Учёные кулуары: Валлерстайн, Закария, Тоффлер

В холле конференции интеллектуалы дали оценки происходящему, после чего участники конференции на пленарном заседании подвели её итоги

Во время кофе-брейков и обеда участникам было трудно добраться до пирожков с кофе, которыми их заботливо потчевали организаторы. За драгоценное время именитых учёных боролись Первый канал, Russia Today и орды иных журналистов, старавшихся проникнуть в глубины осознания кризиса и переходного периода, которые, по мнению некоторых именитых участников форума, сокрушат основы миропорядка в ближайшие годы.

Иммануил Валлерстайн, выступавший и в секции, и на пленарном заседании, возможно, был самым востребованным учёным в Ярославле. Его теория миросистем, впрочем, делала его знаковым персонажем и фаворитом собрания с самого начала, поскольку предлагаемое им объяснение происходящему, хоть и не внушает оптимизма, но даёт ту радость, которая остаётся любителям чистого знания после того, как наступает ясность.

Согласно теории Валлерстайна, у исторических систем есть определённый срок жизни, который, согласно его представлениям, коррелирует с волнами Кондратьева. В точках бифуркации, соответствующих периодам неопределённости в конце волны, даже небольшие события могут иметь огромные последствия. Современная миросистема, по его мнению, свой ресурс исчерпала.

Другая особенность учения Валлерстайна – неприятие неизбежности и определённости – тоже должна была импонировать слушателям или, как минимум, Дмитрию Медведеву, который, похоже, искренне пытается сдвинуть лежачий камень. Впрочем, Валлерстайн мыслит глубоко и когда он говорит о кризисе демократии, он имеет ввиду не то, что все остальные. Его «кризис демократии» в том, что в традиционном западном понимании этого слова стало синонимом спроса на равные права по трём основным благам цивилизации: приемлемому доходу, доступу к образованию для детей и адекватному здравоохранению, а кризис индустриальной цивилизации (точнее, заканчивающийся тридцатилетний цикл экономического подъёма) делает подобные равные права практически нереализуемыми даже в западных странах, не говоря уже о развивающихся. Как и другие западные интеллектуалы, Валлерстайн обращает внимание на растущий экологический кризис, противоречия между интересами «капиталистов», использующих монополии как средство накопления капитала, и государств во всём мире, на который накладывается ослабление государств. Всё это, по его мнению, обещает наступление длительной эпохи хаоса. В интервью «Частному Корреспонденту» Валлерстайн не отказал себе в удовольствии побыть пессимистом.

По его словам, мы находимся не «между волнами», а в конце волны, которая ещё далека от завершения, но явно находится на спаде, в кризисной фазе. «Мы – свидетели гибели системы мира как мы его знаем, и в самом начале формирования новой, очертания которой до сих пор не ясны», - отметил учёный.

Отвечая на вопрос о том, понравилась ли ему конференция, гость сказал, что в дебатах не нашёл ничего особенного. «Да, они идут на хорошем уровне, но это те же самые дебаты, что и во всём мире. Я мог бы сидеть в Америке и слушать всё то же самое, - говорил Валлерстайн, всем своим видом показывая, как он устал от внимания. – Те же самые разговоры на те же темы с теми же тезисами и аргументами происходят сегодня почти в каждой стране мира».

Я спросил учёного, где, как он полагает, находится консенсус в этих дебатах. Он посмотрел на меня с интересом, но тут же сказал, что не знает. «Когда-то все были социал-демократами, а потом ветер подул в другую сторону и восторжествовал либерализм. А теперь всё возвращается».

- Может быть, сейчас у государства есть какие-то новые инструменты по сравнению с семидесятыми? – спросил я с надеждой. «Нет, - сказал он, - новых инструментов нет. А денег, кстати, даже намного меньше», - сказал он и вежливо улыбнулся, опустив надежды народов мира до новых глубин пессимизма. Я спросил у него, как в такой ситуации может развиваться ситуация в мире, опасаясь, что он снова скажет, что ближайшие десять лет всё будет плохо, причём в одной фразе, но именно этот вопрос его расшевелил: «Мы находимся в конце эпохи доминирования США, - сказал он, и у меня появились подозрения, почему он стал главным спикером на этой конференции, - раньше Америка контролировала ситуацию в мире полностью, но это больше не так». «Совсем не так?» - переспросил я. «Да нет, конечно, Америка остаётся мощной силой и продолжает оказывать огромное влияние на события в мире, однако одного полюса в мире больше нет, теперь их много – наверное, штук десять».

- Сейчас такое время, когда каждая страна выбирает, с кем ей дружить. И каждая страна следует своим интересам. Тут не кого и не за что судить. Просто все решают, как лучше дальше.

Я обрадовался, что мне удалось разговорить учёного и решил бить в ту же точку.

- Как, в таком случае, развиваются отношения между Америкой и Европой?

- Европа, чтобы снова стать Европой, должна выйти из-под влияния США, ведь Америка по сути доминировала в этих отношениях со времён Второй Мировой войны. Я всегда думал, что расширение Европы на Восток – это американская стратегия, цель которой, вероятно, состоит в том, чтобы ослабить Европу, заставляя её поглощать и интегрировать государства Восточной Европы. Помимо всего прочего, это изрядно портит Западной Европе отношения с Россией. Конечно, никто никогда не говорит об этом прямо, кроме французов, но и в Германии и в других странах существует большая усталость от контроля со стороны Америки. Но точно также Восточная Европа устала от того, что так много лет ими управляли из России, поэтому они мешают России укрепить отношения с Европой.

- А с кем сейчас идёт Россия? – спросил я.

- Россия сейчас думает, с кем идти, с Китаем или с Западной Европой.

- А с кем пойдёт? – я решил разобраться по сути.

- Не знаю, - снова улыбнулся Валлерстайн.

- А по ощущениям? – не унимался я.

- Я думаю, что с Западной Европой. Но не сразу.

- А с Америкой никак? – переспросил я, понимая, что моё время истекло – рядом был «1 канал».

- Нет, с Америкой никак, - выходнул он и, кряхтя, встал с дивана.

Фарид Закария, редактор Newsweek International, тоже был нарасхват.

- Как Вам конференция?

- Очень хорошо, - сказал он. – Люди говорят о том, куда идёт Россия или куда должна идти, некоторые говорят – слишком медленно, другие говорят, быстрее нельзя. Говорят, есть западная модель, а есть китайская. Но я не верю в китайскую – у них слишком всё сильно зависит от власти. Да, последнее время экономика растёт, но это та же самая политическая система, которая породила Мао, - сказал этот смуглый брюнет с индийскими корнями, давая понять: то ли ещё будет. Из других его выступлений я знал – он считает, что в России слишком сильная исполнительная власть или, как говорят американцы, executive power.

- В мире продолжается закат США как единственной доминирующей силы, однако у Америки по-прежнему огромное влияние. Конечно, доллар тоже ослабевает, однако, как говорят в Америке, нельзя побить что-то ничем. То есть доллар-то слабый, но конкуренции по сути никто ему составить не может, потому что евро – валюта странная и не слишком хорошо показавшая себя в кризис, йена по политическим соображениям не устроит Китай, а юань толком не торгуется, так что нас ждёт ещё, возможно, два десятилетия со слабой резервной валютой. Кризис подорвал доллар и нас ждёт большой рост безработицы. Америка была незаменимой, это больше не так, - подытожил он.

- Скажите, а Россия в безопасности? – спросил я его по-английски немного в другой форме.

- У России есть два глобальных вызова. С одной стороны, есть проблема Дальнего Востока, где ситуация сейчас такова – 30 миллионов русских против миллиарда китайцев. С другой стороны – радикальный ислам. В такой ситуации было бы безумием открывать третий фронт с Западом - с этими бы вызовами сначала разобраться. Мне кажется, в интересах России иметь хорошие отношения с Западом, потому что России нужна западные технологии.

- Как же справиться с Китаем? – спросил я, по опыту общения с Валлерстайном, не надеясь на лучшее.

- Это несложно. Надо просто договориться с ними, - сказал Фарид Закария без тени усмешки, - чтобы их не так много к вам ехало. У Вас там сейчас дикий Запад (я мысленно перефразировал это в «дикий Восток»). А китайцы, знаете, отлично умеют контролировать своё население.

- Но что им за это предложить, ведь в их интересах скорее поощрять миграцию? – переспросил я.

- А это не знаю. Разве что хорошие отношения, - снова не улыбнулся он.

Самым, впрочем, усталым гостем конференции, не считая улизнувшего отсыпаться Нейсбитта, вероятно, следует считать 83-летнего Элвина Тоффлера, имевшего здоровье дожить до того возраста, когда высказанные им ранее смелые предположения стали общим местом, а люди вокруг уже начинают обсуждать нечто совершенно иное. Тоффлер, на поимку которого я потратил несколько часов, всем своим видом показывал, как ему всё надоело, и не делал секрета из того, что он говорит со мной только пока мы идём по лестнице в буфет – его искренне интересовало только догнать свою именитую супругу-соавтора Хейди Тоффлер, которая маячила в жёлтой кофте лидера где-то далеко впереди. К счастью, она ушла в отрыв и я успел задать не один вопрос, а целых три (ещё два он отверг как слишком удачные для такой короткой оказии).

- Валлерстайн, похоже, считает, что у нас лет на 10-20 одни ужасы впереди, Вы с ним согласны? – я точно знал, что он не согласен – ещё бы, его книги все о технологиях. Чихал он на миросистемы.

- Нет, конечно, нет, - сказал он и в этот момент я, собстственно, и осознал, что смогу задать ещё два вопроса. – Он не принимает в расчёт ни технологические прорывы, ни всё остальное, что может случиться. А случиться может всё, что угодно – от открытия до войны! Да, войны! По-моему, когда люди строят линейный прогноз, это всегда упрощение, - он не деликатничал. 83.

- Что же, по Вашему мнению, может стать таким открытием, которое может дать нам новые горизонты?

- Хотите, чтобы я угодал? – ступеньки давались ему нелегко. – Мозг! Да! Человеческий мозг! Я не имею ввиду сейчас, но в ближайшее время точно, лет через 20-30, исследования приведут к тому, что мы сможем пользоваться им куда лучше. Откроются новые горизонты!

- Что же, по Вашему мнению, нам больше всего мешает? За что надо приняться в первую очередь?

- Как что? Образование! Послушайте меня, - он увидел желтое пятно впереди и я понял, что сейчас он что-то скажет, ради чего я за ним бегал. – Вы знаете, откуда взялось современное образование? Я Вам скажу про Америку. У нас в девятнадцатом веке были большие дебаты на эту тему. Индустрия протестовала! Понимаете, тогда много девушек с ферм отправлялось на конвейер и они, конечно, были совсем деревенские. У бизнеса были проблемы, угадайте какие? Они об этом с большим возмущением говорили – что люди не приучены к порядку. Ведь в деревне девушка на 5 минут приходит позже на ферму и ничего, корова подождёт. А представьте себе завод, или конвейер. Если ты опоздал на 5 минут, тебя 10 тысяч человек может ждать! Так вот, тогда бизнес-комьюнити добилось своего и была создана система образования, способная подготовить людей к тому, чего от них требовалось в индустриальную эпоху – порядку и повторениям. Люди нужны были для того, чтобы заучивать, приходить вовремя и совершать повторяющиеся действия. Скажите, нужны ли Вам эти навыки в индустриальную эпоху? Детей надо воспитывать для того, чтобы они могли творить и изобретать! Причём здесь дисциплина? Извините, я должен идти к своим, - сказал он уже почти жалобно, но твёрдо.

Вспоминая годы репортерской юности, я протиснулся за ним к стойке с пирожными и показал ему, где пирожки с грибами (он взял сладкое), а я задал свой последний вопрос:

- А Вы знаете такую страну в мире, где это было бы так?

- Нет! Ни одной!

На последнем пленарном заседании проходили отчёты руководителей секций, над которыми председательствовал Игорь Юргенс. От лица первой секции слово держал Джульетто Кьеза. Главным тезисом его выступления было признание в том, что сейчас не время быть оптимистом. По его словам, международное сообщество сегодня сталкивается не с одним, а с множеством новых кризисов, каждый из которых вызван определёнными ограничениями, как экологического, так и ресурсного характера. По его словам, человечеству остаётся 17-20 лет для того, чтобы предотвратить выброс в атмосферу углекислых газов. Это значит, что неоходима реформа всей индустрии, к которой, однако, сегодня мало кто готов. Между тем, чтобы справиться с этим кризисом, необходимо объяснить существующее положение миллионам, и здесь без СМИ не обойтись. Однако, как правильно сказал Юрий Лужков, говорил Кьеза на хорошем русском, уже несколько поколений людей воспитывают как потребителей, показывая радости потребления всех тех вещей, которые им не нужны. В результате люди не могут смотреть на будущее мира «новыми глазами», они не будут подготовлены к переменам, ведь в демократии люди должны знать, что так дальше продолжаться не может…

Увы, Игорь Юргенс не устоял перед искушением выступить скептиком. Показывая худшие стороны провинциальной зашоренности русского дискурса он, тем не менее, сослался на книгу книг и выразил неуверенность в том, что потребление удастся ограничить, ибо «такова человеческая природа». Рассказывать о других сценариях спасения человечества у него не было ни времени, ни, похоже, желания, и он дал слово журналисту Максиму Шевченко. Максим же призвал провести международную конференцию по вопросам демократии.

Тем временем, представители секций продолжали подводить итоги, складывая обрывки выступлений, концепции и фразы в нечто удивительно похожее на европейский политический дискурс. Последним из таких преставителей был Валерий Тишков, которому довелось подвести итоги борьбы с терроризмом, ксенофобией и другими «силами зла», по выражению китайских товарищей. Его выступление по своему было также революционно, как и у Джульетто Кьеза. Власть, по его словам, должна быть «культурно чувствительно» - и, к сожалению, «недостаточно на этой конференции тема прозвучала», резюмировал он. Он также констатировал, что есть проблема индоктринации, связанная с распространением упрощённых доктрин, которые распространяют как различные группы, так и политики, которые дышат языком ненависти. Здесь одно государство не может справиться, сказал Тишков, однако только национальное государство и может справиться, используя имеющиеся в его распоряжении рычаги. Как раз многонациональная Россия, по его словам, могла бы стать примером для междурадного сообщества, как вместе мирно живут представители христианства и ислама. Так было уже несколько столетий, и наш опыт имеет в этом смысле и позитивное значение, сообщил он, заставив меня загрустить при мысли о том, что ценности буддистов, которые не создают вообще никаких проблем, в нашей стране остаются практически невостребованными и не пропагандируются, разве что в изрядно упрощённом г-ном Тишковым виде.

Завершающим стало выступление экс-Генерального секретаря НАТО, вице-президента ТНК-BP, который был представлен в программе как Сопредседателя лондонского королевского института международной политики из Великобритании. В своём выступлении он процитировал Владимира Жириновского, который полагает, что в России нет ксенофобии, но тут же наметил ещё ряд проблем, от наркотиков до распада государств. Мир, который подчиняется закону и праву, пока не смог выработать единый ответ на все эти проблемы, но он должен быть единым и для этого необходимо использовать существующие институты. Нам пора бороться с врагами нынешнего времени, а не с тенями из прошлого, заявил он – а если террористы кажутся непобедимыми, то нет, мы их сможем победить, добавил он оптимистично. «Бдительность и надежда должны вести нас. Давайте не паниковать сначала, а делать дело», - закончил он и поставил точку.

Впрочем, последнее слово досталось даже не Юргенсу (он всего лишь сообщил, что «продолжение следует»), а губернатору Ярославской области, который, по сути, и сказал всем «спасибо». «Сильная и стабильная Россия нужна сегодня не только россиянам, она нужна миру. И без сильной стабильной России в мире нельзя достичь мира и безопасности», - сказал он и процитировал «бывшего» китайца о том, что сотрудничество должно быть многоплановым. Он сказал хорошую речь, смысл которой сводился к том, что мы стали мудрее, а конференция объявляется закрытой.

CHASKOR.RU

Поделиться
Комментировать