Так вот, как-то раз в Нью-Йорке мы с писателями, также приехавшими на книжную ярмарку, поймали такси. Разгоряченные различными внутрицеховыми спорами, мы плюхнулись в желтый седан, поздоровались, назвали адрес и продолжили сплетни и только к концу поездки вдруг как-то случайно выяснили, что таксист вообще-то наш соотечественник. Всю дорогу он молчал и ничем не выдавал себя, а потом с ним начало твориться неладное. Поучая нас, как надо тут себя вести, он мимоходом отвешивал комплименты в духе «вы выглядите как лохи», потом заявил, что чаевые (вполне стандартные, в этом мы уже разбирались) слишком малы, а когда распрощались, перед тем как уехать, еще и обматерил — просто так, вдруг, без всякой причины.
Мы, впрочем, не особо удивились. Уже имели возможность заметить, что эмиграция в некоторых случаях крайне пагубно (и, похоже, необратимо) влияет на психику человека. Кажется, что благодаря международной программе премии «Дебют», в рамках которой мы порядком поколесили по разным странам, я уже собрал материал для диссертации «Как в эмиграции едет крыша».
В пределах одной колонки вряд ли можно поделиться и малой частью этих наблюдений, но вообще, кто собрался валить из этой страны, обращайтесь: расскажу, что с вами случится через пять лет и через десять, дам ссылки на профильные ЖЖ (больше похожие на эпикриз).
К счастью, это случается далеко не со всеми, не хочу обидеть многих замечательных соотечественников, живущих вне России, но, как писала Агния Барто, «есть такие девочки» (и мальчики, и давно уже не мальчики и девочки). Причем особенно тяжело дело обстоит с теми, кто уехал не «за колбасой» (что в наше время для продвинутой молодежи не особо болезненно: глобализация в действии), а именно по идейным причинам — или по крайней мере с формулирующими это так для себя. Ой, друзья, каких только патологических картин я не насмотрелся. Сейчас (сезонное), например, особенно интересно почитать на интернет-форумах, как люди, не имеющие юридической возможности избирать президента США, бьются друг с другом в кровь, визжат: «Да он провокатор, ему платят из Москвы, чтобы он агитировал за Обаму (за Ромни)» — и при этом считают, кстати, что все эти их слова имеют решающее значение для судеб мира. А впрочем, Довлатов уже описал все это в «Филиале».
Свято придерживаясь сталинской формулы, что писатели — инженеры человеческих душ (и надо еще проверить, что это они тут с душами собрались делать), такие эмигранты являлись на презентации наших англоязычных, франкоязычных, испаноязычных сборников как на спецзадания — раза с третьего мы просекли фишку: когда звучит вопрос, многие ли в зале говорят по-русски, они молчат, шифруются, но долго шепчутся и многозначительно переглядываются, чтобы, наконец, коварными вопросами разоблачить всю нашу («рука Москвы!») сущность.
Один дяденька рассказал на фуршете, что всего себя посвятил исследованию того, как российские спецслужбы внедряются в их (эмиграции) круги. Он так задушевно приложил и меня («Ну конечно, если вас выпускают сюда, значит, вы тоже орудие в руках ФСБ, даже если они и используют вас вслепую, что, конечно, вряд ли»), что я даже не нашелся, что ответить на этот бред. Зато в дискуссии все же поучаствовал: когда дяденька заявил, что Навальный на самом деле тоже агент ФСБ, я невинным тоном бросил что-то в духе: «А у нас пишут, что он агент ЦРУ...» — на что получил сокрушающе убежденное: Навальный работает на обе спецслужбы.
Другая тетенька вскоре после презентации узнала меня на улице, окликнула, но я не расслышал. Собственно, об этом факте узнал впоследствии из ее блога, ибо то было только начало длинной цепочки (дама, кстати, попыталась меня чуть ли не выследить): почему я предпочел ее не узнать; кто и почему запрещает нам несанкционированные контакты с ними; кто за всеми этими «культурными обменами» стоит; кто нам платит, сколько и за что. Путин, знаете ли, так хитер, что платит нам за то, что мы его критикуем, да еще и в основном в ответ на каверзные вопросы этих же дяденек и тетенек.
Но паранойя — не главное. Главное — в бесконечных раздорах, нудных словесных баталиях, нетерпимости и подозревании друг друга и всех вокруг в самом худшем. Это настолько универсально (в том смысле, что не зависит от страны пребывания), что я прихожу к выводу, что отрыв от родной языковой и культурной среды, от родных и близких все-таки калечит психику примерно так же, как алкоголизм. Знаете же, что завязавшие алкоголики редко могут стать такими же веселыми, открытыми и не желчными людьми, какими были прежде. (Это, типа, теоретическая часть моей будущей диссертации.)
Но тут я с ужасом констатирую, что «внутренняя эмиграция», о которой так массово начали говорить год назад, похоже, все-таки началась. Причем прямо-таки в клинических проявлениях. Когда в последние месяцы слышу или читаю диалоги вполне нормальных, как вчера казалось, людей, хочется крикнуть: люди, вас-то какой каток переехал, вас-то от чего оторвали? Вроде и языковая среда, и круг близких на месте... А вот психоз вполне «нездешний».
Особенно тяжело далось всем, кстати, дело Pussy Riot, такой тест на способность к «общежитию», который был массово провален. (Употребляю старый термин «общежитие», вспомнив пресловутый «Дом-2»: по слухам, туда и подбирали тех, кто не может ужиться вместе, потому что на нормальных, неконфликтных людей, которые бы спокойно жили в этих помещениях без склок, телезрителям было бы скучно смотреть.)
Мой коллега Сергей Шаргунов подписал письмо в защиту Pussy Riot. Священник о. Переслегин в ответ, по сути, отказал ему в праве считаться и быть православным и христианином, да еще и это попытались подать так, будто Сергея предал анафеме родной отец («публикуется по благословению о. Александра Шаргунова»). И наоборот. Другой коллега опубликовал такой примерно текст: люди, которые поддерживают наказание Pussy Riot, не просто в буквальном, физиологическом смысле неумны, но еще и буквально же физически опасны: ну вот опасно пить с ними водку — могут и ножичком пырнуть.
Неадекватность реакции на слова и убеждения ближнего — вот что стало знаменем нашей массовой «внутренней эмиграции».
Неудивительно, что многие стали бояться публичных (на полях социальных сетей) споров, как боялись разговоров вслух в 37-м. Одна такая баталия разворачивалась на моих глазах вот только что. К девушке подступились с вопросом: «Что у тебя во френдах делает человек, который употребляет слово „либерасты“?» Перепуганная не на шутку девушка в ответ пыталась свести все именно к шутке в духе: ах, нет, на самом деле он хороший, он автор таких-то замечательных пьес, он не ведает, что творит, и вообще слегка не в себе, жизнь его била... и дальше какие-то факты его биографии, позволяющие объяснить все спасительным легким безумием. И робкие «лайки» тех, кто всей душой хочет спасти этого «хорошего человека» от строгого суда общества, но не решается сказать что-то вслух. Просто укрывание партизана на сеновале какое-то.
По уму-то, на месте почти храброй девушки написать, что мои друзья — это мои друзья и мне нет дела, кто из них произносит «либерасты», а кто протестует под стенами Хамовнического суда. Человеческие отношения выше политики.
Но это не в тренде нашей всеобщей «внутренней эмиграции».
ВНИМАНИЮ ЧИТАТЕЛЕЙ! Новую книгу Игоря Савельева «Терешкова летит на Марс» можно приобрести в магазинах Москвы и регионов, а также заказать через Интернет.
материал: Игорь Савельев
Московский комсомолец