Об этом деле — решении Третейского арбитража в Гааге, присудившего экс-акционерам ЮКОСа пятьдесят миллиардов долларов, — мало говорят, я думаю, ещё и потому, что оно выглядит несколько ирреальным.
Александр Привалов
ФОТО: ЭКСПЕРТ
Во всяком случае, на взгляд с нашей стороны. Странный суд, на который нам не было никакого резона идти; странный ход слушаний, во время которых юристы ответчика, России, проявляли странную вялость, а судьи странным образом начисто отвергали все их аргументы — включая и те, что другим международным судом, в Страсбурге, приняты как вполне убедительные; странный размер итоговой компенсации. Да что там странный — прямо-таки сказочный: очень-очень много. Полцарства. Отсюда и общая уверенность, что Россия платить эти миллиарды не собирается и не будет. Но уверенность эта тоже странна: а как, собственно, не платить, если у оппонентов на руках решение признанного тобой суда? Да и само дело, кто бы что о нём ни думал, происходит не в сказке, а в жизни. Стороны делают свои очередные шаги — за ними стоит смотреть внимательно.
Россия 10 ноября прошлого года, чуть не в последний день, подала апелляцию в Окружной суд Гааги, а 28 января зарегистрировала там же три ходатайства (по числу истцов) об отмене арбитражных решений — суд как раз приступил к рассмотрению поданной нами жалобы на решение по делу ЮКОСа. Впрочем, дата первых слушаний ещё не назначена; пока началась лишь т. н. письменная процедура. Тем временем истцы зарегистрировали решение гаагского арбитража в Окружном суде Вашингтона, заложив основу для попыток отсудить в свою пользу российские активы на территории США. Такие же действия вскоре начнутся в Германии и Великобритании. Всё это происходит на фоне мерно капающих процентов: с 15 января к основной сумме ежедневно прибавляется примерно два с половиной миллиона долларов. Среди этих стандартных юридических действий интерес для публики представляет лишь одно: какие доводы Россия собрала для попытки опровергнуть решение Третейского суда — и об этом в прошлую пятницу Минфин рассказал наконец публике.
Доводов много: апелляция с приложениями занимает четыреста страниц. Среди этих доводов есть сугубо формальные — прежде всего связанные с подсудностью этого дела Третейскому суду. Истцы в своей жалобе опираются на договор к Энергетической хартии (ДЭФ), Россией не ратифицированный. Он может применяться, только когда не противоречит внутреннему законодательству, а оно не допускает передач в международный арбитраж тяжб по налогам и экспроприации собственности. Более того, экс-владельцы ЮКОСа в своём иске оспаривали, в частности, и налоговые требования к компании, что входит в противоречие с самим ДЭФ, исключающим разбирательства в Третейском суде подобных вопросов. Такого рода доводы выглядят, на взгляд многих экспертов, неплохо, но они в существенной мере ослаблены тем — опять повторю, очень странным — фактом, что РФ с самого начала согласилась участвовать в рассмотрении, то есть юрисдикцию Третейского суда уже признала.
Наиболее, пожалуй, очевидный довод приводился ещё летом большинством комментаторов: в обсуждаемом деле должна быть учтена позиция Европейского суда в Страсбурге, который в 2011 году не нашёл в налоговых претензиях к ЮКОСу ни политической мотивации, ни нарушений закона. Третейский суд Гааги это решение ЕСПЧ проигнорировал — по мнению РФ, при рассмотрении апелляции Окружной суд Гааги должен поправить эту ошибку. Наиболее обидный для истцов довод состоит в том, что они вообще не подлежат защите положениями ДЭФ: этот договор стремится защищать иностранных инвесторов, а все три истца суть фирмы-пустышки, куда несколько (на тот момент) граждан России непрозрачно пропихнули полученные при приватизации акции; никаких инвестиций эти пустышки в ЮКОС не приводили, а потому ни иностранными, ни инвесторами не являются. Наиболее же броский довод обличает отважный двойной счёт, случившийся при оценке потерь экс-владельцев ЮКОСа. Коротко говоря, суд постановил возместить истцам как неполученные с 2007 года дивиденды, так и их часть акционерной стоимости компании ЮКОС, таким образом фактически дважды компенсировав один и тот же гипотетический ущерб. Какие из этих доводов сыграют, а какие нет, неизвестно: Окружному суду Гааги предстоит оценить не только наличие или отсутствие у Третейского суда юрисдикции по этому делу, но и правильность использования арбитрами имеющихся у них полномочий.
Никто сегодня не возьмётся предсказать ни позицию, которую займёт Гаагский окружной суд по этому делу, ни даже приблизительные сроки решающих этапов рассмотрения. Российской стороне, похоже, не стоит слишком торопиться: сейчас, да и в ближайшей перспективе отношение к нам любых западных институтов едва ли будет благожелательным. При всём уважении к репутации тамошних судов, трудно не заметить, что процесс, завершившийся присуждением этих самых миллиардов, отнюдь не выглядел образцово беспристрастным. Укажу лишь одну ещё деталь: согласившись с экспертом ответчиков в том, что методика подсчёта заявленных убытков истца несостоятельна, суд не отклонил иск, что было бы более естественно, а слепил оценку сам — из отдельных кусков всё той же отвергнутой методики; мнением ответчика по свежесочинённой оценке суд уже особо не интересовался. Да и время вынесения неожиданно свирепого решения очень уж удачно вписывается в график ужесточения санкций против России. Начиная сейчас следующий этап судебных разбирательств, Россия не только решает конкретный и очень для себя важный вопрос ошеломляющих компенсаций. Одновременно — хотим мы этого или не хотим — будет на практике исследоваться вопрос о динамике отношения Запада к России. Ясно, что нынешнее резчайшее обострение отношений между нами ни при каком, даже сказочно благоприятном развороте дальнейших событий не растает без следа; но каким будет следующий устойчивый уровень отношений, пока совсем не ясно. Если впредь российская сторона будет делать в обсуждаемом процессе меньше собственных ошибок, то его ход и особенно результаты будут чрезвычайно показательны.