25 марта 2010 ● Дмитрий Быков
Множество весен я видел, Боже, во всероссийском нашем саду, но не припомню такой похожей на окружающую среду. Помню я гласности блеск натужный и рассопливившийся застой, но не припомню такой недружной, и половинчатой, и пустой. Радости мало в ее соблазнах, шаг ее вязок и взор погас — будто бы лидеры несогласных организуют ее для нас. Все в ней бесплодно и бестолково. Март ее — копия февраля. Температура, как у Суркова, ходит кругами вокруг ноля. Чуть на рассвете засвищет птица — прочие морщатся: «Что за бред!» — будто не могут договориться, следует выступить или нет. Только отвыкнешь зубами клацать — ночью прогнозы опять грозят: в полдень капель, а в ночи за двадцать. Шаг вперед, два шага назад. Вечером сладко, а утром кисло. Словно певец оборвал строфу: только поехало — и повисло, скисло, увязло, обрыдло, тьфу.