Писательница Людмила Улицкая — о том, как не поддаваться панике, как изменится мир, когда пандемия закончится, и почему «обнуление» Путина было ожидаемым.
Людмила Улицкая.
Фото: Петр Кассин / Коммерсантъ
— Кажется впервые, во всяком случае при нашей жизни, мы реально оказались то ли в недавнем сериале «Эпидемия», то ли в романе Камю «Чума». Не знаю, насколько вы читаете панические посты в соцсетях, но думаю, что хватает и разговоров друзей и знакомых, чтобы понять, что люди растеряны, многие паникуют и не знают, как жить дальше. Как вы сами оцениваете эту ситуацию: закрытие границ, прекращение занятий в школе, в скором времени, возможно, закрытие и у нас магазинов и ресторанов, как в Италии и во Франции?
— Многие годы я расценивала время после Второй мировой войны как «золотой век» человечества, по крайней мере части его, живущей в зоне иудео-христианской культуры. Его черты были исключительными: больших войн нет, только мелкие очаги на окраинах, почти исчезнувшие границы между государствами, благодаря интернету — полная доступность информации. Повышение длительности человеческой жизни, невероятное снижение смертности детей.
Думаю, что март 2020 года оказался чертой, за которой начинается новая эра. Условный «золотой век» закончился.
Пандемия, как считают ученые, в течение года будет побеждена. Однако последствия ее пока совершенно непредсказуемы. Я не экономист и не политолог, и мои прогнозы ничего не стоят, это всего лишь соображения человека, имеющего некоторое представление об антропологии, в особенности, о культурной антропологии. Несомненно, что мир после преодоления этой черты, которую проводит эта пандемия, будет устроен иначе.
К панике я совершенно не склонна. Наша страна переживала исключительно тяжелые испытания — революция и гражданская война с разгулом бандитизма, тяжелая война, стоившая, как говорят, около 50 млн жизней, сталинизм, с его чистками, арестами, обысками, тюрьмами и расстрелами, голод послереволюционный и послевоенный. Наш народ потрясающе закален, на долю каждого поколения выпадали такие испытания, что они приобретали невиданную способность к выживанию. Высокая приспособляемость, адаптабильность, как сказали бы биологи. И благоприобретенное чувство страха, которое отчасти помогает выживанию, а отчасти и разрушает человека.
Панику я не уловила, поскольку действительно не читаю постов в соцсетях. Что же касается закрытия школ, университетов, а также магазинов и парикмахерских, я не вижу в этом большой опасности. Как закрыли, так и откроют. В этом заинтересованы не только потребители, но и производители и продуктов питания, и продуктов культуры…
Возможно, что дальше мы будем жить так, как жили наши родители, сводя концы с концами, выстаивая в очередях за картошкой и молоком, латая одежду и штопая носки.
Я не расцениваю сейчас эту ситуацию как апокалиптическую, но она может развернуться как угодно.
Как жить дальше? Как жили, но соблюдая предписанные правила осторожности. У нас остаются наши взаимные обязательства, работа и, что самое главное — любовь. К близким, к ближним и ко всем, кто в этом нуждается.
— Как людям справляться с этой ситуацией, которая стала для всех совершенно неожиданной, и, кажется, негде искать примеры для подражания. У вас есть такие примеры?
— Мне трудно ответить на этот вопрос. В мире всегда были болезни, была чума, заболевание с более высокой летальностью, чем этот чертов коронавирус. Давайте почитаем Пушкина. «Пир во время чумы», — можно и так. А можно как доктор Гааз или как Януш Корчак. Чтобы не ходить далеко — как Лиза Глинка. Я знаю совершенно точно, что когда переводишь стрелку с себя лично на кого-то, кто рядом с тобой и кому хуже — это благотворно действует. Много раз проверено.
— Надо надеяться, что рано или поздно эпидемия закончится, авиасообщение между странами восстановится, и жизнь постепенно вернется в прежнее русло. Но будем ли мы прежними? Что в нас изменится?
— Вот об этом я тоже размышляю. Мне тоже кажется, что мир несомненно изменится, по крайней мере уже просто потому, что нам показали хрупкость нашего сытого мира, а станет ли он после этого важнейшего события хуже или лучше — зависит от нас самих.
— А вот это уже вопрос про политику: как вы относитесь к истории про обнуление, которое совершил президент Путин. Может ли гражданское общество как-то этому противостоять?
— Не случилось ничего неожиданного. Все по плану. Это история про обнуление нуля, я бы сказала. Я представляю себе, сколько анекдотов по этому поводу родится через несколько лет, а что будут говорить и писать об этой срамной истории через пятьдесят лет, хотелось бы посмотреть.
Что же касается гражданского общества, у меня нет уверенности, что оно существует. А если и существует, то оно тоже почти «обнулилось».
Во всяком случае, съежилось до нескольких сотен человек, которые выходят на демонстрации и стоят в пикетах. Можно понять: кто же хочет получить ногой в живот от росгвардейца? Где тот Александр Матросов?
— Политологи и эксперты пишут про скорое наступление диктатуры. С другой стороны, кажется, что это по сути юридическое закрепление реального положения дел. Просто то, как это было сделано, оскорбительно и унизительно. Как вы оцениваете произошедшее: госпереворот или ожидаемое развитие событий, поскольку Путин не хочет уходить от власти?
— Затянувшаяся «Осень патриарха». Вся эта ситуация осложнена еще и тем, что действующий президент просто не может уйти. Может, и хотел бы. Но во время его правления наворотили столько разного беззакония, что следующая власть, если она не будет логичным продолжением предыдущего правления, просто обязана будет поставить перед прежним президентом такие вопросы, ответы на которые может дать только большой судебный процесс. Оцените мою политкорректность!
— Сейчас судьи Конституционного суда рассматривают поправки в Конституцию и должны дать свое заключение. Политологи, журналисты, писатели обратились к судьям с открытым письмом. Они просят их не легитимизировать эти незаконные поправки, активисты выходят с пикетами к представительству КС. Будет ли это иметь эффект?
— Об этом не может быть речи. Конституционный суд не составляет исключения, он не обладает и тенью независимости. Наша болезнь слишком запущена. Более того, даже если поправки не будут приняты, это ничего не изменит. У сегодняшней власти есть одна изумительная особенность: она изворотлива, придумает какой-нибудь другой трюк.