Русский философ Иван Ильин любил выражаться высокопарно. За что заслужил у Петра Струве прозвище «ритор». В русской философской среде в ходу были ожесточенные споры, в том числе на политические темы. Но с Ильиным, как человеком пафосного устройства, особо и не спорили, больше обращая внимание не на содержание, а на форму его публичных текстов: «И. А. Ильин… произнес по своему обыкновению красивую патетическую речь; он восхвалял моральную красоту белого движения как борьбу за право «умирать за родину»… Даже научные речи строил по типу проповедей и филиппик». Это из воспоминаний Семена Франка.Тут и особой чуткости не надо. Когда Ивана Ильина, как раньше классиков марксизма, цитируют то президент, то генеральный прокурор, сразу становится понятно, кто у нас законодатель мод в идейно-духовной сфере.
До президента и генерального прокурора его цитировал Александр Руцкой… Немного – губернатор Михаил Прусак. И... угадали, угадали: Михалков Н. С. на одном из Госсоветов ребром ставил вопрос о перезахоронении философа на родине: «Если мы это не сделаем, это сделают те, кто будет на этом политический капитал набирать».
Шутки в сторону, Ильина современные государственные идеологи как лучшего, талантливейшего философа эпохи нащупывали долго, еще год назад его философия не вполне совпадала с умственным мейнстримом. Зато теперь государственная власть доросла до Ильина, и если почитать некоторые его тексты, то диву даешься, насколько точно, хотя и витиевато, с надрывом была изложена им логика того, что нынче зовется «суверенной демократией». Ивана Ильина, особенно его позднюю публицистику, в которой и «мировая закулиса» есть, строящая планы расчленения России, современный политик может цитировать тоннами и километрами – и все будет в рамках сегодняшней генеральной линии, идеологии правого, временами слишком правого консерватизма с его проповедью всего народного, единого и неделимого, восточно-православного. И обязательной критикой «национального образованного слоя» (привет Г. О. Павловскому), этой самой интеллигенции, которая «беспочвенна и лишена государственного смысла и воли», «религиозно мертва, национально-патриотически холодна и государственно безыдейна».
Несчастного пассажира философского парохода, с которым никто даже не носился так, как, например, с Бердяевым, о чьем здоровье иной раз беспокоился сам Дзержинский, которого в равной степени преследовали Советы и гестапо, сегодняшняя государственная власть взяла и отняла у националистов-хоругвеносцев, как любимую игрушку. Впрочем, еще хуже другое – превратив Ивана Александровича Ильина в икону, власть отняла его у философии. А в истории философии Ильин остается не как идеолог русского национализма, а как лучший русский интерпретатор Гегеля, автор оригинальных работ о правосознании, о соотношении права и силы («Сопротивление злу силой и мечом позволительно не тогда, когда оно возможно, но когда оно необходимо, потому что нет других средств»), апологет частной собственности.
Пока не поздно, хорошо было бы снять Ильина с политического плаката и вернуть в более привычную книжную среду. Отнять у политиков и отдать философам.
Перестать вырывать из контекста и вернуть в контекст – слишком многосложный и многослойный, чтобы его можно было использовать в предвыборной агитации.
Есть такой замечательный исторический анекдот-быль. В 1955 году декан философского факультета МГУ Молодцов громил молодых философов Ильенкова и Коровикова, обвиненных в «гегельянстве»: «Куда нас тащат Ильенков с Коровиковым? Они тащат нас в область мышления!» Аудитория немедленно ответила: «Не беспокойтесь, вас туда не затащишь!» Так вот Ивана Ильина вытаскивают из области мышления в мир примитивных политических ярлыков. И потому демонстративно-политическим выглядит столь странное возвращение его архива на родину.
Дело сделано. И теперь Ильина Ивана Александровича надо вернуть в область мышления.
Андрей КОЛЕСНИКОВ,
Газета.Ru, 30 МАЯ 2006