13 октября 2010 ● БОРИС КОЛЫМАГИН
Похоже, что принятый Государственный думой в первом чтении законопроект «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» стал самым сильным антимиссионерским ходом патриарха Кирилла. И дело не только в негативной реакции на законопроект культурного сообщества и специалистов, в росте антиклерикальных настроений, а в неизбежном сужении самого музейного христианского поля, в создании многочисленных психологических преград.
Миссионерское значение иконы, к примеру, в действующем храме снижается. Она уже не допускает вопрошающих взглядов, возможности спокойного созерцания линий и красок. В сакральном пространстве икона функциональна. Она провоцирует ряд ритуальных действий: возжжение свечей, крестное знамение, целование. И характер вглядывания в нее подразумевает богословский, далекий от подлинного духовного просвещения формат.
Недавно я побывал в Ферапонтовом монастыре, полюбовался чудесными фресками Дионисия. Заглянул и в переданную общине верующих надвратную церковь. На двери висела бумажка с перечнем смертных грехов, среди коих значилось посещение пляжа (в разделе «блуд»). В Кирилло-Белозерском монастыре тоже оказалось нечто подобное. Такой вот странный «паломнический» контекст. Но согласятся ли на него миллионы далеких от особенностей современного православия россиян?