Художник и штабс-капитан

Павел Федотов поэтом быть не собирался.
Он собирался быть художником. И стал художником. Триумфально. Только триумф обернулся трагедией.

Вот это был перформанс так перформанс. 1849 год – трехгодичная выставка Академии художеств. Среди прочих – картина маслом: дворянин, майор, сватается к дочери купца. Уже интересно. Среди пейзажей и исторических картин – бытовуха. Мало того! Время от времени перед картиной появляется отставной штабс-капитан, ныне художник, и бодро принимается читать стихи, объясняющие изображенное. Такого на выставках не видали, не слыхали, да и сейчас редко видят и слышат.



Юбилей и нательный крестик

Художнику, который эдаким гоголем-козырем вошел в живопись, в этом году исполнилось 200 лет. Третьяковская галерея, а следом за ней и Русский музей провели юбилейную выставку. Художника звали Павел Федотов. Он прожил 37 лет, из них только восемь работал живописцем. Умер в 1852 году в сумасшедшем доме от той же болезни, что скосила Мопассана и Ропса. Если без эвфемизмов, то от наследственного сифилиса.

Его называли «Гоголем русской живописи» (по-моему, лучше бы Достоевским), предтечей передвижников, первым гениальным жанристом в России. Сам он мечтал быть русским Хоггартом. Был такой английский карикатурист XVIII века. Во всяком случае, в дневнике Федотов оставил такую ритмизованную запись: «Если царь спросит, чего я хочу: // Успокоить старость бедного отца, // Пристроить сестру // И помочь затмить знаменитого Гоггарта». Русским Гоггартом Федотов не стал, и стать не мог, слишком был трагичен для Хоггарта. Или слишком безумен.

Чуть ли не к каждой своей работе он писал стихотворные или прозаические смешные пояснения. Иногда это были целые поэмы, как в случае первой знаменитой картины «Поправка обстоятельств, или Сватовство майора», иногда диалоги, как под рисунком «Важная дама»: «Почему вывез девушку из дома?» – «Большой господин требовал-с…» – «Князь М.? Граф А.?» – «Пристав-с…» – «Сдурел? Чтоб больше этого не было…» Кстати, зря все эти пояснения, в стихах и прозе, на выставке не представлены. Можно ведь было положить на витрину под все тем же «Сватовством майора» все ту же поэму: «Как боярышня у нас, // Ни простуды не боясь, // Ни мужчин не стыдясь, // Кажет все напоказ – // Шейка чиста, // Да без креста…»

Важнейший момент этим фрагментом проясняется в сюжете картины. Почему в таком ужасе убегает дочь купца от прихорашивающегося майора (дворянина)? Она никогда не ходила декольтированной. Ей стыдно. Она росла в другом мире, к другому привыкла. Ей (не без оснований) кажется, что она голая. Ей дико, что на ней нет нательного креста. Тоже интересный момент, требующий пояснения для современного зрителя. Нательный крест – деталь интимного туалета. Он на теле. Его не следует показывать никому, кроме Бога. Поэтому, ежели дама выходила декольтированная, то нательный крест она снимала. Вспомните портреты знатных дам XIX века: декольте налицо, а креста нет. Не положено.

Дочь купца к этому не привыкла. А почему ее отдают в иной, непривычный для нее мир? А потому что это свободный мир. Ее сына не забреют в солдаты. Ее не выпорют. Она и ее дети могут уехать за границу. Если семья разорится, ее может поддержать Дворянский банк. Надо, надо было положить поэму Федотова под стекло под его картину. И хорошо бы с пояснениями.



«Вдовушка»

Эти пояснения, стихотворные и прозаические, получались у Федотова естественно. Это исток его творчества. Он учился в кадетском корпусе, служил в полку. Хорошо служил, без взысканий. В свободное от службы время рисовал шаржи, портреты, сценки. Разумеется, со смешными пояснениями. Валял дурака, словом. А потом увлекся. Почувствовал, что это не просто валяние дурака, а что-то гораздо более серьезное, интересное, захватывающее, чем смотры, игра в карты, выпивка. Стал посещать классы академии. Ходить на выставки. Работать.

Нет, художником становиться не хотел. Сын титулярного советника из Москвы, дворянин во втором поколении, как Достоевский, он цепко держался за единственную карьерную возможность – армию. Ему надо было поддерживать отца. Сестру, неудачно вышедшую замуж. Муж допился до белой горячки, умер в таких долгах, что все имущество вдовы описали. Знаменитая картина позднего Федотова, трагического, «Вдовушка», как раз этому событию и посвящена. Никаких пояснений он к ней не писал.

Зато написал несколько вариантов этой картины. Все они представлены на выставке. Самый совершенный вариант «Вдовушки» он написал за одну ночь. Его друг, замечательный русский писатель, ныне, к сожалению, забытый, Александр Дружинин, вспоминал, как он уходил вечером от Федотова. Утром снова пришел: готовая картина. Дружинин был потрясен. Федотов ответил в том смысле, что он эту картину два года вымучивал, потому и выстрелила она из него за одну ночь.


«Сватовство майора» возвело Павла Федотова в ранг «Достоевского живописи»
ФОТО: АРХИВ «ЭКСПЕРТ С-З»


По этому портрету можно написать работу: «О роли детали в русском реалистическом искусстве». Нужно вглядеться, чтобы понять: о чем спич. Ну стоит вдовушка, ну печалится. Шейка красивая, изогнулась, как лебедушка. Оперлась на комод красного дерева. За спиной икона и портрет умершего (погибшего?) мужа-офицера. Любопытно, что на портрете Федотов изобразил себя. Деталь интересная, но не она важна. Вернее, она очень важна, если замечаешь другую деталь. Все имущество вдовушки, за исключением иконы, портрета и комода, опечатано. Потому и икона не в красном углу, а на комоде. Весь дом уже не ее, опечатан за долги умершего (погибшего?) мужа. Ей надо съезжать с квартиры. Финал.

Такое жуткое продолжение «Сватовства майора». Женился дворянин на богатой купчихе и прожил все ее состояние. И оставил ее с дворянским званием на бобах. И что ей делать? Потому я и написал, что Федотов, скорее, «Достоевский живописи», чем «Гоголь». Как и Достоевский, он прекрасно понимал, что деньги (или их отсутствие) такая же серьезная метафизическая проблема, как жизнь, смерть, любовь. И автопортрет свой потому поставил за спиной вдовушки – знаком судьбы. Допустим, женюсь, словно бы сказал он себе, и что я оставлю семье? Долги? Опечатанный дом? Нет, уж лучше один.



Путь художника

До «Вдовушки» Федотову надо было дожить, домучиться. А покуда он знай себе рисовал друзей-приятелей, однажды нарисовал картинку: шефа полка, великого князя Михаила Павловича, встречают солдаты и офицеры. На выставке она есть. И, надо признать, она здорово придумана. Стоят неподвижные усачи в военной форме, как неживые, как истуканы, а над ними – черными птицами в зимнее небо – взлетают фуражки. Фуражки живые, они летят, истуканы – нет. Они застыли. Мне бы такой образ не понравился. Михаилу Павловичу – понравился. Федотову было выдано 300 рублей (огромная сумма для тех времен и для того слоя, к которому принадлежал Федотов) и предоставлен трехмесячный отпуск.

Нынешними словами говоря, это снесло крышу у будущего великого художника. За одну картинку – столько? Поеду в Москву, повидаю батюшку, передам деньги. Да это же… И он решил стать художником. Ушел (как сейчас говорят) во фриланс. Поступил в академию. Сначала принес свои работы Брюллову. Это замечательная была встреча. Брюллов, старый, больной, честно предупредил Федотова: да, рука есть, глаз есть: но вы не профессионал. Сколько вам лет? 25? Сможете ли вы поставить себе руку? Смогут ли вам поставить руку? Если решились, то идите, конечно, но помните: будет очень трудно. Если есть воля, трудолюбие, то, может, и получится.

Воля и трудолюбие у Федотова были. Тот же Дружинин вспоминал, как однажды увидел у Федотова одну доску красного дерева. Ничего другого перед художником не стояло. А сам художник сидел перед мольбертом и рисовал. И объяснил другу: «Буду рисовать только эту доску, покуда не научусь рисовать красное дерево». В общем, когда Федотов показал Брюллову «Свежего кавалера» и «Сватовство майора», Брюллов (со всеми его итальянскими полднями, графинями Самойловыми, Помпеями и прочими красотами) поздравил «Достоевского живописи» с его пьяными квартальными, нищими художниками, купчихами, дворниками, приставами – со всей его бытовухой.

Потом был триумфальный успех «Сватовства майора», подкрепленный, повторюсь, перформансом. Еще бы нет! Красивый штабс-капитан зычно читает: «Вот майором десять лет, // А надежды нет как нет // В подполковники подняться: // Все смотры не клеятся, // Все робею на смотрах. // Слово «смотр» наводит страх, // Право, хуже всякой бабы! // Нервы что ли стали слабы? // Чуть начальник впереди // Покажись, стеснит в груди (…) // Зубы дробь во рту забьют, // Как в карете стекла…» В России эту поэму (а эта целая поэма) впервые напечатали в 1873 году. До этого года она была запрещена к напечатанию. Цензура…

Но Федотов поэтом быть не собирался. Он собирался быть художником. И стал художником. Триумфально. Только триумф обернулся трагедией. Потому что нормального художественного рынка в России не было. Да, Федотов был славен среди интеллигентов и интеллектуалов, вроде Александра Дружинина или одного из создателей Козьмы Пруткова – Жемчужникова. Но эту славу на хлеб не намажешь. А меценаты покупали его картины худо. А двор и вовсе не покупал такие картины. А гравюры печатать с его картин, вроде «Свежего кавалера»: нищий чиновник после попойки хвастается прикрепленным к халату первым орденком перед своей беременной любовницей, кухаркой, цензура запрещала. И еще: к Федотову подступает болезнь, безумие.

И вот в этом-то состоянии, философски говоря, экзистенциальном, Федотов пишет свои лучшие картины, которые никаких пояснений не требуют: «Вдовушку», «Анкор, еще анкор», о котором с восторгом писал Александр Бенуа, великий нелюбитель жизнеподобного реализма, «Игроков», которым Юрий Норштейн посвятил целую главу в книге о живописи и мультипликации – «Зимний день на Васильевском острове». Это последняя работа Федотова. Заснеженная улочка, по которой бредет человечек. Акакий Акакиевич или Макар Девушкин, кто-то из них. Последнее прости- прощай художника.

Потом было безумие. Сумасшедшие дома. В минуты просветления Федотов рисовал и учил рисовать других сумасшедших. Эти рисунки вынес из сумасшедшего дома Лев Жемчужников. Они есть на выставке. Среди них такой: огромный, красивый Николай Первый сквозь лупу смотрит на маленького, перепуганного, взъерошенного Павла Федотова, художника и штабс-капитана.


Санкт-Петербург
Автор
Никита Елисеев
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе