Квазирелигия деградации (ч.8)

По материалам докладов в Институте динамического консерватизма 

Часть 8. МЫ ВСЕ ГЛЯДИМ В СОЛОМОНЫ

См. также: Введение, Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9

«Творческие поиски» Великого братства Азии: Кришнамурти, Юрий Рерих, Михаил Горбачев и др. 

СОВРАЩЕННЫЙ ЛЖЕПРОРОК

Смысл термина «эра Водолея» по Блаватской состоял в предсказании очередной глобальной катастрофы с затоплением европейского континента, в связи с чем она без ложной скромности именовала саму себя «сфинксом» – по аналогии со сфинксом в египетской Гизе, по ее утверждению, построенном атлантами незадолго до Потопа. Хотя она щедро пообещала земной цивилизации «резерв» в 16 тысяч лет, ее поклонники начали суетиться уже в XX веке. Не по части строительства космических кораблей, строительства кораблей-ковчегов или хотя бы защитных дамб. Вместо этого они занимаются попытками объединения религий и выращиванием общемировых мессий.

В Калифорнии, с легкой руки г-жи Блаватской провозглашенной реликтом Лемурии, с конца XX века предпринимаются попытки строительства Храма всех религий. При этом транснациональные «мосты», установленные Блаватской по велению «махатм», благополучно продолжали работать. Елена Рерих, не тронутая Советской властью, переписывалась все 1930-е годы с деятелями сообщества «Храм Человечества», основанного в 1898 году в Калифорнии по указанию престарелого Учителя Иллариона. Джонсон, цитируя Генри Олькотта, называет имя этого реального персонажа, первого из учителей Блаватской в Египте – Утон Льятто.

В письмах, датируемых 1929 годом, Елена Рерих признает, что Иллариона уже нет на свете (что не мешает последователям Блаватской еще несколько десятилетий получать инструкции от трупа), а есть только оставшееся от него шесть детей и 70 внуков (очевидно, от множества жен) и ученики. Эти ученики и подвели Елену Ивановну, предсказав в 1928 году «пришествие Аватара» – которое не состоялось.

Очевидно, речь шла о Джидду Кришнамурти, из которого Анни Безант и Чарльз Лидбитер хотели сделать «нового Христа». Для этой цели уже в 1925 году была провозглашена Всемирная церковь и при ней Всемирный университет по модели Александрийского, а также избраны (из членов Теософического общества) семь из двенадцати апостолов нового пророка. Вот только сам пророк, которого годами опекали в Лондоне, а затем – где же еще? – в Калифорнии, отказался от предназначенной ему роли, а затем и вовсе порвал с теософами. По версии П. Вашингтона («Бабуин Елены Блаватской»), это произошло не в последнюю очередь из-за конфликта его физического индийского отца с «духовным отцом» Лидбитером, имевшим обыкновение залезать к кандидату в пророки и его брату в постель.

«Храм Человечества», учрежденный в 1898 году «эзотерической секцией» Теософского сообщества» в Альционе (Калифорния) существует до сих пор. Более того, его активисты продолжают получать письма-инструкции от истлевшего Учителя Иллариона. И не только они. Некто Марк Профет (prophet – пророк) в 1958 году «получил» письмо от учителя Мориа (Ранбира Сингха), который фактически скончался в 1885 году. Впрочем, решение фундаментальной задачи масонства – создания новой универсальной религии – это послание из загробного мира тоже не приблизило.

О том, почему проект затормозился на столетие, высказывались самые разные суждения. Интеллектуалы, отошедшие от теософии, пеняли на персональную неряшливость продолжателей дела Блаватской – их амбициозность, чванство, несвойственное вроде бы проповедникам идей мирового братства, пристрастие к излишествам, разрушение собственной кармы безудержным пьянством и наркоманией. Из описаний как современников, так и последующих историков, прямо на них ссылающихся, очевидно, что адепты теософии еще при жизни Блаватской занялись разоблачением друг друга, делением должностей и денег, мошенничеством ради выплаты накопившихся долгов, наряду с разнообразными способами укрепления своего статуса посредством различных упражнений, либо оправдания собственных пороков этими упражнениями: так, вышеупомянутый Лидбитер объяснял собственные гомосексуальные акты стремлением укрепить свои астральные силы. Впрочем, «полученная от Учителей» инструкция, согласно которой служители учрежденной им Либеральной Католической Церкви должны были поголовно носить бархатное белье, скорее указывали на сам порок, чем на духовные порывы. В свою очередь, популярности «Храма Человечества» не способствовало безудержное распутство его самой яркой «звезды», композитора Генри Кауэлла, попавшего в тюрьму за развратные действия с малолетними.

Впрочем, проект Всемирной церкви 1925 года и его американские аналоги не состоялись и по иным причинам. Между «махатмами», как бы они этого ни скрывали, не было полного согласия, притом по самым «принципиальным» позициям – например, о полезности или пагубности искусственного прерывания беременности: индийские члены «Великого Белого Братства» еще не созрели до такого вмешательства в природу.

Помимо этого, проект Всемирной церкви мог состояться лишь в случае, если в него могли быть теми или иными средствами вовлечены Россия и Китай. Как раз в конце 1920-х годов и возникает инициатива, которую как ее участники, так и тем более историки описывают по-разному, исходя из идеологических и личных пристрастий – несостоявшаяся миссия Николая Рериха в Шамбале.


СЕМЕЙНЫЙ ПРОЕКТ МИСТЕРА РЕРИХА

Мотивы, по которым Рерихи – в отличие от компании Мережковского и Гиппиус – присягнули Советской власти, не могли быть собственным выбором: уж Николай Константинович-то никак не мог не спросить соизволения в той ложе, в которой состоял и он, и его отец. Но помимо «братского согласия», на первый план вышли и персональные мотивы: с подавлением православия соблазн заполнения культурного и географического пространства только увеличивался. В свою очередь, за связи на Востоке, куда стремилось распространить свое влияние советское государство, можно было – как, во всяком случае, казалось – приобрести не только иммунитет, но и необыкновенный статус. И судя по той поддержке, которую встретила «шамбальская миссия» в определенных кругах, расчет не был пустым.

В высшем руководстве как Наркомата иностранных дел, так и спецслужб Советской России – в силу совокупности личных (старое знакомство с вождями большевиков), политических и финансовых обстоятельств оказались лица, не только состоявшие в ложе «Великий Восток», но и вовлеченные в разнообразные оккультные практики. Относительно объективная картина складывается, когда источники критического и апологетического характера сводятся воедино с включением сведений из крайне субъективных, но содержащих ценные детали семейных воспоминаний. Это удалось сделать петербургскому историку Александру Колпакиди при составлении сборника «Оккультные тайны СССР», где об одних и тех же событиях и процессах рассказывают «с разных сторон баррикады». Интереснее всего, впрочем, вопрос о том, как возникла сама «баррикада» и какую роль окончательная воля Иосифа Сталина сыграла в судьбах конкретных лиц, равно как и организаций – в частности, Коминтерна.

Некоторые авторы сборника просто боготворят его персонажей – самого Рериха, участников миссии и ее покровителей; иные, напротив, рассматривают всю историю как элемент заговора против государства. При этом действительно существенные для нашего контекста детали называются, но, увы, не осмысливаются. А между тем эти детали крайне интересны.

Первое любопытное обстоятельство состоит в том, что главные герои подпольной жизни послереволюционного Петрограда-Ленинграда имеют украинское происхождение. Борис Астромов, он же Кириченко, глава ложи «Астрея», посвященный в масонство в 1909 году в ложе «Великий Восток Италии», поработавший помощником у Чезаре Ломброзо, торговавший ситцем и патронами в период войны. Александр Барченко, писатель и биолог, один из основоположников научной биоэнергетики и энтузиаст поисков працивилизации от Хибин до Тибета. Глеб Бокий, дипломат, чекист, инициатор создания советской системы криптографии.

Астромов в августе 1925 года пишет письмо в ОГПУ, а в феврале 1926-го, уже после ареста – письмо Сталину с одним и тем же предложением – о «неформальной легализации» масонства в России, с учетом «общности мировых задач» масонства и коммунизма. По показаниям его знакомого, старого петербургского масона Николая Беклемишева, он намеревался «устроить в Москве ложу с ведома Политуправления, чтобы работать совместно на сближение с западными державами... первоначально приписывая эту идею некоему Барченко». Накануне Астромов пытался связаться с английским масоном Ломбартом Деритом, бывшим пастором Англиканской церкви в Санкт-Петербурге, а также с ректором Туринского университета Горрини. Одновременно через московскую ложу «Гармония» он пытается связаться с членом ложи «Великого Востока Франции» Владимиром Забрежневым, работающим в Совнаркоме, а также с наркомом просвещения Анатолием Луначарским и со своим давним знакомым, бывшим сотрудником Петрогубчека Константином Владимировым (Яковом Блюмкиным).

Астромова позже бывшие собратья признают за провокатора, ибо за его инициативой следует волна арестов. Действительно, в ОГПУ узнают, что в его «оккультном кружке» (ложа «Три северных звезды») занимаются предсказаниями политических событий – в частности, убийства Троцкого рукой женщины и наступления царствования Николая III (!?). Однако провал ложи является скорее итогом неких разногласий в самом ОГПУ, и не только. Ведь к этому времени пресловутый Барченко работает по контракту со Спецотделом, которым руководит Бокий. И общается с тем же Забрежневым, он же Федоров, который близок к Рерихам, их приятелям в театральной среде (сама «Астрея» тоже сплошь состоит из театралов), а также к академику Орбели, и даже становится его заместителем, поскольку курирует по линии НКИД продажу культурных ценностей из Эрмитажа. Более того, Барченко и Забрежнев давно знакомы по парапсихологическим кругам.

В ОГПУ хорошо знают, что Барченко состоял в ордене розенкрейцеров в Петербурге вместе с «буржуазным разложенцем» Сергеем Дягилевым, весьма близким, в том числе по гомосексуальным связям, к Мережковскому, Бальмонту, Вячеславу Иванову и пр., а также с мистиком-индивидуалистом Георгием Гурджиевым. Но рыцарей «Розы и креста» рассчитывают привлечь к революционному делу в Азии: кузен Гурджиева, скульптор Секргей Меркуров, знает полезных людей из международного армянского подполья, а Барченко, как знаток восточной мистики, может пригодиться для распространения красной идеи в Центральную Азию. В этом плане в ОГПУ всецело доверяют Якову Блюмкину: он настолько ценен своими восточными связями, что ему прощают участие в левоэсеровском мятеже и с другим паспортом снова привлекают к работе. Существенно, что Блюмкина во всех его восточных инициативах поддерживает не только Троцкий, но и Феликс Дзержинский.

Блюмкин знает языки и обычаи Востока благодаря знакомству с членом той же ложи «Розы и Креста» монгольским романтиком Хаяном Хирвой – а этот молодой человек к тому времени принимает самое активное участие в монгольской революции. Благодаря связям с Рерихами удается восстановить контакты с Агваном Доржиевым, который затем прибывает в петербургский дацан вместе с тибетским активистом по имени Нага Навен, который ищет поддержки Коминтерна в целях отделения от пробританского центрального правительства Тибета. Доржиев знакомит Барченко с Навеном непосредственно в дацане.

Как Забрежнев, так и Блюмкин под кураторством Троцкого занимаются перевербовкой бывших царских агентов на службу Советской власти. В тот период участие масонов в Коминтерне не возбраняется. В 1921 году комиссар Петроградского губотдела юстиции, в дальнейшем член президиума Коминтерна эстонец Ян Анвельт принимает Кириченко-Астромова на работу юрисконсультом в Смольный, зная о его принадлежности к ложе мартинистов. Только год спустя Троцкий приказывает вычистить масонов из Коминтерна «железной метлой». При этом он продолжает доверять Блюмкину, а сам неофициально изучает литературу «об ангелах». В свою очередь, опыты Барченко с психической энергией он решает поставить на службу Наркомата обороны. А поскольку его разработки имеют самое прямое отношение к коммуникациям, биолога-экстрасенса, увлеченного Востоком по книгам Блаватской и Гурджиева, сводят с начальником Спецотдела ОГПУ Глебом Бокием.

Глеба Бокия Троцкий знает со времен первого Петербургского совета, когда молодой большевик родом из Тифлиса возглавлял украинскую «Громаду» и под ее прикрытием заведовал «Малороссийской столовой» – ширмой для боевиков 1905 года, а затем оказался в первых рядах восстания на Красной Пресне – и тогда его выручил из тюрьмы «прогрессивный» профессор-теософ Павел Мокиевский. Тогда же вместе с большевиками в восстании приняли активнейшее участие анархисты, которых Троцкий подверг критике за грабежи. Некоторые из тогдашних грабителей после революции проходили по делу организации «Орден Света» – структуры Ордена восточных тамплиеров, и приговоры им подписывал тот же Бокий.

Очевидно, Троцкий рассчитывал часть масонов отправить в расход, а часть – подчинить себе, причем использовать для особо деликатных операций. Блюмкин и Карахан занимались созданием коммунистической партии в Иране. Как в Наркомате обороны, так и в Наркоминделе ожидали военного столкновения с Англией.

Однако Рерих при помощи Доржиева и Барченко тянул Советы в Тибет. Английская разведка поняла эти замыслы следующим образом:

«...Каждый монастырь имеет об этом свое фантастическое представление, но по всему Тибету, по-видимому, общепринято главное: это приход Будды, и чем скорее, тем лучше. Общая идея сводится к тому, что Майтрейя – грядущий Будда должен появиться через 100-200 лет. Его статуям уже молятся в большинстве монастырей, причем изображают сидящим на европейский манер. Майтрейе будут предшествовать два завоевателя. Первый придет с Запада. Чужеземец и небуддист, он покорит всю страну. Второй – из Чан-Шамбалы (мистического района на Севере). Он завоюет страну и снова обратит ее в буддизм. За вторым завоевателем (время прихода не указано) последует сам Майтрейя.

В настоящее время тирания Кумбелы, любимца далай-ламы, вызывает значительное недовольство. Кроме того, общеизвестно, что сильный элемент в Тибете будет приветствовать китайскую или любую другую власть, предпочитая ее нынешнему состоянию дел.

Кульминацией политики Рерихов могла бы стать даже персонификация самого Майтрейи. Очевидно, что мировое правительство не позволит России покорить Тибет. Но если сами тибетцы примут русского как своего нового вождя, то что помешает России контролировать через него Тибет и всю Азию?»

Тира Уйэр, супруга главы британской резидентуры в Тибете, в этом письме главному министру Пенджаба К.К. Гарбетту, датируемом 1932 годом, поясняла, что у художника, которого она считала агентом Советов, есть намерение выдать своего собственного сына Юрия за «досрочно явившегося» Майтрейю. Однако Гарбетт остудил ее воображение, напомнив о том, что, во-первых, Юрий Рерих является натурализованным гражданином США, а во-вторых:

«Я согласен с тем, что тайна Рериха еще далеко не раскрыта, и, хотя следует по-прежнему собирать, сопоставлять и анализировать факты, уже имеется свежая информация в пользу того, что он не является большевистским шпионом».

Очевидно, что такая же «свежая информация» была и у наркома Чичерина, к которому его бывший собрат по «Великому Востоку Франции» Владимир Забрежнев «подъехал», чтобы пролоббировать поездку советской делегации «на поиски Шамбалы». Взвесив все за и против, Чичерин в августе 1925 года отклонил инициативу путешествия.

В 1925-1926 году поездка все же состоялась – и это было очень странное мероприятие. Николай Рерих с сыном отправились в Тибет на средства американских спонсоров. Блюмкин отправился за ними через Таджикистан и встретился с ними под видом ламы, причем Рерих, судя по его дневнику, принял его, выбритого наголо, за натурального тибетца. Делалось все это с ведома Бокия – и очевидно, Дзержинского, но тайком от ЦК и НКИД. При этом Блюмкин, отделившись от «миссии» в Бадахшане, делал там какие-то свои дела – якобы зарисовывал британские военные объекты. Рерих добрался до Тибета, но центральное правительство не позволило ему добраться до Лхасы и вручить подарки Ламе и монастырям: англичане предупредили, что художник – советский агент. Рерих писал гневные письма, грозил вмешательством из Вашингтона, но ничего не подействовало.

В июне 1926 года Рерих посещал Луначарского – за компанию с переодевшимся Блюмкиным. Они вдвоем в чем-то хотели убедить наркома образования. А также заместителей Дзержинского, еще не проникшихся «великой идеей».

Визит в Москву, по утверждению сегодняшних поклонников Рериха, вызвал особую настороженность в Лондоне. «Между тем в столицу России они заехали совсем не для того, чтобы получить спецзадание от органов. При надобности им это задание доставили бы. Рерихи, к примеру, встречались в США с консулом России Быстровым, который мог бы передать им любое поручение советской разведки», – поясняет современный рерихианец. Ну конечно, совсем не для этого. Они не отчитываться приехали: они приехали учить советское руководство. Что касается результатов их поездки, то, по словам того же автора, «все приобретения отправлялись в США – частично были доставлены на мулах в Индию и уже оттуда увезены в Америку». Такие это были «советские агенты».

Месяц спустя странно умирает Дзержинский, и проект Доржиева–Бокия–Барченко оказывается без покровительства. Блюмкин при этом кричит на Барченко, запрещая ему самостоятельные поездки на Восток и угрожая раскрыть «на самом верху» масонские связи всей компании. Он нервничает, и не зря: вскоре Троцкого высылают из России, и уже сам «суперагент» остается без «крыши». Два года спустя его собственная супруга пишет донос о том, что Блюмкин во время очередной поездки в Турцию, уже по линии Наркомторга, не только сторговывал там хасидские рукописи из Ленинской библиотеки, но и поделился прибылью с Троцким. И в том же 1929 году, как мы уже писали, ОГПУ арестовывает и Агвана Доржиева, и его петербургских братьев по разуму с кантианским уклоном, и рыцарей «Ордена Света», и все прожекты, связанные с «установлением контактов между Советской властью и носителями тайного знания Шамбалы», надолго сворачиваются.

Впрочем, Барченко вплоть до 1937 года будет продолжать свои парапсихологические эксперименты с целью «установления контроля над незримой энергией», используемой как «средство исцеления или средство установления власти над окружающими», как «средство создания желаемых ситуаций в материальном мире» и «установления связи с тайными повелителями», которые «находятся на нематериальных уровнях и принимают человеческий облик лишь время от времени».

Уже из этого разъяснения следует, что писатель-биолог, привлеченный к геополитике, был всецело охвачен культом, навеянным теософскими учителями. Только спустя восемь лет после отказа Сталина от услуг Рериха в Тибете Бокий и Барченко расскажут на допросе о своей масонской деятельности уже в советский период.

При обыске у Бокия обнаружат большую коллекцию засушенных человеческих половых членов. Отечественные последователи Блаватской и Гурджиева были не меньше западных собратьев по разуму помешаны на сексуальной энергии. В фельетоне о ложе Астромова–Кириченко в «Ленинградской правде» рассказывалось, что «кроме телепатии и психометрии, во всех этих ложах процветали самые противоестественные формы порока – половые литургии у аналоев, радения среди кадильниц, похабнейший блуд в стиле Поль-де-Кока среди стигматов божественного блаженства...» Цензурные эталоны партийной печати не позволили детально описать извращенные формы половой связи, к которым Астромов принуждал своих учениц в процессе так называемого «трехпланного посвящения».

Пройдет еще полвека, и независимая Украина, о которой мечтал дед Бокия математик Остроградский, побьет все рекорды по экспорту «живого товара» и по массовости оккультных организаций и сект, по улицам замарширует «Белое Братство» в обнимку с эко-националистами, мифы о Шамбале займут на полках центральных магазинов Киева то место, где только что стояли многотомники Брежнева «Ленинским курсом», самозванец Николай III при поддержке генерала Николая Галушко задумает «штурмовать» Свято-Данилов монастырь, а мэром самого стольного града Киева – «Четвертого Рима» - станет представитель харизматической американской церкви «Слово Веры», которая окажется в первых рядах шабаша под названием «оранжевая революция» по сценарию американского Института имени Эйнштейна во главе с бывшим троцкистом Джином Шарпом.


ГЛЕБ БОКИЙ, ГОЛБЕШНИКИ И АГА ХАН

На допросах в НКВД Бокию и Барченко пришлось в подробностях рассказывать о деятельности своей ложи «Единое трудовое братство», в которой оказались некоторые крупные партийные и военные деятели. Ложа возникла, как выяснилось, по инициативе Петра Шандаровского – бывшего члена ложи «Единое трудовое содружество» (ЕТС) Георгия Гурджиева, и даже требник – свод правил поведения – был позаимствован у гурджиевской структуры. Причем Шандаровский встретился с Барченко именно в доржиевском дацане в Петрограде, где шли тайные переговоры с Навеном о «возможности координации действий Коминтерна с тактикой выступлений всех (!) мистических учений Востока». Буддист-сепаратист намеревался осуществить в Коминтерне перестройку по собственному образцу, что вполне соответствовало идеалам Барченко, изложенным в его «синтетическом учении Дюнхор, основанном на древней науке», и предложению Астромова «перелицевать Коминтерн по образу масонства».

И осенью того же 1923 года Николай Рерих встречался с самим Гурджиевым, который уже тогда поражал Париж своим богатством – происходившим, как предполагали по его манерам поведения, из торговли наркотиками. И тому же Гурджиеву в 1927 году Барченко через Блюмкина направил некое послание, которое тот, как утверждалось, не довез.

Утечка информации о «великом» плане Рериха сделать своего сына вторым Буддой, якобы в интересах Советской России, была неудивительна. В памфлете П. Вашингтона «Бабуин Елены Блаватской» подробно рассказывается о ближайшем окружении Гурджиева, к которому принадлежали высокопоставленные сотрудники британских и германских спецслужб, работавшие в Турции – там же, где вращались все крупные авантюристы начала века, от Парвуса до Блюмкина. В частности, Джон Беннет, которым Гурджиев помыкал как хотел.

Несомненно, Гурджиев был в курсе всех планов создания единого азиатско-африканского религиозного центра, как бы в помощь Коминтерну, для чего Барченко по согласованию с Рерихом сочинил проект воззвания к мистическим сектам и объединениям. А именно – «к хасидам, суфийским и дервишеским орденам Саади, Накшбенди, Халиди, к тибетским и монгольским ламам, к старообрядцам-кержакам и алтайской секте голбешников».

Перечисляя эти сообщества, исследователь рериховских похождений О. Шишкин отмечает, что «особые надежды возлагались на мусульманскую секту исмаилитов и ее лидера Ага Хана. Ага Хан III был одной из наиболее влиятельных фигур во Всеиндийской лиге мусульман, и привлечение его на сторону Советской России могло иметь большие перспективы в борьбе с Англией». Кто именно в ОГПУ, кроме Бокия, тешил себя такими надеждами, автор, к сожалению, не упоминает.

Далее по тексту: «Для установления связи с лидером исмаилитов Бокий использовал Николая Рериха, который успел провести ряд консультаций с представителями Ага Хана – в Париже летом 1923 года и во время недолгого пребывания в Бомбее в начале декабря того же года. Кроме того, художник тайно посетил резиденцию Ага Хана в Пуне. Однако все эти переговоры закончились безрезультатно». По всей видимости, итогом этих «безрезультатных переговоров» и стал некий неофициальный договор между «художником-гуманистом» и «живым Богом», после которого и у Сталина, и у англичан появились «свежие данные о том, что Рерих не является русским шпионом».

В советских справочных изданий Ага Хана характеризовали как крайне реакционного деятеля, угнетателя собственной паствы в интересах англичан. Что, как показала ближайшая история, полностью соответствовало действительности: усилиями Ага Хана III после Второй мировой войны была развязана кровопролитная война, разделившая только что получившую свободу Индию на три части. «Горячая точка», с которой эта война должна была начаться, была запрограммирована: в Кашмире под видом «мастера Мориа» правил Ранбир Сингх, и сюда британский резидент, сэр Джон Бари Вуд, пропускал исмаилитов-паломников через кордоны на северной границе. Другой вопрос – как называть такого рода дипломатию, или относить ее вовсе не к дипломатии, а к тому, что сегодня специалисты по наркобизнесу именуют «образованием метагрупп». Национальной идентичности такие метагруппы действительно не имеют, и вопрос лишь в том, какой из мировых политических центров использует их с наименьшим ущербом для себя.

В Индии Рериха как большого богатого белого человека, которому мешали англичане и который добился на всякий случай дружбы с основателями ИНК, продолжают почитать. Этот несчастный народ понять можно: во всяком случае, художник, в отличие от Ага Хана, не сумел позиционировать себя в качестве живого Бога, и не ему нищие памирцы ежегодно несли дары. Он не отбирал, а дарил – хотя, как было отмечено выше, вовсе не обязательно по альтруистическим соображениям. Что касается роли, которую Рерихи в конечном счете сыграли для России, то этот вопрос отдельный, интересный и требующий исследований не только религиозных философов. Но, так или иначе, на весах истории, как оказалось, больше весили не они, и не их тайные тибетские и индийские учителя, а исмаилитское сообщество – как в происхождении учения Блаватской, так и в большой политике XX века.

Потомки Глеба Бокия, похоже, искренне убеждены, что он на допросах в НКВД болтал «ерунду», которую ему надиктовали сталинские палачи. Что он говорил? Что ложа, в которую он вступил в 1909 году (то есть «Роза и крест»), продолжает существовать. Что она имеет отношение к так называемому Великому Братству Азии (то есть к тому самому египетскому сообществу, куда возил Блаватскую князь Голицын). Что это Великое Братство Азии имеет отношение к «таинственной секте исмаилитов» во главе с Ага Ханом, который использует дервишей в качестве шпионов... Все это, как обнаружили родственники после реабилитации, Глеб Бокий написал собственноручно, твердым и ясным почерком.

Если родственникам, субъективность которых объяснима, хочется считать эти показания – дословно «гимназической галиматьей», то историкам не должно так казаться. Ведь Бокий до книги «Дюнхор» написал «Доклад об исмаилитах». И уже после этого, много лет, его отдел занимался очень серьезными вещами – я имею в виду, разумеется, не астрологию и не «обезвешивание письменного стола», которое, скорее всего, было не шарлатанством (как летающие письма Блаватской), а даром, то есть не наукой. Я имею в виду криптографию, которую отдел Бокия курировал вплоть до 1937 года. Я имею в виду «черную книгу», в которой он копил досье на ответственных работников – сколько жертв Ягоды и Ежова являются на самом деле его жертвами? Я имею в виду сохранение и распространение, в частности, писаний Дандерона – кто еще, кроме Бокия, мог их сохранить? Я имею в виду наследие его Института мозга, благополучно выжившее в ленинградском ВИЭМ Натальи Бехтеревой и расплодившееся в Сибирском центре РАМН Влаиля Казначеева – обладателя множества титулов и почетного гостя Esalen Institute. Я имею в виду все те ружья, которые в 1920-х годах висели на стене, а в 1980-х начали стрелять – по настоящим ученым, по самым смелым проектам развития, по реальному, на земле, кровью и потом воссозданному братству народов великой России.

И эти ружья стреляют до сих пор, пока лженаука продолжает сосуществовать с наукой, пока нью-эйджевский суррогат в новых формах давит, крошит и вытравливает наследство классических культур, пока магнаты наркобизнеса заседают в престижнейших клубах, массовые убийцы слывут «живыми богами», а главы правительств подписываются под решениями, приговаривающими развитие к смерти.

(Продолжение следует)

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе