«Крематорий» и революция наших дней

Русский рок, несмотря на все его трудности и сложности, все-таки еще жив.

И у этого непреложного факта есть свои исторические причины. Рок рожден революцией и от революции неотделим. В каком-то смысле рок и есть та самая «музыка революции», которую слышал Александр Блок в 1918 году. Вероятно, вслушиваясь в завывания петербургской метели, он хотел различить в них звуки увертюры к «Тангейзеру» или траурный марш из «Гибели богов», но не исключаю, что, судя по рваному ритму «Двенадцати» с их переходами от трехстопного ямба к частушечным двухстишиям, его слуха могли коснуться звуки еще не сыгранных в тот момент песен.


Вся наша революция конца 1980-х – начала 1990-х прошла под звуки рок-песен. «Аквариум» я услышал впервые как раз в 1985 году, в первый год горбачевского правления, и весь ранний период ожидания неизбежных перемен – и в стране, и в собственной жизни — у меня прочно ассоциируется со строчками из почему-то малооцененной песни «вычерпывающих людей»: «Сядь у окна и слушай шум больших идей». Я всегда вспоминаю при этих строчках нашу кухню на первом этаже дома в Раменках, сидящего у окна отца и наши разговоры о «больших идеях», которые где-то там дуют за оконной рамой, иногда проникая в квартиру как будто через открытую форточку.

Ну потом уже был весь джентльменский набор: «Алиса», «Кино», ДДТ, причем из всего творчества Юрия Шевчука я ценю более всего именно его осенний цикл – «Последнюю осень», «Дождь» и просто «Осень» — за точную ассоциацию с настроениями и переживаниями 1991 и 1993 года. Особенно, конечно, «последняя осень» — очень уж попала в тональность с августом-сентябрем 1991, точно выразив всю сложность нашего расставания с советской эпохой. Вроде бы давно ждали ее конца, мечтали о нем, а вот она и в самом деле завершается и на душе тяжело и неспокойно. «Последним костром догорает эпоха и мы наблюдаем за тенью и светом». Действительно хорошая строчка, попавшая в такт времени.

Ранние альбомы «Крематория» лично для меня – в том же музыкальном регистре. Только гораздо жестче и без сантиментов. «Песочный город, построенный мной, давным давно смыт волной». Армен Григорян в беседе с автором этих строк в 2016 году сам сказал, что тогда испытывал какое-то щемящее чувство «конца времени». И это было что-то более фундаментальное, добавляю я от себя, чем конец СССР, скорее, конец советской эпохи был предвестием какого-то другого, еще более значимого финала. Который временно отложен, но не отменен.


И вот тогда, помню, предметом постоянных споров в университетской среде был роман Умберто Эко «Имя розы». Там, если помните, слепой библиотекарь Хорхе прячет трактат Аристотеля, посвященный комедии, второй том его «Поэтики», в самом тайном пределе огромной монастырской библиотеки. И этот предел называется «Африка». И как раз тогда вышел альбом «Крематория» «Кома» с песней «Африка» — «А белые братья черного бога будут сеять смерть // И пишут свои священные книги огнем». И поскольку «Крематорий» — это была одна из трех самых популярных в Университете рок-групп, то что-то зацепило и в «Африке»[1].

А почему, кстати, в романе Эко книга о комедии и смехе была спрятана в пределе Африки? И почему она вообще была спрятана? Потому что смех разрушает иерархию, и поэтому культура, допускающая смех, как тогда любили говорить вслед за Бахтиным, «смеховая культура», убийственна для средневековой теократической цивилизации? И Африка – это и есть как бы символический предел такого разрушения. А если начинать спасать цивилизацию от уничтожения принципа иерархии, тогда вот и придется «сеять смерть» и «писать священные книги огнем». Вот это, собственно, и переживалось уже тогда как непреложная реальность – рано или поздно принцип разрушения иерархии дойдет до своего логического конца, и цивилизация – уже не обязательно средневековая, всякая, чувствующая свое превосходство над варварством, совершит самоубийство. Причем будет воспринимать это самоубийство как законное наказание за те страдания, которые она, эта цивилизация, принесла людям.

Песня «Шпионы», точнее видеоклип «Крематория», снятый по этой песне и вышедший в свет 17 июля 2020 года, — это, конечно, в первую очередь самоцитата – во-первых, к «Африке», а затем «Брату во Христе». Как будто напоминание о сбывшемся предсказании. Вот снова наступает «Африка», то есть не конкретно афро-американцы, а люди разных классов и рас, причем в разных странах, и желание у них у всех одно – разрушить последние границы, разделяющие верх и низ, хаос и порядок, культуру и дикость.

«Демоны», выпрыгивающие из гаджета, и «добрые ангелы», таящиеся за спиной, о которых говорится в песне, – две стороны разворачивающейся революции, которая совсем не просто еще одна революция, коих было и будет много, а это вот именно одна и только одна революция, которая только началась во Франции или, может быть, в Америке XVIII века, но завершится она неизбежно в Африке, то есть там, где сама история человечества будет подвергнута осуждению за совершенные в ходе нее преступления против человечности. О чем-то подобном, кстати, писал философ Жак Деррида – человечеству придется предстать перед трибуналом за преступления против человечности. Если уж американцы сбрасывают памятники Колумбу, то гораздо больше оснований китайцам разрушить великую китайскую стену, египтянам срыть пирамиды, а нам, русским, снести Собор Василия Блаженного как памятник проклятым временам тирании Ивана Грозного.

Скепсис Армена Григоряна, кажется, состоит в том, что и обратный принцип восстановления иерархии – это тоже нарушение органики. Точно также думал Георгий Степанович Кнабе, читавший нам в МГУ лекции о рок-культуре. И принцип иерархии, и принцип ее окончательного разрушения – одинаково обанкротились. Новую песню «Крематория», как и нынешние события в Америке и России, он принял бы очень благожелательно, увидев здесь признаки того же стоического пессимизма. Уходит наш мир, наступает какой-то другой, нам там не уготовано места, но для кого-то он будет своим миром. В конце клипа истерический крик женщины, уводимую росгвардейцами в автозак, «Россия будет свободной» — это, конечно, такая ирония над надеждами увидеть какое-то разрешение конфликта «ангелов» и «демонов» в ближайшем будущем.

Сегодня рок-музыка политизируется со страшной скоростью, причем в ущерб качеству. Приводить примеры не буду, они всем известны. При всем этом обращении к политической конъюнктуре любопытным образом теряется музыкальная связь со временем. На этом фоне явная политическая отстраненность «Шпионов» выглядит почти что ересью. Сейчас какой-то неведомый режиссер, не обязательно, кстати, реальный живой человек, но, скажем, «дух эпохи», он ведь всех разделил вот в каком порядке. Есть деятели культуры, которые за мир, интеллект и свободу. Их меньшинство, они ненавидят власть, презирают страну и тем самым вызывают отвращение большинства населения, что делает этих людей политически безопасными. И есть деятели культуры, которые за войну, простых людей и национальные интересы. Им нравятся донбасские ополченцы и вообще у них вызывает восторг само состояние постоянной боевой готовности, в котором вынужден пребывать отделившийся от Украины анклав. Для них «Путин – наш батяня», как недавно сказала в интервью певица Юлия Чичерина, видимо, желая выразить что-то глубоко «простонародное», любимый философ – Хайдеггер в интерпретации Александра Дугина, для которого война и есть настоящее «бытие», в отличие от «сущего», придуманного кабинетными метафизиками.

И вот, мне кажется. «Шпионы» «Крематория» — это в первую очередь протест против вот этого разделения. «Они мечтают кормить Весь этот белый свет Пушечным мясом Ещё тысячи лет» — вот, собственно, примерно об этом. И кадры американских расовых погромов здесь не случайны. Там идет примерно аналогичное разделение, только там еще используется «расовый принцип». И там трудно понять, за кем идет большинство. Впрочем, и в России уже не так легко это определить на самом деле.

Понятно только, что в моей памяти 2020 год рискует остаться начальной строчкой этой песни «Как на прошлой войне Или как в старом кино Всё известно уже И предрешено». И явный оттенок героического солипсизма, звучащий здесь, — характерный атрибут именно этого года, во всяком случае в сознании тех одиночек, кто не готов прибиться к какой-нибудь стае. Надеюсь, что солипсизм этот временный, и в будущем эти одиночки найдут друг друга. Во всяком случае жить и петь стоит только ради этого.

[1] Кстати, рок вкусы философского факультета, вообще говоря, отличались от общепринятых – самой популярной российской рок-группой здесь был почему-то «Аукцион». Не знаю, насколько это характерно для нынешних студентов, но в 1990-е любить «Аукцион» считалось каким-то признаком хорошего вкуса. Ну «Аквариум» занимал второе место, а «Крематорий» почетное третье – как признак не столько даже высколобости, сколько нонконформизма. Любопытным образом, никогда не был популярен Майк и «Зоопарк» — не понимаю даже почему. Зато именно на философском факультете я познакомился с творчеством Юрия Наумова и даже один раз сокурсник – ныне известный публицист Юрий Тюрин – провел меня на квартирный концерт тогда еще не слишком широко известного рок-барда.
______

Наш проект осуществляется на общественных началах и нуждается в помощи наших читателей. Будем благодарны за помощь проекту:

Номер банковской карты – 4817760155791159 (Сбербанк)

Реквизиты банковской карты:

— счет 40817810540012455516

— БИК 044525225

Счет для перевода по системе Paypal — russkayaidea@gmail.com

Яндекс-кошелек — 410015350990956


АВТОР
Борис Межуев
Историк философии, политолог, доцент философского факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
Председатель редакционного совета портала "Русская идея".

Автор
Борис Межуев
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе