* * *
Едва ли я смогу что-то сказать об утопиях, но вот о будущем и о тех проблемах, с которыми нам как авторам будущего предстоит столкнуться, сказать пару слов можно. Я бы хотел остановиться на проблемах религии. Свои вопросы об этом организаторы сформулировали следующим образом: "нуждается ли общество в ценностях секуляризма?" и "наступит ли новый, постсекулярный мир?".
Итак, по порядку. Что касается "секуляризма", то все же это идеология, "её сторонники сознательно осуждают все формы сверхъестественного и связанные с ним институции; они выступают за не-религиозные или антирелигиозные принципы как основу не только личной нравственности, но и социальной организации". При чем идеология достаточно агрессивная, поэтому, наверное, все же секуляризм как руководствующий принцип выстраивания политики в отношении религий нам не нужен… При этом, конечно, он может и должен сохраняться как одно из существующих мировоззрений некоторой группы людей. Что нам нужно, так это светскость как принцип, отстаивающий принципиальную автономию институтов государства от влияния со стороны религий.
И вот тут сразу же возникает ключевой вопрос, связанный с нашим ближайшим будущим: какой именно тип светскости нам нужен. В России в начале 90-х при всем том религиозном энтузиазме, который тогда наблюдался, на уровне права была избрана жесткая сепарационная модель государственно-религиозных отношений. В плане законодательства Россия – одна из наиболее светских стран как минимум Европы. Однако сфера права и сфера реальных отношений в России сильно разнятся. Религиозные организации всем известные подобно всем известным институтам в политической сфере играют такую роль, которая Конституцией не предусматривается, возникает еще один пример того, что Андрей Медушевский в том числе и в интервью «Русскому журналу» назвал «параллельным конституционализмом», когда есть писанная конституция, но реальные практики определяются конституцией неписанной. И это проблема. Чтобы этого избежать необходимо, наверное, все же переходить к светскости иного типа, например, кооперационной (что уже неоднократно предлагалось). В общем, тут нет простых решений, но, на мой взгляд, обсуждение будущего России как именно светской страны должно идти по пути выработки такой модели светскости, которая бы, с одной стороны, соответствовала нашим пожеланиям, а с другой – тем, реалиям, которые сложились в России сегодня.
Однако главная проблема России – и это залог будущих проблем – в том, что сегодня, по-моему сугубо личному мнению, отсутствует достаточное число людей, способных адекватно обсуждать эту проблематику. Условно, участников дискуссии можно разделить на «пламенных клерикалов» и не менее пламенных «секуляристов-атеистов». Такая поляризация не оставляет иных альтернатив кроме метания от жесткой сепарационной модели к модели симфонии властей и прочих утопий. Государство в такой расстановке оказывается крепостью, которую по очереди штурмуют разные стороны. Сегодня крепость в руках секуляристов, но напор клерикалов уже с трудом сдерживается. Тут, конечно, сказываются наши исторические традиции, например, тот факт, что секуляризация в России шла по революционному варианту, характеризующемуся наличием мощных антирелигиозных и антиклерикальных сил, стремящихся смести врага и не оставить ему ни единого шанса. Революционному варианту можно противопоставить вариант трансформационный, когда секуляризация идет не вопреки, но через религиозные организации, все более изнутри приспосабливающиеся под секулярные ценности. Соответственно, и десекуляризация может идти двумя этими путями. Мне лично ближе второй…
Проблема переосмысления существующей модели светскости становится еще более насущной в свете тех тектонических сдвигов, которые происходят в западной (христианской или уже постхристианской) культуре, к которой с оговорками можно отнести и Россию. Речь идет о наступлении постсекулярной эпохи. У этого понятия нет четкого и устоявшегося определения, но давайте обозначим три ключевых момента. Постсекулярную эпоху можно охарактеризовать как, во-первых, осознание того, что религии никуда не денутся, что все прогнозы об уменьшении их значимости оказались ложными и что нам так или иначе придется смириться с их присутствием и активным участием в публичной жизни; во-вторых, новое отношение со стороны общества, государства, граждан, интеллектуалов к самим этим религиозным традициям и тем смыслам, которые в них содержатся. В частности, секулярные идеологии начинают все больше пробуксовывать, терять свою убедительность. И тут вполне логичным оказывается обращение к религиозным традициям как источнику, из которого можно почерпнуть необходимые идеи, смыслы и цели; в-третьих, это представляется мне наиболее интересным поворотом проблемы, само секулярное мышление обнаруживает в себе теологическое измерение: выясняется, что оно покоится на субстанциальных предпосылках и установках, которые вполне могут быть проанализированы на языке теологии. Тут я отсылаю к двум авторам: Талалу Асаду (антропология секуляризма) и Джону Милбанку (деконструкция секулярного разума), работа которого скоро должна появиться на русском языке. Сама светскость в своих разных интерпретациях есть плод определенного теологического видения мира и сегодня нужно уже доказывать, почему именно эта теология (и какая из ее вариаций) лучше – практически, этически или метафизически – всех остальных.
На мой взгляд, будущее России в плане религиозного мира будет зависеть от наличия в ней людей, готовых ставить проблематику светскости и обсуждать ее именно таким образом. Иначе же порочная спираль противостояния клерикалов и антиклерикалов еще долго не будет давать нам покоя. Конечно, мира между сторонами нам не добиться, но вот перейти от войны на уничтожения к адекватной дискуссии вполне возможно.
RussianJournal