Русское держится под замком

"Контрапункт" открылся под Лувром

В Париже в музее Лувра открылась выставка "Контрапункт. Русское современное искусство от иконы к авангарду через музей", подготовленная русско-французской командой кураторов во главе с Мари-Лор Бернадак и представляющая российских художников разных поколений. За ее открытием следили особенно пристально в связи со скандалом вокруг работ художника Авдея Тер-Оганьяна, чуть было не запрещенных к вывозу из России. Интрига разрешилась лишь накануне вернисажа, когда журналисты увидели четыре полотна из его серии "Радикальный абстракционизм". Из Лувра — МАРИЯ СИДЕЛЬНИКОВА. 

Поскольку у Лувра нет выставочных площадей для современного искусства, каждый раз временные выставки вживляют в постоянную экспозицию. Русское искусство определили в средневековый ров, протянувшийся вокруг одной из башен. Вадим Захаров спроецировал на каменную стену видеоисповедь замерзающего в снегу современного художника ("Конец"), а Игорь Макаревич с Еленой Елагиной превратили ее в неоновый ray, куда устремляются десятки пар поношенной обуви ("Иррациональные силы неизвестности"). Сделал крепость частью своей инсталляции и Алексей Каллима, спрятав ее за массивным щитом, на котором рабочие все еще монтируют выставку ("Извините нас, пожалуйста, но по техническим причинам экспозиция отложена"). Макеты и эскизы Ильи и Эмилии Кабаковых ("Вертикаль — Опера", "Трамплин для Икара", "Пять ступеней жизни") удачно расположились вокруг малой башни, в точности повторив их собственную зарисовку "Эскиз для башни". А вот "Супрематическому субботнику" "Синих носов", "Поэзии" Виноградова и Дубоссарского, полотну "Черный вечер белый снег" Эрика Булатова и наконец "Радикальному абстракционизму" Авдея Тер-Оганьяна выделили небольшой зал. 


На официальном открытии для прессы так и не появились ни заявленный министр культуры Франции Фредерик Миттеран и ни директор Лувра Анри Луаретт. Куратор Мари-Лор Бернадак предпочла ограничиться общими словами о художественной ценности представленных работ, а директор ГЦСИ Михаил Миндлин старался не сказать лишнего даже в благодарностях. На просьбу "Ъ" прокомментировать ситуацию с запретом вывоза работ Тер-Оганьяна госпожа Бернадак сказала: "Позиция Лувра с самого начала была четкой: не будет картин — не будет экспозиции. Министерство подписало контракт со списком всех произведений, значит, они должны были приехать, какой бы ни был политический повод". Политическую подоплеку в задержке полотен Тер-Оганьяна в разговоре с "Ъ" отверг господин Миндлин, изложив новую версию происходящего: "Проблем ни с Росохранкультурой, ни с Минкультуры не было. Цензуры не было. Это не конфликт художников с властью, это ситуация искусственная, спровоцированная и раздутая Маратом Гельманом в силу его личных амбиций и личных коммерческих интересов". Сам Марат Гельман прокомментировал это "Ъ" так: "Моя единственная амбиция и мой единственный интерес в этой истории было то, чтобы цензуру отменили и чтобы нам не было стыдно за нашу страну, где делаются такие глупости". 

Приехавший на выставку, как он не уставал повторять, "за собственные деньги" из Праги Авдей Тер-Оганьян устроил яркий перформанс. Прямо в подземелье окруженный журналистами он, не стесняясь в выражениях, клял на чем свет стоит и Лувр, и коллег-художников, и российскую коррупцию, и даже Романа Абрамовича, требовал снятия своих работ и ратовал за судьбу художника Олега Мавроматти, который так же, как и он, преследуется в России "за разжигание религиозной вражды". "Это выставка про то, как с русским искусством в России все зае...сь, мол в Лувре выставляются, да это все равно что в Кремле! Меня сдали коллеги, никто меня не поддержал. Они солидарны больше с Кабаковым и с международным истеблишментом, чем с художниками, как я и Мавроматти, которые за бортом...". 

Художники держались от Тер-Оганьяна в стороне. "По инициативе Юрия Альберта мы все, Лейдерман, Макаревич и Елагина, Монастырский, Мачулина, Комар и я,— пояснил "Ъ" Вадим Захаров,— поддержали Авдея. Это была реакция на запрет, который для нас неприемлем. Но потом ситуация превратилась в воронку, куда попало много вопросов, которые требуют отдельного решения, и их не надо путать с выставкой в Лувре. Авдей бежал впереди паровоза, предъявлял требования, делал заявления без согласования с нами, все свалил в одну кучу, которая обросла галерейными интригами, и это стало очень неприятно". 

По сравнению с весенней великолепной и масштабной "Святой Русью", первым художественным событием Года Франции и России, эта осенняя выставка, разумеется, выглядит скромнее. Тем удивительнее, что разговоров о "Контрапункте" было едва ли не больше. Как ни трактовать историю с запретом и разрешением, нельзя не признать, что художник Тер-Оганьян в итоге обыграл и нашу пугливую и неповоротливую культурную бюрократию, и художественное сообщество, превратив групповую выставку в персональный перформанс. Полезный урок и для них, и для нас.

МАРИЯ СИДЕЛЬНИКОВА

Коммерсантъ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе