В павильоне «Цветоводство» показывают работы Зураба Церетели, Марины Звягинцевой, Люси Вороновой, Елены Ковылиной и Владимира Дубосарского.
Весна окончательно вступила в свои права: в поселке художников на Соколе распустились цветы экзотической магнолии, и уже совсем скоро парки заполнятся знойным ароматом сирени. Впрочем, еще раньше буйство флоры наступило на ВДНХ, где в конце апреля в экоцентре «Цветоводство» (павильон № 29) открылась выставка «Цветы и только». Лаконичное здание, выстроенное в духе советского модернизма и украшенное затейливым рельефом «Флора», наполнилось цветами в разных формах и жанрах: от традиционной живописи и графики до инсталляций и даже NFT. Около трехсот работ вписали в пространство, уже занятое разными объектами: от цветочных фотобудок и голографического кинотеатра до формикариев (иначе говоря — искусственных муравейников). Последние особенно примечательны: в одном из них выстроен целый город — с «Мурбанком», где предлагают ипотеку под заманчивые 0%, до жилых домов с гордой растяжкой «Наша цель — муравьизм!».
— Павильон открылся после реконструкции год назад: он получился интерактивным, современным. И впервые — по крайней мере, в таком масштабе — принимает художественную выставку. Можно сказать, это эксперимент, ведь задача экоцентра — эколого-просветительская деятельность. Однако благодаря начальнику павильона мы решили попробовать сделать проект, прививающий экологическое мышление художественными средствами. Показываем около трехсот работ — от академического рисунка и живописи до цифрового искусства. С произведениями именитых художников вроде Зураба Церетели, Владимира Дубосарского, Дмитрия Шорина, Люси Вороновой, Марины Звягинцевой, Ольги Божко, Натальи Стручковой соседствуют работы художников из регионов: специально проводился открытый конкурс. Это новые форматы, которые мы вынуждены искать в нынешней ситуации. Важно вести диалог с широкой аудиторией, ведь дальнейшая судьба современного искусства пока неясна. Отчасти оно всегда было снобистским, замкнутым на себе. Однако даже если арт-рынок рухнет, искусство все равно не умрет: оно будет искать себе дорогу, пробиваться, как цветы сквозь землю, — рассказала «Культуре» пресс-секретарь проекта Екатерина Карцева.
Первый экспонат встречает зрителей у входа в павильон. Это знакомая с детства «буханка» — милый «уазик», но с цветочным шиком: куратор выставки Елена Ковылина расписала старенькое авто нежными цветами. Получилась аллюзия на хиппи-мобиль: подобные «Фольксвагены», разрисованные в духе Flower Power, рассекали по американским хайвеям в середине 1960-х. Впрочем, необычный экспонат — не только наш ответ «детям цветов», но и намек на особый характер выставки. Лидер российского паблик-арта Марина Звягинцева, представившая в экспозиции разноцветные «букеты», сделанные из спиннеров, рассказала «Культуре»:
— Эту выставку нельзя назвать стандартной, она ближе к паблик-арту, ведь павильон — общественное пространство, сюда может войти кто угодно. Вообще я никогда не рисовала цветы. В парке «Зарядье» установлена моя инсталляция со спиннерами: я видела, как люди реагируют на нее и хотят унести кусочек с собой. И подумала — почему бы не сделать маленькие объекты? Так получились букеты из спиннеров. Для чего мы дарим цветы? Чтобы выразить эмоции — показать, что испытываем нежность, страсть или просто хорошо относимся к человеку. Но у живых цветов один недостаток — они быстро вянут. А моим букетам ничего не делается. К тому же спиннеры можно крутить — это медитативные арт-объекты, ими можно любоваться: в любом случае они создают позитивное поле. У каждого букета есть свое название. Зеленый — это «Драйв», цвет растущий травы. Два розовых букета — «Влюбленность» и «Искренность». Красный — «Страсть». А вот с оранжевым букетом была проблема — мы не знали, как его назвать. Ведь это уже не желтый, но еще и не красный. В итоге придумали «Предвкушение». Тоже интересное чувство. В общем, получилась клумба из эмоций.
По соседству со спиннерами Марины Звягинцевой — пастозные подсолнухи Зураба Церетели из его знаменитой серии «Я садовником родился». Владимир Дубосарский, писавший (вместе с Александром Виноградовым) ироничные картины, отсылающие к гламурному соцреалистическому раю, здесь предстает в иной ипостаси: впрочем, его идеально-лубочные розы из серии «Старая открытка» тоже намекают на советскую массовую культуру. Еще один художник, умело «миксующий» современность и советское ретро, — Дмитрий Шорин. Правда, его «Роза» не принадлежит ни к одной из этих эпох. Сине-зеленая, она словно создана из какого-то изысканного металла: как серебряная роза, которую юный граф Октавин преподносит дочери нувориша Софи в знаменитой опере «Кавалер розы». Впрочем, роза на картине Шорина все-таки «живая»: на это намекает зависшая над ней пчела. В целом, каждая картина — несмотря на общую тему выставки — воплощает свою, особую эмоцию.
— Вообще эмоция не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, — рассказала «Культуре» Марина Звягинцева. — Как же тогда ее описать? Моя задача как художника — придать эмоции форму. Неважно, в чем она будет выражаться — в спиннерах, дронах или даже пчелах, как в моих прошлых проектах. По моей просьбе нейробиологи проводили эксперимент: зрители смотрели, как актер на экране воплощает определенную эмоцию. Потом к действиям актера добавляли эстетическую составляющую — с помощью музыки, а также биотипии, моего авторского метода, в основе которого старинная техника монотипия. В первом случае реакции людей на негативные и позитивные эмоции сильно отличались. А когда к изображению добавляли эстетическую составляющую, разница уменьшалась. Если человек видит эмоцию, преображенную художником, — даже негативную — он не воспринимает ее как нечто ужасное, поскольку глядит через призму искусства. Когда мы визуализируем эмоции, мы перестаем их бояться, воспринимаем по-другому. Некоторые не решаются сказать «Я тебя люблю»: им проще подарить букет и таким образом выразить свои чувства. Но можно сделать это с помощью произведения искусства. И я как художник показываю эти эмоции зрителям, а они уже могут, например, поделиться ими со своими друзьями.