Ликуя и стеная

Вторая половина года богата на юбилеи, коими ТВ посыпает соль на наши старые раны и вызывает фантомные боли – 70-летие одиозного пакта «Риббентропа – Молотова», 70-летие Второй Мировой войны, наконец, 20-летие крушения Берлинской стены. А еще грядет 120-летие со дня рождения Сталина… Как-то мы его переживем…

Только схлынет в телевизоре и в других СМИ одна волна идеологизированных воспоминаний, как накатывает другая. 
Минувшая неделя прошла под знаком ломания копий о несуществующую уже два десятилетия Берлинскую стену.
Несколько документальных фильмов в подробностях восстановили историю возведения железобетонного забора, напомнили самые яркие эпизоды его героического преодоления отдельными гражданами ГДР, затем воспроизвели на телеэкране кадры массового восторга по случаю ее падения и в заключение – комментарии разного толка к последствиям: от политических и геополитических до экономических и гуманитарных.
Высказаны были также и соображения относительно того, какое отношение то историческое событие имеет к нашей современности и насколько оно сегодня представляется злободневным.

Расхожим стало мнение, что рухнувшая в Берлине возрождается в умах, в сердцах, в клишированных представлениях граждан как ЕС, так и РФ.

Призрак Стены бродит по Европе?..

Может, есть в природе такой закон – закон сохранения стены в человеческом Общежитии?..

***
Характер освещения и обсуждения в наших СМИ очередной круглой даты заметно отличается от подачи и интерпретации недавних геополитических юбилеев. Дискуссия на сей раз была более сдержанной, менее конфликтной. И не ощущалось того пропагандистского жара, что сопутствовал прежним откликам на исторические уроки.

Возможно, все потому, что национальные лидеры Медведев и Путин одобрительно и недвусмысленно отозвались о падении стены. Президент это сделал на торжественном мероприятии в Берлине. Премьер непосредственно поучаствовал в документальном фильме Владимира Кондратьева «Стена», где уверенно и твердо дал понять, что этот материальный символ Холодной войны в центре Европы с самого начала был обречен на слом, на снос, на погребение. Но, как выяснилось сегодня, не на забвение.

…Сегодня многое из новейшей истории России властью отдано на поругание официальным публицистам левого толка.

Такие ценности, как «демократия», «либерализм», «западничество», «космополитизм»…

Такие события, как подавление путчей и в августе 91-го, и в октябре 93-го, как Беловежскую пущу…

Такие политические фигуры, как Горбачев, Ельцин, Чубайс, Гайдар…

При этом сегодня в обществе идет подспудный процесс, если не политической, то эмоциональной и в какой-то степени художественно-эстетической реабилитации фигуры Сталина и того, что эта фигура натворила. Не то, чтобы кто-то всерьез (кроме прохановской газеты «Завтра») оправдывает злодея. Нет, просто нам предлагается взглянуть на дядюшку Джо и его преступления против человечности в перевернутый бинокль.

Смотрим. Не все так страшно издалека. Много, правда, крови утекло. Но ведь многое красиво. Метрополитен, например. Многое величественно – тот же Большой стиль в литературе, кино, живописи, архитектуре, музыке…

И в Берлинской стене было что-то магнетическое. Хотя она сама и была ненавистной. И ведь крепко она была сложена. Да

Берлинская стена вот, рассыпалась в прах. А потому что оказалась рукотворной.

Рукотворные создания имеют свойство крошиться и распадаться, если за ними не ухаживать, если их не опекать, если за них кровь не проливать.

Нерукотворные памятники (мифы, легенды, фольклор, литературная классика) – другое дело. У них другая судьба. У них другой срок земной жизни. В том числе и у тех, что имеют отрицательное значение.

Сталину, как и Гитлеру, удалось залезть в подкорку значительному кругу людей. Там они сотворили себе по памятнику. Первому, что говорить, удалось это сделать в силу определенных исторических причин крепче, чем второму.
Берлинская стена стала при своей «жизни», если так можно выразиться по отношению к неодушевленному предмету, символом Несвободы. Его железобетонная ипостась скончалась два десятилетия назад. Его ментально-психологическая суть жива. Она не сразу умерла и в сознании разделенного немецкого народа и объединившегося, словно по мановению волшебной палочки.

Наиболее впечатляющими в фильмах о Берлине двадцатилетней давности оказались кадры иррациональной эйфории, когда люди прорвали пограничные посты.

Вообще, свобода – это иррациональное чувство; оно необъяснимым образом тебя захватывает, подхватывает, несет… А если это случается в толпе, в массе, то человек чувствует себя способным на любое самопожертвование. 
Наша Стена пала в августе 91-го. Я помню тогдашнее чувство.

Но тут есть вот какая закавыка. Чувство свободы – это как любовная страсть – интимное, глубоко индивидуальное чувство. К нему и можно придти только своим индивидуальным путем. Если – с толпой, то это будет не по-настоящему. Это будет эфемерность, которая при первом же столкновении с новой реальностью разобьется о быт, как любовная лодка поэта.

В документальных фильмах о стене, приведено много примеров того, какими путями граждане ГДР преодолевали границу – по земле, под землей, по воде, под водой, по воздуху. Это было по-настоящему; то была страсть к вольности святой. Или: к вольности, как таковой.

Коллективное, массовое обретение воли не может не обернуться затем и коллективными, массовыми разочарованиями. Так было в Германии. Так случилось и в России.

В воссоединенной Германии все было проще, естественнее. И насколько все оказалось сложнее и противоречивее в огромной, многонациональной, многоконфессиональной России.

Германия завела себе за правило: не оглядываться на национал-социалистическое прошлое. А если, все-таки, она оглядывается, то с отвращением и ужасом.

Мы то и дело оглядываемся на свою Несвободу, то с умилением, то с гордостью. Это от того, что в нас жива ментально и психологически «берлинская стена».

Плача, - так и хочется добавить.

Юрий Богомолов

РИА Новости
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе