«Агрессии со стороны местных я не встречала»

Куратор Ширяевской биеннале рассказала о специфике крупнейшего регионального смотра современного искусства


Одной из своих главных задач Неля Коржова считает создание нетабуированного пространства для художников


«У нас с Гельманом противоположные подходы. Марат использует политтехнологии, а я не считаю, что это хорошо для искусства, тем более современного. Мы ведь хотим, чтобы появлялись художники типа Левитана, а в условиях политизированности получим кого-то вроде Кукрыниксов», – пояснила газете ВЗГЛЯД разницу в идеологии региональных биеннале Неля Коржова.


В селе Ширяево, расположенном в Самарской области, в этом августе уже в седьмой раз проводится так называемая Ширяевская биеннале – одно из крупнейших региональных мероприятий в области современного искусства и, возможно, самое необычное из них. О том, чем интересно это начинание, газете ВЗГЛЯД рассказала куратор биеннале Неля Коржова.


ВЗГЛЯД: Ширяевская биеннале примечательна тем, что ее основная площадка расположена под открытым небом в очень живописном сельском месте. Очевидно, идея заключается в том, чтобы выставляемые арт-объекты взаимодействовали с окружающим ландшафтом?


Неля Коржова: Да, элементы пейзажа, в частности, Жигулевские горы, играют существенную роль. Но это не ландшафтное искусство – мы все-таки занимаемся другим. Лэндскейп-арт ориентирован на метафизику самого ландшафта, а у нас важной составляющей является, например, проживание в селе Ширяево, контакт с местными жителями. Искусство, завязанное на взаимодействии с пространством, – инсталляционное, а наш приоритет – перформанс, некие коллективные действия. Хотя инсталляции у нас тоже бывают, но они никогда не остаются надолго – показав тот или иной объект, мы стараемся, чтобы после демонстрации не осталось никаких следов, все-таки Ширяево – слишком маленькое место и к тому же уникальная природная зона.


ВЗГЛЯД: Подобные практики, очевидно, имеют западное происхождение; если в России и есть соответствующая традиция, то она довольно молодая и развивается как продолжение европейских экспериментов. Или можно отыскать более глубокие отечественные корни?


Н.К.: Не думаю, что для России это так уж ново. Вспомните, например, знаменитую московскую группу «Коллективные действия» – они работали под открытым небом, лабораторией для концептуального искусства у них всегда было природное окружение.


ВЗГЛЯД: Вы, стало быть, продолжаете линию «Коллективных действий»?


Н.К.: У нас, в общем-то, свой путь, я бы не сказала, что мы – последователи какого-то конкретного направления. Характерная черта организованного нами «ширяевского движения» заключается в том, что люди понимают: важна не только творческая лаборатория, важно также соприкоснуться с местом, с географической и природной точкой.


Могу привести простой пример. В свое время в Ширяево приехал Илья Репин (сейчас там есть его музей). Понимания среди местных людей он не нашел – им не нравилось, что он рисует девушек вместо того, чтобы писать иконы. Но он увидел волжский пейзаж, восхитился им и создал потрясающий образ. Образ людей, существующих за счет перемещения огромной тяжести. Но при этом не теряющих свободы – ведь бурлаки были свободными людьми, они нанимались на эту тяжелую работу сами. То есть помимо пластического образа Репин передал некие грани характера тех, кто жил в этих местах, обозначил способ их жизни. Я бы сказала, что со времен Репина ситуация в каком-то смысле не сильно изменилась. Когда приезжают художники, их не понимают (сейчас речь может идти, скажем, о нас). Вероятно, когда пройдет сто лет, что-то из показанного нами таким же образом станет классикой. А с другой стороны, мы тоже пытаемся найти невербальные образы того, что видим в данном конкретном месте.


ВЗГЛЯД: А можете привести пример современного произведения, продемонстрированного в Ширяево?


Н.К.: За те двенадцать лет, что существует биеннале, было сделано очень много. Наша постоянная тема, отраженная в названии-подзаголовке, – «между Европой и Азией», поэтому могу привести пример работы, затрагивающей азиатский контекст, и пример работы узнаваемо европейской. Самая яркая вещь, в которой была задействована азиатская перспектива – это давняя работа казахского художника Ербола Мельдибекова, которая называлась «Пол Пот 5»: несколько молодых людей, вкопанных в землю, в окружении больших обструганных кольев. Очень жесткая визуальная игра. А из европейцев я бы назвала нашего друга и партнера Ханса-Михаэля Руппрехтера с его перформансом «Леон Шенендоа умер в 1996-м, Америка до сих пор жива». Эта акция состоялась во время предыдущей биеннале, темой которой была Америка. Установив на берегу Волги нечто вроде вигвама, Ханс читал свои стихи об индийском путешественнике, игнорировавшем все формальности, перемещавшемся по миру совершенно свободно и жившем в Америке без паспорта.


ВЗГЛЯД: Прибывающих на биеннале художников, в том числе иностранных, селят в домах местных жителей. Нравится ли это гостям и хозяевам?


Н.К.: Это нравится и тем, и другим, потому что хозяева получают плату, а художники – возможность погрузиться в местную среду. С точки зрения художников это большой опыт, дающий массу материала для работы. Мы, впрочем, стараемся выделить для гостей приватную территорию, например, им может быть отдана половина дома.


ВЗГЛЯД: А как местные жители вообще относятся ко всем этим необычным вещам, происходящим в их селе, к наплыву приезжих и к их нетрадиционному творчеству?


Н.К.: В целом хорошо. У нас отношения паритетные, взаимовыгодные. Вначале те, к кому селили гостей, иногда стеснялись своего быта, а сейчас как-то привыкли. Никакой агрессии со стороны местных я не встречала. И это естественно: ведь приезжают цивилизованные, вежливые, толерантные иностранцы, которые всегда улыбаются, не кидают ни одной бумажки, все за собой убирают. Что здесь может смутить? Это же не команда футболистов.


ВЗГЛЯД: Насколько популярна Ширяевская биеннале в волжском регионе и в стране в целом?


Н.К.: По-моему, очень популярна. В нашем регионе это самое большое событие в области современного искусства. А в масштабах страны это одна из старейших биеннале – наше мероприятие в этом году будет проводиться уже в седьмой раз, а аналогичное московское, например, только в четвертый. К нам едут не затем, чтобы поставить галочку в профессиональном послужном списке, а потому, что у нас интересно. Сейчас некоторые художники уже к двадцати пяти годам готовы делать свою собственную ретроспективу, но если отбросить карьерный аспект, то художнику, вообще говоря, нужно вдохновение. Ему нужна ситуация, в которой он бы мог работать свободно. И одной из наших задач было создать нетабуированное пространство, предоставляющее такую возможность.


ВЗГЛЯД: Можно ли ожидать, что Ширяево со временем станет модным местом в связи с тем, что там проводится биеннале? Привлечет больше туристов и даже, может быть, инвестиции? О подобной перспективе, например, идет речь в случае Большого Завидово, где Марат Гельман планирует организовать нечто вроде гуманитарного Сколково.


Н.К.: Что касается Гельмана, то у нас с ним противоположные подходы. Насколько я знаю, Марат последовательно ставит на политические составляющие, использует политтехнологии. А я не считаю, что это хорошо для искусства, тем более для современного, потому что мы ведь хотим, чтобы появлялись художники типа Левитана, а в условиях политизированности получим кого-то вроде Кукрыниксов. А перспективы для Ширяево действительно многообещающие. Эту точку собираются развивать, и соответствующие планы уже обсуждаются на довольно высоком уровне. Важный вопрос для нас заключается в том, как должно осуществляться это развитие. Мы бы хотели, чтобы искусство здесь шло рука об руку с экологическими начинаниями, а никак не наоборот. Мы против того, чтобы сюда пригнали экскаваторы, все взрыли и построили какой-нибудь развлекательный комплекс.


Кирилл Решетников


Взгляд


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе