Да простит меня читатель! Позволю себе привести несколько скандальных и возмутительных по своей сути эпизодов из жизни известной ярославской семьи. Тем более за давностью лет все улеглось и успокоилось.
Речь пойдет о Елизавете Петровне Карнович, родной тете писателя Евгения Петровича Карновича, родившегося в имении Лупандино Ярославского уезда. Надо сознаться, ее материальное положение не придавало оптимизма. Но на какое-то время нужда отступила, впереди появились перспективы и хорошая партия в лице поручика Гейкинга.
Ее венчание происходило 7 января 1824 года в селе Холм-Огарев. Муж Крестьян (Христофор) Егоров Гейнкинг относился к одному из трех старинных и знатных дворянских фамилий Курляндии. Со времени присоединения Лифляндии и Эстляндии к России, когда чужестранцев охотно принимали в русскую службу, особенно при могущественном Бироне, дед, барон Федор фон Гейкинг, находился уже в русской гвардии и был женат на Марте Елизавете фон Бриккен. Отец Карл, 1792 года рождения, в 1839 году ушел в отставку полковником из корпуса жандармерии и женат был на дочери коллежского асессора Екатерине Аполлоновне Волковой.
Сам Христофор начинал службу в Севском пехотном полку, затем перевелся во 2-й Морской полк, а потом, в 1822 году, по болезни ушел в отставку из Митавского внутреннего гарнизонного батальона.
СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ
После венчания Христофор жил в имении жены, пытался как мог управлять хозяйством для собственной и общественной пользы. «В таком порядке, - позднее вспоминал Христо-фор, - имея уважение к супружеству и в чувствах одно спокойствие, поддерживал я имение и нажитых по супружеству детей. Сохранял жену в ее неопытности, останавливал ее от излишних занятий с крестьянами. Но, следуя ложным внушениям, - продолжал он, - и в первую очередь со стороны тещи, Елизавета вступила со мной в состязание и открытую вражду. Она переменила виды, свое расположение ко мне и начала наносить всякие неприятности».
В семье Гейкингов сохранить мир и спокойствие, найти разумный компромисс, казалось, уже невозможно. Понятно, страдали все, особенно дети, в семье их было трое: Илиодор (р. 1824), Александр (р. 1827) и Мария (р. 1829). Печальная, безутешная картина - страдающий ребенок. Наверное, по этой причине детские души так бессознательно тянутся к любящей матери. Отец же в своем гневе скорее пугал и казался непонятным и чужим.
В ЕГО ЖИЛАХ КРОВЬ,
А НЕ ВОДИЦА
Знатное происхождение мужа богатства не прибавило, наоборот, он безу-держно их расточал и в отношении жены вел себя недостойно. У его отца в Курляндии в Митавском уезде имелось всего лишь 60 душ крестьян. У самой Елизаветы долги напоминали о себе каждый день, а возвратить их все не было никакой возможности. Ее общий долг к 1834 году составил 40 тысяч. Понятно, семейная жизнь не получилась.
Здесь, в Ярославле, на Дворянской улице, и развернутся события семейной драмы, которые, кстати, не мешали Елизавете вести светскую жизнь. Балы, развлечения, обеды у губернатора кружили ее молодую голову, тешили женское тщеславие и одновременно разжигали в Христофоре бешеную ревность и ярость. Эксцентричный характер приносил его буйной голове и близким людям множество хлопот. Он и в женихах-то не очень церемонился с новой родней. И, как говорят, с ходу, без разговоров, ногой вышибал любые закрытые двери. В жилах курляндца текла кровь, а не водица!
Как известно, его со-отечественники слыли ли-хими ребятами и вовсе не походили ни образом жизни, ни нравами на остзейцев и даже немцев. В их среде бытовали древние рыцарские обычаи, удальство, твердость в слове, страсть к поединкам, псовой охоте и разгульной жизни. Все это не пятнало чести офицера, конечно, если происшествие не выходило за известные пределы.
В 1829 году за один такой проступок Христофор все же познакомился с законом. Его обвинили в жестоком обращении с дворовым человеком Прокофием Николаевым и разных противоправных делах. Свою вину он тогда не признал, как не признается впоследствии и в других своих шалостях. Подобным образом он поступал и со своей любовницей - московской купчихой Оконниковой. Будучи в столице 6 февраля 1830 года, Гейкинг причинил ей побои, а явившемуся на шум квартальному поручику Богдашевскому нанес оскорбления, сорвал у него с пояса шпагу и порвал мундир. Буяну пришлось за это отсидеть два месяца в Московском смирительном доме.
Скандальная история быстро облетела всю округу и стала известна Елизавете. Чаша ее женского терпения переполнилась. Взбешенная супружеской неверностью и нравоучениями мужа, доведенная до крайности, Елизавета схватила нож и бросилась на Христофора. К счастью, все обошлось без крови, но с этого момента супруги стали непримиримыми врагами. Елизавета обратилась с жалобой в губернское правление. Она, обвиняя мужа в расточительстве и развратной жизни, слезно просила губернатора выселить Христофора из своего имения. Мало того, мстя мужу, она нанесла ему самый жестокий удар, добиваясь лишить его свидания с детьми. Желаемое вскоре было исполнено.
Но надо было знать Христофора. Препятствия только разжигали его воображение и толкали на новые глупости. Снова и снова с обеих сторон в разные инстанции и лично императору Николаю I шли жалобы и прошения. Неожиданно для всех, и скорей для самого Христофора, 24 мая 1834 года правительственный сенат вынес на первый взгляд странный вердикт в пользу Гейкинга. «Излишне, - говорилось в нем, - было выселять Гейкинга из имения, дабы не дать повода разлучать от брачного сожития супругов».
Получив столь важное для себя известие, Христофор воспрянул духом. Как опытный сутяга и скандалист, он закусил удила и продолжал упорствовать в отстаивании своих интересов. В доводах и рассуждениях Гейкинг опирался на беспроигрышные аргументы гражданско-правовых основ, незыблемости частной собственности, защиту интересов семьи и детей, а главное - Закона Божьего и святости брачных уз. Разумеется, он лукавил. Но управа на него имелась.
Высочайше утвержденный указ от 27 февраля 1829 года предусматривал предание суду за разврат и буйство должностных лиц, чиновников и отставных военных с содержанием в смирительном доме сроком до 1 года. Момент истины настал. Как говорят, гиря дошла до полу - и делу дали ход. Гейкинг содержался до суда в доме умалишенных 49 дней.
Арест для него был шоком. Знатное происхождение, связи в обществе, пусть невысокий, но офицерский чин - все, на что он так надеялся и чем гордился, вдруг в одночасье стало иллюзорным и никчемным. Здесь, в тюрьме, события последних лет встали перед глазами ужасающими картинами. Он сам испугался своей слепой ярости, способной нанести непоправимый вред горячо любимым детям.
Гейкинг просил только об одном - о встрече с детьми. Свидание разрешил сам губернатор. На одну из таких встреч привезли дочь Марию. Свидание с отцом произвело на нее гнетущее впечатление, и от сильного душевного потрясения она заболела...
От всей этой истории осталось одно материальное свидетельство - счет в размере 44 рублей 10 копеек, предъявленный Гейкингу за содержание в неволе. Он так и остался неоплаченным ввиду отсутствия средств у арестанта и его жены.
Золотое кольцо