О жевании, говорении — и доверии

Должна ли власть в наше сложное время жевать или говорить? РСПП рекомендует — со всей присущей ему почтительностью — всё-таки побольше жевать. Он направил властям предложения по организации официальной информационной политики, в которых так прямо и советует «строго очертить круг официальных лиц, имеющих право публично комментировать происходящие события, а также повысить ответственность чиновников за разглашение инсайдерской информации».

Требование это, по-моему, скандально. Уж кому-кому, а Промышленникам и Предпринимателям требовать бы от властей максимальной открытости — и чем менее ясны наши перспективы, тем большей. Но нет; авторы видят в гражданах России, считая и предпринимателей (кроме, разве что, членов бюро РСПП), не более чем толпу леммингов. Вот и главную информационную задачу власти, в одиночку поборающей кризис, они видят в том, чтобы леммингов, сохрани Господь, не всполошить неосторожным словом — ведь сдуру с обрывов покидаются! Если бы РСПП склонялся к мысли, что кризис одолевается лишь совместными усилиями всех, кто вообще способен на усилия, он бы призывал не к большей осторожности, а к большей откровенности начальственных речей.

Впрочем, следует признать, что у РСПП есть и серьёзные резоны. Далеко не ходить: за день до их странной челобитной вице-премьер Кудрин обещал с телеэкранов, что рублёвые депозиты ещё покажут прибыльность («Мы отдохнём, дядя Ваня! Мы ещё увидим всё небо в алмазах!»), но не сейчас. Года через два-три. В условиях, когда никто ничего не знает на месяц вперёд (и меньше всех правительство, ср. ниже), нормальный человек «два-три года» понял так: не в этой жизни. Или: 13 января «неназванный источник» из Минфина заявил газетчикам, что-де финансовые решения надо принимать исходя из курса 45–55 рублей за доллар. Помните, как это сыграло? Наслушавшись подобного, и ангел возопит: да сделайте же с этими цицеронами хоть что-нибудь! Не хотите уволить, хоть запретите выступать публично!

Но это не решение. Да, можно добиться, чтобы мрачные министерские прогнозы не просачивались в прессу, но разве добиваться нужно этого? Добиваться нужно почти обратного: во-первых, чтобы субъекты экономики (включая домохозяйства) точно знали, что делает правительство, и понимали, зачем оно это делает, — и, во-вторых, чтобы они правительству доверяли. Для достижения такой двуединой цели нужно многое, но в первых же строчках перечня заведомо значится, что официальные лица должны признавать свои ошибки, не должны противоречить друг другу без последующих объяснений и уж явно не должны врать. Увы, примеры нарушения этих элементарных требований слишком заметны.

Взять историю с бюджетом-09. Осенью, когда его принимали, было ясно, что базовые его параметры (цена нефти, курс доллара) не выдерживают критики. Но все до одного лидеры исполнительной и законодательной власти не усомнились дружно выступить с заявлениями о полном соответствии бюджета реальности — и Дума со свистом его приняла. Ста дней не прошло, но бюджет уже тихо курочат в Минфине, причём переход от бурных похвал к секвестру не ознаменовался ни одним признанием своей неправоты ни от одного официального лица. Что очень повысило уровень доверия к власти.

Или девальвация рубля. В октябре-ноябре и президент, и премьер, и все вице-премьеры, и вся верхушка ЦБ как минимум по разу заявили, что никакой девальвации не будет, поскольку для неё нет фундаментальных оснований; что сами они своих накоплений в доллары не переводят — и нимало на этот счёт не беспокоятся. Известно, что началось сразу по завершении этой череды заявлений. Оговорюсь: некая толика подобного рода речей входит в должностные обязанности политических руководителей. Но на всё должна быть манера. Переход от мантры «никакой девальвации не будет» к мантре «а чего вы хотели при таких ценах на нефть» требовал хоть какого-то оформления, а его не было. Одну пластинку сняли, другую поставили — и не прогневайся. Доверие так и цветёт.

Или нынешняя газовая война (подробно о ней см. «Аншлюс в рублевую зону» ). Принято считать, что на этот раз информационную схватку мы выиграли. Мне так не кажется. Если вы мощной PR-кампанией убедили публику, что вы удачливее Иова и зажиточнее церковной мыши, есть ли вам, чем гордиться? Да, мы доказали, что Россия более надёжна и договороспособна, чем Украина. Но боюсь, вместо этой банальности люди запомнят ту крайне неприятную для нас мысль, что по части договороспособности Москва с Киевом как минимум три недели играли в одной лиге. Ещё раз: дело не в победе или поражении, дело в доверии — прежде всего внутри страны. Вот зачем в скандале наряду с премьером принял участие и президент? Не будем отвлекаться на тот не всем интересный факт, что у президента не было практически никаких юридических оснований участвовать в этом деле. Но смотрите, что вышло. Президент говорит: считаю, что в поставках газа для Украины не должно быть никаких скидок. Хорошо. Через сутки к телекамерам выходит премьер и говорит: мы будем поставлять Киеву газ со скидкой 20%. Отлично. Но никто не объясняет, что случилось: президента переубедили? Или его мнение проигнорировали? Версию доброго и злого следователя прошу не предлагать: подобные трюки, возможно, имело смысл разыгрывать с оппонентами, но никак не со здешними телезрителями, которые уж точно никакого газа у «Газпрома» не воровали.

Дальше: три недели и президент, и премьер рассказывали нам, как осточертела им нагнетаемая коррумпированной украинской стороной непрозрачность отношений по поставкам и транзиту газа, как невозможна прокачка газа через Украину без международных наблюдателей на всех измерительных станциях. Хорошо. Потом мы заключаем с непрозрачной Украиной какие-то договоры, они тут же засекречиваются от киля до клотика, а нужда в наблюдателях начисто отпадает. Отлично. Но никто не объясняет, что случилось: мы разлюбили прозрачность? Нас переубедила коррумпированная Украина? Или мы более не считаем её коррумпированной? Нет ответов. Доверие хлещет через край.

Газовый кризис стороны быстро вернули в подковёрное состояние — вот продвижений в открытости власти он и не дал. Теперь вопрос в том, как проблема открытости будет решаться дальше — и будет ли. Потребность в её решении, на мой взгляд, крайне насущна.

Александр Привалов

Эксперт
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе