Нобелевская премия мира досталась недостойному?

Либеральная общественность негодует.
Дмитрий Муратов
Фото: rbc.ru


С места кричали: “А где это такая — Норвегия?”
“А кто её знает, где! — отвечали с другого места.
— у чёрта на куличках, у бороды на клине!”
Венедикт Ерофеев, “Москва-Петушки”


Пятничное решение Норвежского нобелевского комитета вызвало в нашем обществе, особенно в либеральном лагере, небывалую доселе полемику. Вообще эта премия, наряду с литературной, вызывает полемику каждый год, поскольку средний обыватель считает себя экспертом в литературе и политике, а на знание в области естественных наук особо не претендует. Но в случае Нобелевской премии мира живое обсуждение по крайней мере оправдано, поскольку логика, по которой она присуждается, способна заворожить любой пытливый ум. Надо сказать, что в своё время норвежским парламентариям невероятно повезло. Дело в том, что в 1939 году премию собирались присудить Адольфу Гитлеру и прочим подписантам Мюнхенского соглашения, которое, как тогда считалось, принесло Европе мир для следующего поколения. Но мир, как известно, не протянул и года.

Начнись Вторая Мировая парой месяцев позже — и мы бы сейчас вспоминали о Нобелевской премии мира исключительно как о малоизвестном историческом курьёзе. Но — не случилось, и после 1945 года раздачу премий возобновили. Тогда же и начал складываться порядок её вручения в том виде, в каком мы это знаем.

Во-первых — географическая ротация. Если до 1939 года премия только один раз ушла за пределы Западной Европы и США, то сейчас номинантов предпочитают подбирать так, чтобы среди них были более-менее представлены уроженцы разных стран и континентов. Поэтому в одну и ту же страну премия может уйти не чаше, чем в 10-20 лет.

Во-вторых, лауреаты последних десятилетий практически равномерно делятся на три категории. Первая — это разного рода международные организации. Вторая – уважаемые люди из истеблишмента, которых принято награждать за их вклад в борьбу за всё хорошее против всего плохого, или, в крайнем случае, за роль в прекращении разного рода конфликтов. И третья — несгибаемые борцы с разного рода диктаторскими, авторитарными и антинародными режимами, готовые претерпевать (и претерпевающие) всяческие лишения в своей борьбе за правое дело. Во всех трёх категориях регулярно встречаются совершенно феерические награждения. Например, ОЗХО, впоследствии по уши вляпавшаяся в разные пахнущие фальсификациями истории — будь то в Сирии или в деле Скрипалей. Или Барак Обама (no comments). Или гватемальская борцесса (борчиха? борцунья?) с тамошней диктатурой Ригоберта Менчу, сфальсифицировавшая ради премии свою собственную биографию.

И вот на прошлой неделе чашу сию наконец-то донесли и до нашего Отечества — в третий раз после 1981 и 1990 года, когда премию получили, соответственно, Сахаров и Горбачёв. К сонму патентованных борцов за мир оказался причислен главред “Новой Газеты” Дмитрий Муратов. Правда, только на полшишечки, поскольку вторые полшишечки достались филиппинке Марии Ресса. Решение, надо признаться, удивительное. Дело в том, что Муратов, по всем критериям относящийся к третьей категории, вот уже тридцать лет всячески изгрызает на клыках своих многочисленные пороки российской действительности, все эти тридцать лет преспокойно живёт в Москве и при этом катается как сыр в масле.

А вот разделившая с ним премию Мария Ресса недавно получила тюремный срок по весьма спорному обвинению. И вообще, из лауреатов третьей категории за всю историю присуждения премии явным репрессиям не подвергались только двое: Десмонд Туту (1984, ЮАР) и Карлуш Белу (1996, Восточный Тимор). При этом оба они были духовными лицами, епископами, за которыми стояли могущественные международные организации — англиканская и католическая церковь соответственно, поэтому их никто и не рисковал трогать. Какая могущественная международная организация стоит за Муратовым, можно только догадываться, хотя если вспомнить, что широкую известность он получил, не в последнюю очередь, благодаря серии публикаций о чеченских геях, то ситуация становится несколько более ясной.


Дмитрий Муратов


Впрочем, Бог с ним, с Нобелевским комитетом. Свою цыганочку с выходом он отработал на пять с плюсом, отслюнявив полмиллиона долларов откровенному агенту влияния, причём, к удивлению многих, агентом этим оказался не Навальный. И вот тут мы переходим к самому нечеловечески прекрасному, а именно к реакции нашей родной рукопожатной общественности. Казалось бы — ну вот, человеку из вашей среды повар Евровлас махнул кость с осьмушкой мяса, порадуйтесь же за счастливчика. Но нет. Полыхнуло. Всё оказалось не так.

Во-первых, как я уже отметил выше, премию не получил сиделец за правду и главный борец с коррупцией (хотя почтеннейшая Евг. Альбац, которой явно разблокировали платиноиридиевую скидочную карту сети “Красное и Белое”, выбивается из общего хора и полагает, что обидели не Навального, а общество “Мемориал”). А принимая во внимание принцип географической ротации, надо понимать, что он теперь вряд ли её получит. И уже только за одно за это лучшие люди Отечества начали чехвостить не только норвежцев, но и самого Муратова, а также тех своих единомышленников (к слову сказать, не очень многочисленных), которые кинулись с порога поздравлять лауреата. Например, тот же эталонный Леонид Гозман, рискнувший спеть осанну Муратову без всяких оговорок, мгновенно получил столько всякого в штраймл от своих благодарных читателей, что до сих пор носа не высовывает в Сеть. Замшелые Грани.ру назвали произошедшее “трусливой нобелевкой”, а заокеанский профессор Константин Сонин так и вообще прямо обвинил Нобелевский комитет в коррумпированности. По правде говоря, претензии критиков по бо́льшей части сводились не к тому, что премию дали не петушинскому сидельцу, а главреду “Новой” (уж в этом Муратов точно не виноват), а к его соглашательской позиции. Особенно упирали на его поддержку коллеги Венедиктова в его позиции по поводу электронного голосования, а также на давнишнюю опрометчивую похвалу в адрес председателя ЦИК Эллы Памфиловой. То есть, по мнению пуристов, бескомпромиссный борец за свободу слова оказался не столь бескомпромиссен и, следовательно, — недостоин.

Но это только один аспект. Живейшее внимание либеральных кругов привлекла также и чисто финансовая сторона вопроса, потому что шестьсот тысяч долларов — это всё же шестьсот тысяч долларов. Тут реакция была достаточно разнообразной — от хрестоматийного паниковского “Когда же мы будем делить наши деньги?!!!” до косплея сцены из “Места встречи…”, в которой хитроумный Глеб Жеглов ненавязчиво советует обалдевшему от выигрыша пятидесяти тысяч рублей оперу Соловьёву не жировать в трудную для страны минуту и сдать неожиданно свалившийся на того капитал в Осоавиахим. Роль Осоавиахима, понятное дело, исполняет всё тот же Навальный, окончательно получивший у светлоликих статус живого Будды (впрочем, иногда они попискивают и что-то насчёт Тихановской и Колесниковой). Дошло до того, что Муратова призывают отказаться от Нобелевской премии так, как будто это монарший престол. Не помогает даже то, что Муратов объявил о передаче части премии в благотворительный фонд на лечение редких детских заболеваний. Но, поскольку фонд “Круг добра” возглавляет не Нюта Федермессер и не Митя Алешковский, и вообще он создан по распоряжению Путина, это благодеяние вызывает у либеральных комментаторов в соцсетях такое свирепое жжение в области седалища, как будто лауреат пожертвовал эти деньги на нужды ЧВК “Вагнер”. В общем, всё как мы любим.

Однако, пока я писал эту заметку, ситуация начала заметно меняться, и меняться предсказуемым образом. Вой на болотах начинает постепенно заглушаться осанной. Уже и заокеанский профессор Сонин честно пишет: “Вчера моей первой реакцией на присуждение Нобелевской премии мира Дмитрию Муратову, главному редактору «Новой газеты» была «плохое решение». А сейчас я думаю, что это была плохая реакция”. Самые свободные люди России (включая Ашдод и Бруклин, разумеется) потихонечку перестают раздувать ноздри и привычно возвращаются в стойло. Добровольно и с песнями.

За что, их, собственно, и ценят.

Автор
Алексей АРХИПОВ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе