Сергей Коровин: «Власть давно уродует город»

В прошлую пятницу в городе отмечался юбилей. Ярославское художественное училище праздновало свое 110-летие. Основанное в конце XIX века по инициативе художника и учителя рисования Петра Романовского, сейчас оно считается одним из сильнейших в России. Директор училища, художник Сергей Коровин, сегодня в гостях у «Юности».

– Юбилей – это всегда праздник, когда все стараются говорить только позитивные вещи. Но ведь наверняка и проблем у вас хватает?

– Еще бы. С 1968 года мы не можем толком улучшить условия обучения. Тесно, здание старое. Новые нормативы, которые спускает Минобразования, вынуждают сокращать количество часов по специальным дисциплинам, например по рисованию. Приходится изыскивать свои резервы, комбинировать. Пока получается.

– А как вы вообще относитесь к реформе образования, к ЕГЭ тому же?

– К счастью, нас это не коснулось. У нас 6 экзаменов по специальным предметам, а уж потом общеобразовательные дисциплины. А вообще отношение отрицательное. Что за программы школьные – бред! Мои сыновья учились по «2100» – учебник литературы не выдерживает никакой критики! Сейчас я перевел сыновей в другую школу – там, слава богу, совершенно нормальная программа по литературе. Сейчас вот «Тараса Бульбу» изучаем. Я перечитал эту вещь – насколько все современно написано! Проблемы патриотизма, межнациональных отношений даны так, как сегодня вряд ли кто сказать решится! «Пришьют» пропаганду шовинизма!

– Вы к Гоголю вообще хорошо относитесь?

– Это точная и меткая литература, и чем дальше, тем она становится современнее. Для художников, например, в наше время самая актуальная вещь – «Портрет». Если помните, там о художнике, который пытался через искусство получить благополучие, известность, богатство. Он их и получил, а следом – разочарование в жизни и крах в творчестве.

– А почему именно сейчас гоголевский «Портрет» приобрел такую актуальность? Изменилось время, или молодые художники изменились?

– Да, время изменилось, у нас же теперь «рынок», изменились художники. Сегодня почти никто не хочет работать на отдаленный результат, всем подавай все и сразу. Делать долгосрочные вложения никто не желает. А ведь и культура, и наука, и образование – все это долгосрочные проекты, дающие отдачу далеко не сразу. Торжествует прагматизм, причем наихудшего толка.

– Разве бывает наилучший?

– Конечно. Например, вы видели здание СЖД на набережной в Ярославле? Изначально в нем размещалось училище для девиц духовного звания. Для сотни каких-то девиц, совершенно неродовитых, был построен настоящий дворец! Что, ничего попроще выстроить не могли? Или здание Гостиного двора – на его постройку городской глава Матвеевский отдал ВСЕ свои личные средства! Вот это и есть разумный прагматизм, это настоящий вклад в будущее.

– Недавно прошло общественное обсуждение застройки площади Волкова, один из проектов набрал больше положительных оценок. Это позитивная тенденция – что народ стали допускать к обсуждению таких тем?

– Набор мнений случайных зрителей критерием служить не может. А жюри – тенденциозно, из представителей исполнительной власти, которая уродует город уже на протяжении многих лет. На совести этих людей искалеченные улицы Свободы, Некрасова, Терешковой... Они способны только разрушать гармонию, а сами создают лишь диссонансные вещи.

– Какие например?

– На Свободе – ТЮЗ и окружающая его застройка. Ради этого снесли два чудесных особняка в стиле модерн, вырубили окружавшие их яблоневые садики. И что получили взамен? Я своими ушами слышал, как автор ТЮЗа архитектор Шульрихтер говорил: «Мне предлагали строить либо в Ярославле, либо в Ашхабаде. Но я здесь славянам кукиш поставил!»
Что стало с ул.Некрасова – была камерная, очень уютная улица, любимая туристами… Когда я такое вижу, сразу вспоминаю Николая Поздеева, он был главным архитектором Ярославля в конце XIX века. (Кстати, его особняк в стиле модерн недавно уничтожили на ул. Терешковой – сперва разграбили, потом сожгли). Именно Поздеев построил в Торговом переулке Сретенскую церковь, она смотрится, как постройка XVII века – «золотого» века ярославской архитектуры. Он идеально вписал ее в городскую среду, будучи талантливым и культурным человеком, он не страдал эгоизмом и свое «я» не выпячивал. Между прочим, на должность главного губернского архитектора его выбрали из 23 кандидатов! Вот это настоящая демократия.
А кто сегодня у нас? Господин Бобович?

– Есть ли будущее у российской культуры?

– В России вся надежда испокон века на царя-батюшку. «Вот приедет барин, барин нас рассудит». Поэтому прогнозы давать бесполезно – все зависит от того человека, который придет к власти. Если окажется человек умный и культурный – культуру у нас уважать будут, придет хам и бездарь – все пойдет наоборот. Нет механизмов, которые могли бы заставить власть уважать культуру. В Европе подобные механизмы вырабатывались столетиями и сейчас работают. Там и законы каждые три года не меняют, наверное, законодатели дольше над ними думают.

– Принято считать Россию исключительно духовной страной. Вы не раз бывали за границей, как, по-вашему, где все-таки больше культуры – у нас или за рубежом?

– Я бы для начала разграничил понятия культуры и искусства. Культура вообще – она скорее связана с материальными категориями жизни. И естественно, что в благополучной Европе ее больше – я имею в виду культуру отношений между людьми, культуру быта, поведения. В целом в Европе отношения представляются более человечными. Не случайно те россияне, которые материально «раскручиваются», стараются перебраться жить на Запад – там действительно спокойней и надежнее.
Но вот искусства, как ни парадоксально, там меньше. Не только потому, что школа живописи на Западе утрачена, речь идет вообще о всяком искусстве. Ведь что оно такое – искусство? Это нерв, это страсть – и этого как раз больше в России!

– Значит ли это, что, когда мы станем жить благополучнее, у нас тоже станет меньше искусства?

– Думаю, такая связь действительно существует. Влияние благополучной жизни будет, да оно уже и сейчас сказывается. На нем «ломаются» даже крупные мастера, это видно по выставкам. Нет серьезных идей, торжествует сплошное мелкотемье.

– Кстати, что это такое – мелкотемье? Если человек постоянно пишет пейзажи, это мелкотемье?

– Не в жанрах дело. Можно писать самые простые вещи – и одновременно говорить о чем-то серьезном. Словом, нужно уметь в малом увидеть вечность. А у иных что получается – и разглядывают малое, и вечности нет.
Вдобавок снижается исполнительское искусство. Это начало того пути, который западные страны уже прошли.

– Недавно гостем нашей «Беседки» был народный художник Г. Блинов. Он, наоборот, считает что система академического художественного образования себя изжила и даже тормозит развитие талантов. Ведь во времена Рафаэля академий не было, молодые учились в мастерских у известных, состоявшихся художников – и было отлично.

– Я уважаю Блинова за его искреннюю преданность искусству и самоотдачу. Но он – представитель так называемого наивного искусства. Да, были когда-то мастерские и подмастерья. Но когда? В средние века. Я считаю, что отказ от академий, возвращение к отдельным мастерским были бы шагом назад. Академия дает возможность выучиться и раскрыть свой талант гораздо большему количеству людей и вдобавок гарантирует от пристрастности отдельного мастера.

– А надо ли много художников? Времена сейчас рыночные, молодежь стремится к карьерам бизнесменов, менеджеров, на худой конец, юристов.

– У нас конкурс – пять человек на место. Молодые хотят быть художниками, вопреки веку. Я вижу у них в глазах блеск, много хороших ребят. И это не случайность, а нормальная диалектика – помните, закон единства и борьбы противоположностей? Если появится какое-то явление, неизбежно возникает его противоположность. Сейчас появилось чересчур много меркантильных людей – значит, появление романтиков было фактически запрограммировано.

– А вы не считаете, что живопись когда-нибудь себя исчерпает? Ведь все, что только возможно, уже давно нарисовано – где искать новые идеи? Например, отдельные поэты считают, что все главное уже сказано предшественниками, сюжеты и темы использованы и современным авторам остается только игра символами и цитатами тех же классиков. А художникам в этом плане еще сложнее.

– Конечно, все обо всем уже написано. Но почему-то читаешь, что писали на эти вечные темы Пушкин или Есенин, – волнует, хотя когда было сказано! А заглянешь в стихи современных авторов на те же темы – и совершенно не задевает. Так что это, скорее, вопрос качества самого текста.
А вообще разговор о том, что все темы уже использованы, просто несерьезен. Тогда нужно вообще отменять творчество да и саму жизнь заодно. Любое творчество неразрывно связано с тем временем, в котором человеку пришлось родиться. И каждый из нас проживает собственную жизнь самостоятельно и впервые, у него своя точка отсчета, свои оценки.

– Кстати, об оценках. У писателей есть Нобелевская премия – это, что называется, критерий. А что-то подобное у художников есть?

– К счастью, нет. И это хорошо и нормально. Если бы еще можно было упразднить все звания, чтобы люди на них не отвлекались, а занимались непосредственно творчеством. Ведь любые чины и премии «людьми даются, а люди могут обмануться», сказал Грибоедов. Вон Левицкого признали лишь через 100 лет после смерти, вдруг открыли его – оказалось, гениальный был художник!

– В вас, говорят, есть доля цыганской крови.

– Да какая там доля, так, процентов 12 от силы…

– Но все-таки. Поэтому что вы думаете по поводу сегодняшних межнациональных проблем России? Например, конфликта с Грузией?

– Беда в том, что наши политики работают, как пожарные. Когда загорелось – кидаются тушить. А нужно было раньше работать, профилактически.
Но по большому счету, я считаю, Россия и Грузия не имеют между собой серьезных, уходящих в историю конфликтов. Все решаемо.
Я помню, в 1980 году, когда я служил в армии (я был старшим лейтенантом), в «Известиях» вышла большая статья Суслова о Сталине. Впервые после хрущевских времен о нем написали как о государственном деятеле. Мы жили в комнате втроем, один сослуживец, грузин, статью вырезал и наклеил над койкой. А другой, латыш, Райтис, у него родственников в Сибирь сослали после войны. Он потребовал статью снять. И такая пошла межнациональная разборка! Я посидел, послушал… «Стойте, – говорю, – Миша, доставай свою чачу, Райтис, у тебя был «рижский бальзам». Вылили все в трехлитровую банку, я добавил своей водки… Жуткая смесь получилась! Но мы ее выпили – и помирились. Так конфликт был погашен в зародыше – под коктейль «дружба народов»!

Оксана ЯКУБОВИЧ

Оригинал материала

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе