Конец мультикультурной эпохи

От редакции: В Германии не утихают споры о мультикультурализме и новом "правом повороте" политики, вызванные публикацией скандальной книги Тило Саррацина "Германия упраздняет себя". Причем специфика новейшей политической дискуссии такова, что участвуют в ней далеко не одни лишь интеллектуалы, но фактически все слои общества – от представителей политического истеблишмента до домохозяек.

В качестве примера: в ноябре этого года в ФРГ вышла в свет книга под названием "Министерство и прошлое: немецкие дипломаты при Третьем рейхе и в Федеративной республике" (Das Amt und die Vergangenheit: Deutsche Diplomaten im Dritten Reich und in der Bundesrepublik), подготовленная специальной комиссией историков. Несмотря на то, что, казалось бы, книга никак не связана с громкой работой Тило Саррацина "Германия упраздняет себя", на презентации, в которой участвовали два бывших министра иностранных дел – Йошка Фишер и Франк-Вальтер Штайнмайер, отсылки к Саррацину были озвучены вполне открыто.

В "Министерстве и прошлом" под ударом оказались те самые "просвещенные элиты", которые, как полагает Саррацин, должны дать отпор социалистическим проектам последних десятилетий и вернуть себе управление государством. Авторы исследования показывают, что участие немецких дипломатов и всего министерства иностранных дел как главной цитадели немецкой элиты в нацистской истории, в том числе в "окончательном решении еврейского вопроса", было не результатом случайности или давления со стороны властей, а вполне закономерным решением. Более того, после войны была проведена не денацификация элиты, а, напротив, ее утверждение в качестве хранителей немецкой государственности, которые "не позволили Гитлеру совершить самое худшее". В исследовании полностью развенчивается этот миф и, одновременно, ставка Саррацина на "умную" элиту. Как и книга Саррацина, "Министерство и прошлое" уже стало бестселлером.

Дискуссия о мультикультурализме как официальной идеологии, как кажется на первый взгляд, не является в России актуальной. Проблемы политической корректности если и куда и вынесены, то только на вторую страницу повестки. Тем не менее, проблематика "правого поворота" и "респектабельного национализма" постепенно смещается в фокус общественного интереса. Она осложняется некритическим дискурсом российского политикума о проблемах демографии и миграции. В этой связи своего рода "понимающее введение" в евродискуссию о евротолерантности кажется нам вполне актуальной задачей.

Поэтому Liberty.ru публикует сокращенную версию рецензии известного российского культуролога, автора книги "Апдейт консерватизма" (М, ГУ ВШЭ, 2010) Леонида Ионина на бестселлер Саррацина. С полной версией статьи вы сможете ознакомиться в новом номере журнала книжных рецензий "Пушкин", который скоро появится в продаже. Некоторое время назад мы уже обращались к этой теме, опубликовав перевод статьи авторитетнейшего немецкого философа Юргена Хабермаса "Упраздняет ли Германия себя?" – своего рода объяснение американской публике (статья предназначалась для "New York Times") ситуации в Европе и, одновременно, идеологический ответ поклонникам "новой гражданственности". Те не менее, нам представляется важным сделать один шаг назад и показать, с чего, собственно, дискуссия и началась.

 

Правильно говорили древние латиняне, что книги имеют свою судьбу. Но обычно судьба у книг долгая, она совершается медленно, длится годы, десятилетия, иногда века. Очень редко она напоминает триллер с завораживающим сюжетом, с упорной борьбой, падением, почти что гибелью героя и его конечным торжеством, как это произошло с рецензируемой книгой Саррацина.

Когда у книги такая судьба, ее трудно рецензировать. Только подготовишь вроде бы адекватный обзор содержания и оценишь ее роль в развитии идей, как с ней, или в ее окрестностях, снова что-то произошло, и ее роль и значение высветились по-новому. Именно так и было с рецензируемой книгой.

Вообще-то она была с самого начала рассчитана на скандальный успех. Об этом свидетельствует как ее название - "Германия упраздняет себя" с подзаголовком "Как мы поставили свою страну на карту", - так и слава автора в качестве "анфантеррибля" и политического провокатора. Тило Саррацин безусловно принадлежит к тому слою немецкого общества, который по аналогии с известным слоем нашего советского прошлого можно назвать номенклатурой. <…>

Скандальность этого произведения заключается в том, что в нем поставлены под сомнение или прямо отрицаются не просто принципы, которыми руководствовалась германская политика на протяжении уже почти полувека, но священные принципы, составляющие кредо каждого просвещенного либерала, демократа и социалиста, вообще европейца, а именно: принципы мультикультурности, толерантности и политической корректности. Идейный нерв книги - мысль, ярко выраженная в одном из нашумевших интервью Сарацина. Он сказал, что значительная часть арабских и турецких иммигрантов не может и даже не хочет стать частью немецкого общества: "Интеграция есть задача того, кто интегрируется. Я не обязан терпеть того, кто ничего для этого не делает. Я вообще не обязан кого-то терпеть, кто живёт на средства государства, отрицает это государство, не заботится об образовании своих детей и беспрерывно производит на свет маленьких девочек в платках".

Нападение на священных коров, конечно, не могло остаться без последствий. Слова Саррацина вызвали критику со стороны политиков, представителей профсоюзов и политологов. Президент Бундесбанка Аксель Вебер выразил недовольство высказываниями Саррацина от имени банка. Он потребовал отставки Саррацина, но последний отказался уйти добровольно. Тогда совет директоров ограничил полномочия Саррацина. Ну, а когда вышла в свет Книга, правление Бундесбанка постановило ходатайствовать перед президентом Республики об освобождении Сарацина от должности члена совета директоров. Это произошло совсем недавно, в первых числах сентября сего, 2010, года. А еще через несколько дней по инициативе и при посредничестве администрации федерального президента была достигнута договоренность между представителями Немецкого федерального банка и Саррацином о том, что тот добровольно покинет свой пост 30 сентября. В обмен на это, пенсия, которую он будет получать по достижении им пенсионного возраста, должна быть поднята на 1000 евро в месяц до уровня, соответствующего плановому окончанию его контракта с федеральным банком, который должен закончиться в 2014 году. Саррацин издевательски прокомментировал свой добровольный уход, объяснив его нежеланием ставить под удар авторитет должности федерального президента в случае, если бы тому пришлось отправить Саррацина в отставку своим распоряжением, и оно было бы впоследствии признано судом незаконным. Также Саррацину грозит исключение из СДПГ.

На этот момент можно было бы предсказать довольно банальное разрешение конфликта:

единодушное негодование и протест со стороны всех вместе взятых политических сил и партий, бурю возмущения в СМИ, обвинения в национализме и фашизме (которые, впрочем, уже имели место, как и все перечисленное), а затем уход с государственной и политической сцены и пенсионное доживание в качестве живого напоминания о том, что ждет человека, осмелившегося нарушить ценностный консенсус, составляющий политический базис общества, то есть выступить против господствующей идеологии. Таковые случаи имели уже место в Федеративной республике. Достаточно назвать имя известной писательницы и телеведущей Евы Герман, которой критика феминизма и социальной политики, поощряющей гомосексуализм и разрушающей семью, стоила карьеры и долгих лет бесплодной судебной борьбы. И "так будет с каждым, кто покусится…", в том числе и с Саррацином, - можно было бы предположить, учитывая довольно долгий уже опыт консервативной критики названных выше священных принципов немецкой, да и не только немецкой, но и вообще современной западной политики.

Но я не случайно сказал, что судьба этой книги напоминает триллер. Как раз в тот момент, когда уже развертывалась кампания, в просторечье именуемая травлей, и когда даже федеральный президент косвенно выразил свое отношение к идеям Саррацина, заявив, что ислам является неотъемлемой составной частью германского общества, телеграфные агентства разнесли сообщения о выступлении канцлера Ангелы Меркель на съезде молодежного крыла ХДС ("Христианско-демократический союз" - старший партнер правящей коалиции). "Фрау канцлерин" произнесла слова, в реальность которых, казалось, невозможно поверить: она сказала, что концепция мультикультурализма не работает в Германии. Она сделала реверанс в сторону федерального президента, сказав, что ислам, конечно, является частью Германии, но одновременно и воспроизвела практически высказывания Саррацина, заявив, что иммигрантам надо прилагать больше усилий для того, чтобы интегрироваться в немецкое общество, включая необходимость знать немецкий язык.

Для того чтобы оценить значимость этих высказываний, надо понимать, что значит мультикультурность для немецкой внутренней политики последних сорока с лишним лет. Само это слово происходит от английского "multiculturalism" и появилось оно в 60-е годы в политическом лексиконе в Канаде, затем в США, Австралии и других странах со значительным уровнем иммиграции. В Германию понятие "мультикультурное общество" пришло в 70-е годы и мгновенно стало ключом к иммиграционной политике и одновременно лозунгом, объединяющим все антинационалистические силы и течения.

Общество считается мультикультурным, когда оно состоит из людей, говорящих на разных языках, следующих разным традициям и исповедующих разные религии. Это "хорошее" общественное состояние, отвечающее идеалам свободного, открытого, плюралистического общества. Считается, что от этого свободного сожительства разнообразных групп выигрывают все. Современные общества мультикультурны, и мультикультурализм есть важнейший политический принцип современного развития. Федеральный Центр политического образования ("Bundeszentrale für politische Bildung") подчеркивает важность мультикультурализма как идейного принципа и политического требования.

И вдруг канцлер ФРГ заявляет, что мультикультурализм в Германии "полностью провалился". Иммигранты, сказала она, должны нести гораздо больше обязанностей, чем они несут сейчас. Они должны не только соблюдать немецкие законы, но и обязательно знать немецкий язык. Хотя ислам - часть Германии, но большинство наших ценностей имеют иудеохристианское происхождение, и об этом нельзя забывать. Нужно менять иммиграционную политику - нам нужны не претенденты на получение социальных пособий, отягощающие наши социальные системы, а квалифицированные кадры, способные конкурировать на рынке труда.

А днем раньше председатель "братской" по отношению к ХДС партии ХСС ("Христианско-социальный союз") Хорст Зеехофер в речи перед партийной молодежью сказал еще более прямо: "Мы выступаем за руководящую роль немецкой культуры и против мультикультурности. Мультикультурализм мертв".

Поскольку именно сейчас полным ходом разворачивается дискуссия в связи с книгой "Германия упраздняет себя", журналисты мгновенно связали эти два факта: появление бестселлера, сокрушающего мифы и стереотипы, и выступление канцлера, знаменующее резкую смену политического курса. Что же такого сказал в своей книге Саррацин, что могло, как предполагается, повлиять на смену политики в масштабе всей страны?

 

Что действительно сказал Саррацин

Асказал он вещи, которые многим в этой стране уже давно казались сами собой разумеющимися, но непригодными для высказывания в публичной дискуссии, табуированными согласно принятым канонам политкорректности. И не то чтобы об этом вообще нельзя было говорить - говорить можно, но особым образом.

Саррацин в предисловии пишет, что "общественный дискурс в Германии демонстрирует любопытное противоречие: с одной стороны, публичная дискуссия приняла характер развлечения и наслаждения скандалами, с другой - находится в плену политических эвфемизмов". Перечень самых острых тем практически совпадает с перечнем "запретных" тем. О печальных последствиях падения рождаемости, говорит Саррацин, в течение десятилетий нельзя было сказать ни слова, чтобы не быть обвиненным в склонности к националистической идеологии. Сейчас, правда, это начало меняться, но только тогда, когда представители поколения 1968-го, ответственные, собственно, за эту табуизацию, стали опасаться за свои пенсии. Точно так же под знаком табу стояли социальные последствия неуправляемой миграции, и уж совсем нельзя было даже упомянуть о том, что люди различны - что они по-разному оснащены интеллектуально, более или менее ленивы или трудолюбивы, более или менее крепки в моральном отношении, - и что никакое равенство шансов и возможности образования ничего в этом отношении изменить не могут. Ну, а если эта последняя тема для дискуссии закрыта, то бессмысленным становится и обсуждение ошибочных стратегий социального государства, ведущих к падению общественной морали и снижению качества человеческого капитала.

Из перечня запретов как раз и возникают четыре тематических комплекса, которые детально обсуждаются в книге. Речь идет:

• о начавшихся 40 лет назад демографических сдвигах и "генеративных поведенческих изменениях" и о том, как они будут проявляться в будущем;

• о содержащихся в социальной системе Германии стимулах к жизненному самоопределению, или как раз об отсутствии таких стимулов;

• о том, как в стране происходит социализация, как формируется образование и складывается общественная мотивация человека;

• о качестве, структуре и культурном фоне жизни мигрантов в Германии.

Собственно, это и есть главные темы книги: проблемы рождаемости, миграция, стратегия социального государства. Накопление идеологических и политических ошибок именно в этих трех сферах и привело к тому, что Германии, согласно Саррацину, грозит "самоупразднение".

Отличие работы Саррацина от многих других социально-критических сочинений состоит в строгости его описаний и ссылках на количественные показатели. Население Германии должно менее, чем за полвека уменьшиться почти на 20% - с 88 до 66 миллионов жителей, причем уменьшение будет происходить за счет групп молодого трудоспособного населения: количество детей и молодежи до 20 лет уменьшится на 40%, тогда как представителей возрастных групп старше 50 лет станет на 14% больше, чем в 2005 году. При этом в условиях двадцатипроцентного сокращения населения почти в два раза (около 40%) возрастет количество получателей пенсий. Соответственно будет падать количество работающих, и к 2050 году количество тех, кому больше 65 лет, практически сравняется с количеством работающих. Германия превратится в общество старых людей. И на молодых, количество которых будет постоянно уменьшаться, ляжет практически непосильная задача пенсионного обеспечения всех этих стариков и старушек.

Уже из этих цифр следует неизбежный вывод о грядущем коллапсе социальной политики. Государство просто не будет располагать средствами, достаточными для поддержания не то что характерного для десятилетий процветания (60 – 80-е годы), не то что нынешнего, но вообще сколько-нибудь приемлемого уровня пенсионного и прочего социального обеспечения, способного гарантировать выживание зависимых от государственной заботы граждан.

Но это еще не вся беда. Меняется качественный состав групп населения, или, как принято говорить у социологов, качество социального капитала. Львиная доля прироста населения приходится на группы с высокой рождаемостью, а это, прежде всего, группы иммигрантов, которые не только характеризуются традиционно высоким уровнем деторождения, но и фактически побуждаются к деторождению мерами социальной политики - предоставлением пособий на детей и т.п. В то же время в немецких семьях рождаемость падает, особенно в семьях с высоким уровнем образования родителей. В младших классах немецких школ больше турецких и арабских, чем немецких детей. Сложилась совершенно определенная тенденция: растет количество детей в семьях с низким уровнем образования родителей, и, наоборот, уменьшается количество детей в семьях высокообразованных родителей. Не буду утомлять читателя статистикой и ссылками на документы международных организаций, приводимыми Саррацином, упомяну лишь, что, согласно этим данным, Германия - классическая страна науки и образования - оказывается, по результатам замеров компетенции школьников, в нижней половине рейтинга западных стран. Отсюда и крик о помощи, вынесенный автором в подзаголовок главы, посвященной демографии и политике народонаселения: "Больше детей от умных, пока не стало слишком поздно!"

Если выразить суть дела совсем просто, то основная тенденция развития современной Германии, по Саррацину, заключается в том, что население Германии уменьшается, беднеет и глупеет, все это происходит одновременно, и не известно, можно ли повернуть эти тенденции вспять.

Основания такого развития были заложены еще в "триумфальный" период конца 50-х, когда был проведен целый ряд институциональных реформ, каждая из которых, безусловно, была верно задумана и принесла много пользы. "Но в их комбинированном воздействии эти реформы привели к уничтожению общественной субстанции что угрожает теперь нашему будущему".

Двусмысленный термин "общественная субстанция" Саррацин не проясняет, хотя косвенные знаки имеются, и можно вполне обоснованно предположить, что под общественной субстанцией Саррацин подразумевает имеющиеся в социальной системе институционализированные стимулы и заключающиеся в системах социализации и образования средства формирования мотивов, побуждающих к достойной активной гражданской жизни в соответствии с разделяемыми обществом ценностями. Последнее определение составлено мною, рецензентом, хотя, как мне кажется, в соответствии с идеями автора. Сам Саррацин избегает всякого рода абстрактных суждений и дефиниций.

Возможно ли восстановление этой самой "пожранной" субстанции? Для меня это открытый вопрос, говорит автор. Дело даже не только в том, что невозможно наметить общественные и экономические реформы, не имея нормативного образа общества, а такой нормативный образ в сегодняшнем состоянии страны отсутствует; есть тревога и недовольство, но нет устойчивого представления о желаемом. Дело, повторяет автор, даже не в этом, а в том, что общество меняется, и каждое поколение сталкивается с новыми, собственными проблемами. Так не лучше ли проблемы будущих поколений оставить тем, кто будет жить в те времена! Задав этот риторический вопрос, он тем не менее не бросает начатое, а приступает к систематическому рассмотрению и поиску решений отмеченных выше проблем. "Как и большинство вещей в жизни, содержание этой книги амбивалентно: описываемые в ней тенденции имеют своими корнями материальное благосостояние и общественную стабильность, однако всегда есть точки, зацепившись за которые, можно что-то изменить к лучшему. И это надо делать!" Это он и делает в книге, систематически анализируя современные затруднения и возможные решения вопросов бедности и неравенства в современной Германии, проблем современных трудовых отношений и рынка труда, систем среднего и высшего образования, миграции и демографической политики. Это детальные, умные анализы; все говорится по существу; автор не прибегает к дешевым приемам алармистской публицистики. Как таковые, они безусловно важны и должны сыграть свою роль в публичной дискуссии и в принятии практических решений в соответствующих органах.

Но возникает вопрос: а откуда взялся скандал и чем объяснить миллионы проданных экземпляров книги Саррацина. Надо сказать, что у меня, как рецензента, вызывает недоумение ее экстраординарный успех. Особенно если учесть, что все сказанное в ней, в общем и целом не ново.

 

Действительно ли книга Саррацина определила смену политики?

Несмотря на то, что книга Саррацина уже много недель стоит первым номером в списке бестселлеров журнала "Шпигель", несмотря на то, что она будто бы открыла глаза политикам и населению страны, несмотря на то, что она вызвала ожесточенное сопротивление идейных противников и активную поддержку единомышленников, наконец, несмотря на то, что идеи о провале мультикультурного общества, прозвучавшие откровением в устах канцлера Федеративной республики, во многом совпадают с соображениями, высказанными Саррацином, в книге его… не содержится ничего принципиально нового. В ней оказались просто подытоженными, систематизированными и высказанными в достаточно доходчивой форме идеи, выраженные в течение последних полутора-двух десятилетий авторами, которых принято относить к духовному течению, именуемому иногда "новой гражданственностью". Это такие авторы, как историк Пауль Нольте с его книгой "Рискованный модерн", член Конституционного суда Германии Удо Ди Фабио, написавший книгу "Культура свободы", писательница и телеведущая Ева Герман ("Принцип Евы. К новой женственности"), Петер Хане, также телевизионный модератор и писатель ("Хватит развлекаться: конец общества удовольствий"), социолог Гуннар Хаймсон, философ Норберт Больц и многие другие.

На двух последних из названных мы остановимся чуть подробнее по двум причинам: во-первых, потому что именно они раньше, чем Саррацин, сформулировали многие проблемы, описанные в его книге, и, во-вторых, потому, что они сформулировали некоторые из них полнее и глубже, чем Саррацин.

Но сначала несколько слов о новой гражданственности вообще. Это идейное течение можно обозначить как новый немецкий консерватизм. "Новогражданственники" - это немецкие "неоконы". Они ставят на традиционные ценности - семейные, гражданские, национальные. Они подчеркивают пагубность современных процессов, связанных с господством либеральных, массово-демократических и глобализационных тенденций, а именно: мультикультурности, толерантности, политической корректности. Они бьют тревогу, показывая, что современные демографические процессы в развитых странах, неразрывно связанные с необратимыми изменениями морального климата, могут привести к гибели традиционной Европы в ходе тотального изменения ее национально-культурного ландшафта.

Бременский социолог Г. Хайнсон выразил эти идеи наиболее полно и последовательно. Он заявил о происходящей ныне демографической капитуляции западного мира. Каждая из стран пытается поправить свою демографическую ситуацию, используя механизмы миграции. Международные миграционные потоки крайне сложны, но и крайне поучительны. Если взять Европу, там наблюдается огромная иммиграция из стран третьего мира. Только Германия и только за 12 лет с 1990 по 2002 год приняла 13 миллионов иммигрантов. Согласно принятым критериям, отбор не был ориентирован на квалификацию приезжих и потребности рынка. Скорее, наоборот, принимались те, кто нуждался в помощи и спасении. Такие гуманитарные критерии привели к тяжелой ситуации. В стране растет число людей, сидящих на социальном пособии. Причем именно для таких групп характерен высокий уровень рождаемости, поскольку рождение детей увеличивает размер пособия. Они недостаточно образованы и недостаточно социализированы, чтобы выполнять работу, требующую определенной квалификации. В результате, по данным Хайнсона, в Германии остаются незанятыми 2 миллиона рабочих мест, при том, что 6 миллионов живут на пособие и не могут заполнить эти места по причине отсутствия квалификации. Дело здесь не в каких-то расистских предрассудках, а в том, что они социализированы в такой среде, которая не в состоянии привить им интеллектуальные навыки, необходимые для занятия высоких позиций. Именно такие молодые люди жгут машины и сражаются с полицией в Париже, Брюсселе и других европейских столицах. Некоторые из них оканчивают университет и становятся лидерами, умеющими аргументированно воззвать к равенству и справедливости. Если экстраполировать эти тенденции в будущее, то можно предвидеть, что очень скоро западная культура вступит в свой последний бой на собственной исконной территории. Но если даже воздержаться от чересчур драматичных сценариев, все равно европейские перспективы не назовешь благоприятными. По свидетельству Хайнсона в интервью датскому журналу "Сафо", около 52% молодых немцев хотели бы покинуть Европу и переехать в США, Австралию, Новую Зеландию и другие англосаксонские страны. То же самое положение во Франции и Голландии. Конечно, не все уедут, но уже само их желание весьма красноречиво. Дело не в том, что они не хотят поддерживать своих собственных стареющих соотечественников. Дело в том, что, по подсчетам Хайнсона, если взять 100 граждан Франции или Германии, то внутри этих ста 70 французов или немцев своим трудом и талантами должны через посредство социальных институтов кормить 30 иммигрантов своего возраста. Естественно, это вызывает возмущение, и, естественно, они уезжают. Германию ежегодно покидают около 150 тысяч, так сказать, этнических немцев, и оседают они в основном в странах англосаксонского мира, где иммиграционная политика ориентирована на высококвалифицированных кандидатов, которые будут нарасхват на рынке труда.

Получается, что страны старой Европы переживают что-то вроде ползучего завоевания, состоящего в постепенном замещении населения - вымывании активных, интеллектуально развитых, высококвалифицированных молодых людей и замене их дурно социализированными, плохо обученными, сравнительно слабо интеллектуально развитыми и не обладающими мотивацией к труду отпрысками иммигрантов - держателей социальных пособий. Где находится порог, знаменующий смену национальной и социальной идентичности страны, подвергшейся такому завоеванию, и как должна выглядеть эта смена, никто пока сказать не может.

Идеологию этого нового покорения Европы описал берлинский философ Норберт Больц. Он показал неявные основания гремучей смеси из мультикультурализма, толерантности и политкорректности. Символ веры этой культурной революции Больц сводит к четырем тезисам:

1) все жизненные стили равны, дискриминировать альтернативный жизненный стиль - преступление;

2) кто против политики уравнивания, тот расист, ксенофоб и сексист;

3) не гомосексуалы больны, а те, кто осуждает гомосексуалов;

4) ни одна культура и ни одна религия не превосходят другую.

Воспринять эти тезисы всерьез невозможно, но признаться в этом нельзя, если не хочешь быть заклейменным как расист, ксенофоб и сексист. Это точь-в-точь как с буржуазной идеологией, представляющей собой, согласно марксистскому учению, извращенное, ложное отражение действительности. Если ты не согласен с каким-то тезисом марксистской теории или требованием марксистской революционной практики, то ты находишься под влиянием буржуазной идеологии, то есть видишь мир в ее кривом зеркале. Вообще-то такие эмоции, как ненависть, презрение и прочее, а также необходимость репрессий вроде бы не запрограммированы в политкорректных индивидах. Но в том-то и дело, что терпимость в политкорректном обществе предписана только одной стороне. "Многообразие" и "мультикультурность", то есть справедливое и равное представление разных религий, культур и народов - это как "истина", "равенство" и "справедливость" в оруэлловском новоязе. На самом деле мы скорее имеем дело, как говорит Больц, с инверсией традиционного культурного шовинизма. Идеал и образец - Азия и Африка, Запад - это то, что следует презирать и чего следует стыдиться.

Многообразие и равенство означает на практике: все минус одна. И эта одна - культура Запада. Существует множество фактов, показывающих, что во взаимодействии с иными культурами именно западная культура белого человека оказывается проигрывающей и страдающей стороной.

Новая гражданственность не представляет собой философской или социологической школы или направления. Авторы, которые пишут в этом русле, ощущая себя во многом единомышленниками, все же слишком индивидуалистичны, чтобы искать какого-то социального группового объединения. Связывают их в одно духовное течение скорее их противники, либералы и прогрессисты, противопоставляющие себя новым гражданственникам как "новым обывателям".

Умные и глубокие работы Хайнсона и Больца, например, не получили в обществе того отклика, который получила книга Саррацина. Это можно объяснить, наверное, академической позицией их авторов. Граждане предполагают, наверное, что академик в принципе не обладает гражданской и политической ответственностью, которая должна быть присуща, например, политику, а потому может позволить себе любые мысленные эксперименты или даже экзерсисы, которые не обязательно принимать всерьез. Поэтому именно книга Саррацина превратилась в грандиозный бестселлер, тогда как не менее, а может даже более талантливые и глубокие работы Хайнсона, Больца и других, хотя и обсуждались довольно активно в академических кругах и в публицистике, не стали столь же значимым явлением общественной жизни. Но теперь, следует ожидать, - станут.

Выступление федерального канцлера с критикой мультикультурности и толерантности коренным образом изменяет политический ландшафт в Германии. Политическая борьба из "борьбы нанайских мальчиков", когда противники пытаются победить друг друга, стоя на одном месте и используя одни и те же аргументы, имеет шанс превратиться в подлинную политическую дискуссию. Книга Саррацина, вопреки мнению некоторых журналистов, напрямую связывающих ее с выступлением федерального канцлера, отнюдь не стала причиной этого происходящего поворота в политике консервативных партий. Но она, конечно же, сыграла свою весомую роль в идейном оформлении этого поворота.

Не следует, впрочем, торопиться: самого этого поворота еще не произошло. Есть еще только намек на поворот. Но растущее общественное недовольство вкупе с ростом проблем в области как социальной, так и экономической политики начинает приводить к медленному развороту в идеологии, подготовленному писателями новой гражданственности. Заканчивается целая идеологическая эпоха - эпоха опьянения мультикультурностью и терпимостью, и наступает эпоха консервативных ценностей и гражданской ответственности. Речь идет не о смене партий у власти - христианской консервативной на прогрессивную социал-демократическую и обратно, а о смене идеологии и политики. Начатки новой идеологии уже видны, какое политическое оформление она получит, гадать пока не будем.

Возможность зафиксировать конец мультикультурной эпохи - а рецензируемая книга Тило Саррацина как раз и стала одним из оснований для такой фиксации - это уже одна из редко выпадающих социологу и исследователю идеологий профессиональных удач.

 

www.liberty.ru

 

В полном виде материал читайте в журнале "Пушкин", #3-4, 2010.

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе