной комиссии от КПРФ Евгений Маркитантов.
— Я удаляю наблюдателя. Это мое субъективное право! — окончательно заговаривается Шебалин.
— Субъективного права не существует!
Но вся комиссия в него верит и голосует.
— Господа избиратели! На участке воруют ваши голоса! Пытаются выставить третьего независимого наблюдателя за день! — ору я на весь зал.
Разговоры утихли. Дедушки и бабушки поднимают глаза. Головы голосующих выныривают из паранджей кабинок.
— Будете свидетелями?
— Нет…
— Нет…
Я продержалась в этом соревновании дольше многих: меня выставили в 16 часов. Я иду за курткой, которую оставила в соседнем кабинете. Единственная неопечатанная дверь. За столом благодушно восседает член комиссии с реестром голосующих на дому и что-то туда вписывает.
Тихонько, чтобы не спугнуть жертву, я выныриваю и зову представителя ТИК от КПРФ Евгения. Запускаю тигра в клетку и закрываю дверь… Через двадцать секунд вылетает покрасневшая тетка с документами.
— Вы фальсифицировали данные! Вы вынесли документы с участка! Это уголовное преступление! — несется вслед за ней Евгений. Это была моя маленькая месть.
Работа комиссии парализована. Ее члены слетелись на словесную перепалку, забыв про избирателей.
— Вы мешаете нам работать! — из последних сил визжит главный.
Меня тем временем везут в территориальную избирательную комиссию. В ТИКе уже другой подход: выслушивают, кормят обедом, сочувствуют: «Да, да, незаконно…» И рассматривают вопрос о моем возвращении на участок. Аккурат к 19.45.
— Вы можете вернуться на участок! — триумфально вручают мне документ. — Идти тут недолго, пара километров…
Я бегом бросаюсь в темноту: после 20.00 наблюдателей не пускают.
Они знали, что я не успею. Но сделали так, чтобы не было юридических претензий.
Хомутинино выбрало
Надо сказать, что нервная обстановка царила лишь в крупных городах — там, где протестные настроения наиболее сильны. В селах вроде Хомутинина даже разборки между властью и оппозицией проходят по-семейному.
— Это деревня. Я сам могу прикинуть, сколько народу пришло, так что особенно ничего не вбросишь. И все всех знают, поэтому никаких… как его… каруселей, — рассуждает хомутининский оппозиционер, последний коммунистический глава села Владимир Плотников, тщательно фиксирующий каждое нарушение избирательного законодательства демократической России.
А Галине Селяниной что Плотников, что его коллега, еще один известный хомутининский оппозиционер Юрий Гурман, не нравятся:
— Ну, это же американские люди, ясно же дело. Вот наш Юра — почетный гражданин Кентукки. Это как? Это за какие заслуги?
Почетный гражданин Кентукки проголосовал одним из первых и поспешил в Челябинск — координировать работу своих наблюдателей. А вечером его то и дело недобрым словом поминала председатель избирательной комиссии.
— Ох уж мне эта Юрочкина школа! — возмущалась она на каждую нашу просьбу о точном соблюдении процедуры подсчета голосов, прописанной в законе, и продолжала делать по-своему.
Большинство хомутининцев проголосовали еще утром, а к трем часам дня явка уже превысила общероссийские 60%. За это время на участке случился только один скандал: выселенному из квартиры местному депутату-эсеру Александру Вечканову отказали в возможности проголосовать на том основании, что его не оказалось в списках. Он пытался отстоять свою правоту, но председательница комиссии была непреклонна. Как раз в этот момент свой гражданский долг выполняла Галина Селянина, внимательно наблюдавшая за всей сценой.
Устроив импровизированный экзит-пол, спросили у одной из избирательниц, за кого она отдала свой голос.
— Ой, я долго думала. Мне вроде и Путин нравится, а вроде и Римма Маркова все так правильно говорила. В общем, схитрила я: за «единых» и «справедливых» поставила, а там уж пусть сами решают. Ну, еще за Жириновского. Но это, наверное, зря, да?
Впрочем, в итоге «схитривших» оказалось немного — всего 19 из 955 принявших участие в голосовании. 575 хомутининцев проголосовали за «Единую Россию», 137 — за коммунистов, 132 — за эсеров, 61 — за ЛДПР, 23 — за «Яблоко», шестеро — за «Патриотов России» и двое — за «Правое дело».
575 человек — это примерно 60%, значительно больше среднего показателя по стране, но на 15% меньше, чем нужно было для ремонта ДК.
И омичи своему губернатору, кстати, тоже «дали под дых» — минус 20% по сравнению с прошлыми выборами. Утешить Леонида Полежаева может разве то, что досталось в этот день от избирателей почти всем губернаторам. Да так, что и захоти построить нефтеперерабатывающий завод — не найдешь где.
Андрей Веселов
Алеся Лонская
Виктор Дятликович
Эксперт