Такое поведение возмущает арабскую оппозицию, чьи представители еще недавно горячо убеждали сообщество в том, что Москва и Пекин на стороне восставших арабских народов, но не против них. Эти настроения сыграли решающую роль в решительной перемене позиции Москвы по отношению к полковнику Каддафи, о чем мы узнали из протоколов бесед и встреч, имевших место на недавней конференции «большой восьмерки» в Довилле.
Время идет. Обстановка в регионе тоже изменилась. Революции завершились. Вчерашние бунтовщики и яростные ниспровергатели постепенно успокаиваются, учатся думать, судить и принимать взвешенные решения.
Есть и существенные обретения. Российское руководство осознало, что режим Каддафи – это «вчерашний день», что Альянсу не следует погружаться в «ливийскую трясину», и что победа достанется переходному Национальному совету Ливии, который олицетворяет новое будущее Джамахирии. Это в Ливии, где Москва развернулась в своих воззрениях на 180 градусов. А в Сирии… Все без перемен. Упорство, возражения, противоречия принципам, провозглашенным в Довилле, откуда на весь мир прозвучало послание о намерениях переосмыслить собственные сложившиеся взгляды. Россия ведет тонкую политику, не ущемляя российско-сирийскую стратегию и, в то же время, пытаясь приспособить ее к стремительно меняющейся ситуации на «сирийском фронте». Неожиданностей здесь хватает.
Кремль успевает отслеживать и критически осмысливать позиции США и их арабских союзников, а главное – позицию Ирана, по отношению к «сирийскому досье». По Йемену Кремль тоже дает понять, что применение силы, на чем иногда настаивает Совет Безопасности, это явное «вмешательство во внутренние дела суверенного государства», и это недопустимо.
Хотя и пошла на некоторые уступки, когда ситуация в Йемене стала меняться к худшему. Хочется верить, что когда-нибудь, лучше, разумеется, поскорее, державы сядут за стол переговоров и выработают единую стратегию по отношению к арабскому миру. Его нынешняя политическая перестройка должна в корне изменить сложившуюся практику рассматривать все, что там вершится в туристически-созерцательном ключе. Здесь хотелось бы обратить внимание и на такой факт. Великие державы: Россия, Китай, Британия, Франция, Италия давно изжили авторитаризм и управляются народами, правозащитниками, и прочими негосударственными ассоциациями. С такими же мерками следует подходить и к «новым досье», которые стали вызовом всему международному сообществу. И ни на минуту не забывать о том, что в отличие от «благополучных государств», оказавшихся в стенах столь уважаемого международного учреждения, как ООН, путем выборов, Палестина вошла сюда сопротивлением израильской оккупации, вошла тропой борьбы за признание независимого палестинского государства.
Москва была вынуждена признать, что в Ливии свершилась революция против «известных традиций прошлого». Эту же позицию позже заняли Китай, Ливан, Нигерия, Габон, Южноафриканская Республика. Несколько стыдливо и даже нехотя. Вероятно, изменить вчерашние воззрения заставляет то, что происходит сегодня в Сирии.
Москва вначале называла действия НАТО попыткой достижения политических целей в ливийском кризисе, незаконными, превышающими полномочия соответствующей резолюции. Критиковала, возмущалась, грозила, что не позволит «повторения прошлого». Успех боевых операций Альянса заставил Кремль изменить свою точку зрения. И устами своего хозяина заявить Каддафи о необходимости оставить власть. Китай последовал примеру России, как это часто случается в решении кризисных ближневосточных проблем.
Положение ливийской оппозиции не сравнить с положением протестующих в Сирии. Они в полной мере ощутили на себе всю тяжесть ударов репрессивного режима и не получают никакой помощи. Тогда как ливийские повстанцы пользуются и моральной и материальной поддержкой, поступающей из размороженных счетов. Опять же, окажут ли содействие Россия и Китай сирийской интифаде? Это пока под большим вопросом. Отвернувшись от Сирии, Москва и Пекин демонстрируют свое отношение ко всей «арабской весне».
Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявляет о том, что не следует примерять ливийскую модель к Сирии по ряду причин. Главный аргумент – Москва не намерена дистанцироваться от решений, принимаемых по Сирии. Согласимся с министром: ливийский опыт – горчайшая пилюля. Не стоит сбрасывать со счетов региональный треугольник: Сирия, Иран, Израиль. Вот здесь просматривается совершенно справедливое намерение России быть в стратегическом авангарде, чтобы зорко следить за взаимоотношениями всех сторон этой внезапно возникшей геометрической фигуры. Москва, скорее всего, заинтересована в том, чтобы поскорее выдохся западный натиск на Дамаск. Хорошо владея проблематикой и ситуацией в Иране, Израиле, Ливане и, может быть, того не ведая, влияя на них, Кремль уверенно ходит своими козырями, побивая прочие карты и ни во что не вмешиваясь. Верно ведь говорят: ситуацию в Сирии можно оценить лишь досконально зная, что творят муллы в Тегеране. А там складывается любопытная ситуация, коль скоро сам Ахмадинежад признает: «Иранский орел о двух головах. Такая птица летать не может». Стоящее заявление. Согласитесь, она - отзвук серьезнейших противоречий между светской и духовной властью.
Время всем нам командует рано или поздно, как говорят военные, «определяться на местности». Москва никогда не отрекалась от правого дела арабского народа Палестины. Москва ни при каких обстоятельствах не поддерживала иностранное военное вторжение в суверенное государство. И мы надеемся, это будет как-то сдерживать нынешнюю наступательную кампанию НАТО. Но России следует определиться и с поддержкой арабских интифад. Хотя бы моральной.
"Dar Al-Hayat",Ливан
Политический журнал