Четыре зала — и каждый из них отражает одну из ипостасей мастера. В первом — крупноформатные офорты, созданные им на собственноручно сделанном станке, живописные и графические абстрактные композиции, яркие и экспрессивные. Во втором — серия «Белые ночи»: написанный углем Петербург с его мостами, каналами и загадочными подворотнями. Третий зал почти полностью посвящен жене и музе художника — Белле Ахмадулиной, ушедшей из жизни в 2010-м. Открытие выставки состоялось в ее день рождения, и это тоже очень важно. Здесь и посвящения ей, и ее книги, но главное — акварельные портреты. С них на посетителей смотрит Белла в разных шляпах и костюмах, в разных интерьерах, не стареющая от портрета к портрету, нет. Художник только фиксирует неуловимые изменения в лице жены, в воздухе вокруг нее — так, как это может делать только любящий человек. Здесь же в буквальном смысле звучит голос музы: запись стихов Ахмадулиной в ее собственном исполнении создает абсолютный эффект присутствия поэтессы в этом пространстве.

Четвертый зал экспозиции — самый большой — демонстрирует, пожалуй, главное: инсталляцию «Обыск», которая выставляется впервые, и макет памятника жертвам репрессий, конкурс на создание которого выиграл Мессерер. «Обыск» выглядит как декорация к хорошему спектаклю, только вот тем, кто знает, что на самом деле это иллюстрация к жизни, тут становится действительно страшно. Брошенный плюшевый медведь, забытая на стуле сумка, рваные листы из пишущей машинки, гора книг на полу, полосатые матрасы... Ощущение, что когда-то здесь были люди — и им жилось хорошо, мирно в свете лампы под абажуром. Только вот полоска на матрасах жутко рифмуется с другой полоской, той, что на лагерных робах — вот они, нависают над разрушенным домом, в который пришли с обыском. А над всем этим — кресты с черно-белыми фотографиями: Варлам Шаламов, Исаак Бабель, Осип Мандельштам. Список этот продолжается уже в следующей работе — памятнике жертвам политических репрессий: Мейерхольд, Гумилев, Хармс, Платонов, Введенский, Булгаков... Расстрелянные, погибшие в тюрьмах или же попросту не выдержавшие мирной пытки. Этих имен слишком много. Жертвами были не десятки, не сотни и даже не тысячи человек — жертвами были все.

Борис Мессерер, как всякий художник, говорит об этом образно и эмоционально, но на выставку приходят и те, кому многое надо объяснять. Так, дама в очках, похожая на учительницу литературы, говорит двум совсем юным девочкам: «Нет такого вопроса: «За что?» Просто уничтожали — и все. Что вы знаете про 37-й год? В учебниках читали? Смотрите сюда — вот оно». Девочки с сомнением кивают и надолго застывают у инсталляции, рассматривая детали. И это, может быть, одна из самых важных задач экспозиции — просветительская. Выставка продлится до 23 июня, и наверняка на ней будет еще много школьников, для которых наконец оживут страницы истории.
источник