Я вас знаю

27-я церемония вручения Национальной театральной премии подтверждает статус «Золотой маски» как самого устойчивого парадокса российского театрального процесса.


Представление о «Золотой маске» у широких театральных масс очень расплывчато. Собираются раз в году люди театра, что-то там решают и в присутствии нарядных випов вручают красивую штуку самым лучшим. Вещают об этом из каждой радиоточки, тема держится в повестке несколько дней, а потом в афишах театров можно выловить метку «Лауреат премии «Золотая маска» и полюбопытствовать. Но как там все устроено, вникать некогда. Да вроде бы и не нужно.


Между тем всякий впервые прибывший на вручение «Золотой маски», даже человек продвинутый и интересовавшийся искусством в широком смысле, мгновенно теряется. Почему «Масок» так много? А куклы тоже считаются? А зачем нужна номинация «Эксперимент»? Непонятности добавляет технический момент: несмотря на принятый формат одежды, в зал всегда проникают номинанты не в смокингах. Выбегает потом такой ошалевший от счастья артист на сцену, вцепляется в свою «Золотую маску» и вопреки артистическому опыту деревянно гундит: «Я правда не ожидал. Смутно надеялся. Спасибо коллегам, спасибо учителям, спасибо маме». Это вовсе не показатель великого раздолбайства людей искусства. Это метка главного закона «Золотой маски» — решения непредсказуемы.

К 27-му награждению эта система отбрасывала ненужное и сейчас сводится к главным моментам. В течение сезона эксперты двух советов — музыкального и драматического театров — мечутся по стране, отсматривая спектакли. Сразу отметаются откровенно слабые, получившие низкие баллы большим числом голосов еще на просмотрах в записи. Все остальные смотрят по нескольку раз разными глазами, ибо никто так не различен мнением, как два смотревших один и тот же спектакль эксперта. После экспертовских битв с аргументацией спектакли с географией от Хабаровска до Калининграда и от Новоуральска до вполне себе Большого театра попадают в афишу. И вот тогда дирекция «Золотой маски» объявляет фестиваль и собирает жюри, чтобы этот ареопаг выбрал лучших из лучших.

В жюри приглашают режиссеров, дирижеров, композиторов, художников и артистов, не принимающих участия в спектаклях афиши. И опять критиков, в отличие от коллег по жюри смотрящих эти спектакли не по первому разу. Тут обсуждают спектакли чуть вежливее, ибо меццо Большого театра Агунда Кулаева должна услышать хореографа современного танца Александра Андрияшкина, а тенор Московской оперетты Петр Борисенко — композитора Алексея Сысоева. Критики ведут себя скромно, а практики, глядя на них, умеряют пыл. И, конечно, объективность итогов очень зависит от способности этих людей слышать друг к друга. Как бы ни сетовали на кризис жанра (достается, как обычно, захиревшей при мюзиклах оперетте), как бы ни горевали о ковидном сезоне (премьер было намного меньше обычного), как бы ни порывались не давать никому (ибо по гамбургскому счету с танцем в этом году не очень), призов для лучших всегда не хватает. Но итоговым тайным голосованием торжествует справедливость.

Эффективность подхода, отметающего глупо-наивные домыслы «все куплено», подтверждают сенсации. Неказистоепо заявке «Серебряное копытце», ожидания от которого сводились к «хорошо, что недолго», заставило серьезных дядей и тетей жюри сиять, притопывать в такт дроби на ведре и единогласно вручить театру Новоуральска спецприз жюри. В фаворитках див оперетты и мюзикла числились заслуженные артистки заслуженных театров, но Капитанская дочка Маша из города Барнаула, не притворяясь никем, кроме себя, выдала комплектом к своей непосредственности отменный вокал и получила «Маску».

Возвращаясь к количеству «Масок». Есть легенда, что Национальную театральную премию затевали три хмельных деятеля культуры с целью отметить один-единственный лучший спектакль. Понятно, что это сразу пахло утопией. Ведь есть драма, и есть опера. А еще балет и упомянутые кукольные спектакли (для снисходительных: там бывают шедевры-эссе о философии Иуды Искариота). Кроме того, есть актрисы, им важно, кто из них лучшая. Художники по свету и костюмам. Драматурги. Сценографы. Композиторы. В результате закрепился парадокс: чем профессиональнее подход «Золотой маски» к поощрению лучших, чем более выверен критический счет, тем больше лауреатов «Золотой маски». И вторая сторона вопроса. Чем больше лауреатов, тем грандиознее событие, а чем оно грандиознее, тем больше шансов найти на него финансирование. Эпоха цифровая, инфоповодов много, тотальный федеральный фестиваль-конкурс театра один. Мы ведь не заблуждаемся, что культура может себя прокормить?

Так на наших глазах Национальная театральная стала расти как снежный ком, что никак не противоречит ее профессиональному уровню и престижности. Идет в унисон. Проблемы начинаются как раз тогда, когда «Маску» пытаются улучшить со стороны, навязывая ей формальные требования и нормативы. К тому же она давно уже не просто награда, а отслеживающая тренды культурная институция — с гастролями, образовательными проектами, исследованиями, продюсерским кейсом и прочим, прочим.

Собственная «Маска» по-прежнему помощник в делах и оберег от произвола санитаров культуры, особенно в провинции. Лауреатов «Маски» как будто много. Слегка обиженных, кто еще не превратился из номинанта в лауреата и думает о следующем сезоне, еще больше. Но камертоном всей этой дивной кутерьмы остаются те самые честно удивленные, что теряют дар речи, получая награду. Только так процесс остается живым.

Автор
Лейла ГУЧМАЗОВА, неоднократный эксперт и член жюри Национального театрального фестиваля и премии «Золотая маска»
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе