20 декабря 2010 ● Ирина Петровская
Король оказался непривычно одетым. Он типа никого не ждал. В голубой униформе санитара, полученной от сердобольных сотрудников израильской психушки вместо традиционной пижамы, способной унизить королевское достоинство, он лежал, повернувшись лицом к стенке, и его поза выражала страдание. И тут - о, нечаянная радость! - в палату ворвался Андрей Малахов, прилетевший из Москвы поддержать и выслушать друга. Минутная растерянность на лице пациента - и слезы покатились ручьем, видимо, он понял, что он не один в этом мире!
Так начался пятничный спецвыпуск программы "Пусть говорят", приковавший к себе внимание взволнованных россиян, у которых на протяжении недели не было других забот и волнений, кроме как о судьбе Филиппа Киркорова, побившего женщину на репетиции церемонии "Золотой граммофон". Бил или не бил? - задавались телеканалы и россияне воистину гамлетовским вопросом. И если бил, то как? Всего лишь отвесил нахалке пощечину (с кем не бывает, творческий процесс - дело нервное) или повалил на пол и пинал ногами, превысив необходимые пределы творческой самообороны?
Слезы самопровозглашенного Короля обескуражили и даже, кажется, немного напугали Малахова: а ну и впрямь помешался? С интонацией доброй медсестры, убеждающей больного принять лекарство, он бормотал: "Я твой друг. Сейчас микрофончик повесим. Не плачь, ты уже взрослый".