Мы хотели увидеть новый российский мейнстрим

Россия говорит, Америка слушает  

От редакции. С 28 июня по 3 июля в Александр-Хаусе проходит экспертный диалог, посвященный тому, «Что думает Россия», организованный Русским институтом и Центром либеральных стратегий (София). В течение пяти дней около двух десятков экспертов из США и стран Евросоюза слушают выступления российских политологов, экономистов и социологов по таким темам, как «Управляемая и неуправляемая Россия», «Путинский консенсус в обществе и его оппоненты», «Дилеммы российской модернизации», «Глобальный кризис и российское видение безопасности», «Новая архитектура безопасности».

Предполагается, что нынешний семинар – первый из серии, который западные аналитические центры проведут в четырех странах–членах БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) в течение ближайшего года, что позволит им лучше понять настроения и характер политологического дискурса в странах, которым аналитики предсказывают выход на лидирующие позиции в мире в перспективе ближайших трех-четырех десятилетий.

РЖ поинтересовался у участников диалога, что они думают о мероприятии, а также спросил, какое, по их мнению, значение нынешняя дискуссия имеет в преддверии визита президента США Барака Обамы в Россию. Своими впечатлениями с РЖ делится Иван Крастев, один из организаторов встречи, председатель Центра либеральных стратегий (София), главный редактор болгарского издания журнала Foreign Policy.

 

* * *

 

Прежде всего, было очень интересно, а это самое важное. Ведь это не та конференция, на которой главное – достигнуть консенсуса. Это конференция, на которой ты хочешь лучше понять то, как другие представляют мир. Во время кризиса власть представлений становится гораздо сильнее. А представления – это то, основываясь на чем, ты делаешь то, что делаешь. И во время кризиса в отличии от нормальной ситуации нет возможности сравнивать. И тут, на мой взгляд, конференция помогла понять три вещи.

Первое что в России существует важный консенсус по целому ряду проблем, независимо от того, на каких именно позициях стоят те или иные эксперты или политические группы, спорящие друг с другом. Спор идет в рамках общего консенсуса. Скажем, например, если в середине 90-х можно было говорить о наличии в России прозападных и антизападных сил, то теперь в России по этому поводу есть консенсус. В этом консенсусе есть умеренные, есть крайние позиции, но они умеренные и крайние именно в рамках консенсуса. Вне сложившегося консенсуса осталось не так уж много влиятельных людей.

Второе – обе страны поняли, что то, о чем каждая говорит, есть предмет их искреннего убеждения. Например, с точки зрения США, невозможно не понимать, что Иран – это самая главная проблема. И американцы думают, что россияне думают также, но у них есть интерес не показывать своего согласия с американцами. С точки же зрения России, американцы прекрасно знают, что именно грузины начали войну. Но, конечно, им неинтересно это признать. До этой конференции многие люди не могли поверить, что россияне и американцы верят в разное. Теперь они начали понимать, что это именно так. Во время предстоящих переговоров этот фактор будет учтен.

Третье – очень многие люди говорят об институтах, ценностях и интересах, но их конкретная конфигурация зависит от того, как тот или иной агент пережил последние двадцать лет. Интересно то, как разные игроки пережили последние 20 лет. Это очень-очень важная вещь. И с этой точки зрения я думаю, что мы все успели лучше понять, каковым был тот коллективный опыт, который всех нас сделал теми, кто мы есть.

Что касается того, была ли представлена вся палитра мнений, то скажу так – представить полную палитру общества очень трудно. И если говорить о палитре всей элиты, я не думаю, что были представлены все мнения. Было довольно много разных точек зрения, но мы знали, что это точки зрения нового мейнстрима, который мы и хотели увидеть. Я знаю, что в российской элите есть люди с радикальными убеждениями, есть люди более либеральные, чем те, кого мы услышали, но есть, конечно, и намного более антилиберальные. Но я думаю, что мы успели услышать мнения, влияющие на людей, которые принимают решения. Так что все было довольно представительно.

Теперь об Обаме, мне кажется главным, чтобы не было никаких сверхожиданий. Ведь уровень недоверия между Россией и Америкой растет. Несколько раз за последние двадцать лет складывалось такое ощущение, что всё идет на лад и теперь будет стратегическое партнерство. Но не получилось, и заставить людей снова в это поверить не так-то просто. Еще один момент – уровень сравнения. Для американцев Обама – это второе появление Кеннеди. Для русских новый президент напоминает появление молодого Горбачева. С этой точки зрения будет тест того, насколько Обама действительно силен, насколько сильной будет его soft power. Так что тут разные опыты, поэтому не надо ожидать каких-то исторических перемен. Но все же, давайте иметь в виду, что Обама решил приехать в Россию до того, как он поехал в Китай. Это очень сильный сигнал. Во-первых, это сигнал того, что для Америки Россия – крайне важный стратегический игрок, равно как и силовой партнер (а также, я бы сказал, конкурент). Во-вторых, раз уж американцы полагают, что Россия – стратегический игрок, то у России есть возможность решить, какую игру она хочет играть.

Записала Любовь Ульянова

Поделиться
Комментировать