Очевидное – непроизносимое

На капитана Очевидность всегда найдется майор Умолчание. Он бывает удобен слишком многим, этот майор. Не только королю, как мы помним из сказки, важно было щеголять нарядом, но и придворным не хотелось выглядеть дураками, и уж конечно никто не собирался возвращать в бюджет деньги, потраченные на пошив парадного платья из очень, очень дорогой наноматерии. Всем удобнее делать вид, что платье есть.

С другой стороны, и сама система, которая утрачивает обратную связь, перестает быть адекватной - ее всё меньше интересует, что происходит на самом деле, и всё больше усилий тратит она на поддержание образа, которому никто не верит. Король может мерзнуть и мокнуть, разгуливая по улицам нагишом, но он старательно делать будет делать вид, что ему тепло и удобно. В какой-то момент может быть пройдена точка невозврата, когда любая попытка честно и открыто обсудить существующие проблемы неизбежно ведет ко краху всей системы. Можно молчать, но отказ от обсуждения проблем, в свою очередь, не позволяет их решить. Система замыкается сама на себя и схлопывается, как черная дыра. Пример тому - московское чиновничество. Всё было нам известно, но всё покрывалось умолчанием, а когда о злоупотреблениях, наконец, заговорили, это означало, что исправлять их поздно, настало время отставок, если не уголовных дел. Опухоль стала неоперабельной.

Всё это касается нашего общества и государства, но похожие искушения стоят и перед нашей церковной жизнью. Есть в ней целый ряд проблем, которые носят массовый и системный характер, всем они известны, но говорить о них, тем не менее, считается неприличным. Например, десять лет назад, еще до канонизации царской семьи мне доводилось писать о том, что некоторые церковные люди к монархии как к единственно возможному для христианина строю, а в последнем царе видят Искупителя, по меньшей мере равного Христу. Тогда была принята весьма аккуратная и верная формулировка канонизации: прославили подвиг страстотерпцев, безропотно переносивших скорби и искушения. Однако эта официальная формулировка мало что значила на практике: те, кто почитал царя-искупителя, продолжили это делать, а Церковь не спешила им объяснить, в чем они неправы. Когда сегодня мы видим, к чему приводят подобные настроения, приходится признать: десять лет назад они уже были совершенно очевидны и всем заметны, но мы предпочли не обращать на них внимания.

Намного важнее то, что происходит с живыми людьми. Всем, кто провел в Церкви не год и не два, знакомы случаи, когда свойственная христианам братская любовь и пастырская забота подменяются грубым административным давлением с одной стороны и угодничеством - с другой. Каждый такой случай мы склонны приписывать чьим-то личным порокам: «кто-то кое-где у нас порой»... Всякий человек грешен, кому как не христианам этого не знать, и вопрос не в том, что бывают люди страстные и корыстные, и что они порой пробиваются наверх, такое будет всегда. Важно иное: существуют ли механизмы сдерживания таковых, есть ли способы восстановить попранную справедливость?

Начинает у нас действовать церковный суд, и это огромный шаг вперед. Но, заметим, только начинает: до сих пор мы жили так, как будто в церковной среде просто не бывает нарушений и откровенных преступлений, судиться некому и незачем. И по-прежнему это всего лишь один орган, на самом верху, и далеко не каждый, с кем дурно обошлись, готов подать туда жалобу - а что же на низовом уровне? Может быть, начать хотя бы с того, чтобы называть вещи своими именами, например, карьеризм - карьеризмом, а хамство - хамством? У христиан есть много всяких правильных слов, например: благодать, послушание, церковность - и они призваны менять свою жизнь в соответствие с этими словами. К сожалению, нередко бывает так, что этими словами они лишь оправдывают свою жизнь, уж какая есть, ничего не меняя в ней. И тем самым предают высокие понятия, о которых говорят.

Когда в стране исчезает телевидение для думающих, в ней активно развивается мыслящий интернет. И тут же оказывается, что топорные приемы пропаганды не проходят в нем просто никак, вызывают прямо обратный эффект - потому что люди, даже когда на собраниях им приходится отмалчиваться, дома, на кухне, выскажут всё, что думают, и не потерпят там ни одного фальшивого слова. Любая попытка предложить вместо реальности гламурную картинку порождает отторжение.

А если человеку начинает казаться, что такая же полуправда и такие же корпоративные интересы предлагаются ему и в Церкви, то подобное отношение он переносит и на нее. Всё чаще сегодня можно услышать от самых разных людей, что Церковь - это такая сросшаяся с властью бизнес-структура, которая ни о чем, кроме денег и привилегий, на самом деле не заботится. Это, разумеется, ложь. Но деятельно опровергнуть ее можно только одним способом: спокойно признавать, что люди с таким устроением умов в Церкви действительно есть, и открыто ставить их на подобающее им место. Каждый раз, и не дожидаясь скандала вроде боголюбовского.

Дело далеко не только во мнении внешних. Допустим, молодой человек стремится послужить Богу и Церкви, чувствует в себе для этого способности и призвание. Он присматривается к церковной жизни, видит в ней примеры корысти и карьеризма... Хорошо, думает он, если попадется искренний благочинный, праведный епископ, каких очень много в нашей Церкви. А если не повезет и встретится в епархиальном управлении обыкновенный чиновник в пиджаке или рясе, не слишком добросовестный, хамоватый и к тому же властолюбивый - что делать тогда? В миру можно сменить место работы, даже профессию - а тут окажешься в полной и безусловной зависимости от его прихотей. Нет, лучше оставаться частным христианином, беседовать с друзьями на кухне и в интернете, а в храм приходить посетителем, не служителем.

Да и посетители... Вот стоит человек и глядит на церковный ящик. Если он не знает, как и на что расходуются собранные в нем средства, если наблюдает роскошную жизнь избранных и бедность остальных - станет ли он кидать в него свои пожертвования? В том же интернете легко можно найти людей, чьи нужды бесспорны и огромны. Не лучше ли отдать эти деньги им?

Отказываясь от обсуждения наших собственных проблем, от лицезрения собственной нашей наготы, мы только обкрадываем сами себя, в том числе и в материальном смысле. Разговор о собственных грехах приятным не бывает, но он может привести нас к очищению и исправлению, а если продолжать от имени Церкви замалчивать или оправдывать грех - это значит, на мой взгляд, пятнать им Церковь.

Декалог XXI
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе