Фотография: Wikimedia Commons
Rimini Protokoll – театр без площадки, труппы и коллектива; просто три человека, три режиссера и драматурга в одном лице. Уже почти 15 лет Штефан Кэйги, Хельгард Хауг и Даниэль Ветцель ездят по всей планете, от Индии и Сингапура до Бразилии и Нигерии, создавая свои безумные проекты, в которых театр и жизнь соединяются друг с другом до полной неразделимости.
Герои их спектаклей – реальные люди, среди которых были болгарские дальнобойщики, нигерийские бизнесмены, вернувшиеся в Германию этнические немцы из Казахстана, швейцарские пенсионеры – коллекционеры железных дорог и даже исследователи саранчи.
Но бывает и так, что главными участниками спектаклей Rimini Protokoll становятся зрители, как, например, в проекте «Call Cutta», где вместо билетов на спектакль они получали мобильные телефоны и дальше следовали инструкциям специалистов из колл-центра в Калькутте, которым непостижимым образом был известен каждый уголок их пути по далекому немецкому городу.
Rimini Protokoll и главный идеолог группы Штефан Кэйги понимают театр как способ коммуникации между людьми, как средство осмысления реальности, готовое не жизнь перенести на сцену, но саму действительность прямо у вас на глазах превратить в факт искусства.
Придуманный Кэйги проект «Remote X» стал одним из самых резонансных и успешных спектаклей группы. «Remote» в данном случае означает «на дистанционном управлении», а «икс» – любой город, в котором происходит действие спектакля.
Чуть больше чем за год он успел пройти в десяти городах, от Берлина до Сан-Паулу, и продолжает свое шествие по всему миру.
Это спектакль без актеров и без зрителей, без привычных героев. Полуторачасовая прогулка по городу для 50 людей в наушниках, которые следуют указаниям загадочного, бесплотного, но всемогущего голоса, ведущего их за собой.
Для каждого города спектакль создается заново: Кэйги приезжает в то или иное место и долго его изучает, гуляя по улицам, погружаясь в его атмосферу, стараясь максимально понять все его особенности и в итоге сочиняя маршрут.
Есть обязательные условия и этапы: начало спектакля всегда на кладбище, конец – на какой-то высотной точке обзора, с которой зрители смотрят вниз; проезд на метро, посещение церкви.
Но каждый город делается полноценным героем спектакля и, конечно же, полностью меняет его суть. У версий «Remote X», показанных в индийском Бангалоре и Санкт-Петербурге, ничуть не больше общего, чем у этих двух так не похожих городов.
На самом деле город – единственная реальность этого спектакля. То, что делается для него и персонажем, и сюжетом, и декорацией.
Кэйги предлагает зрителям взглянуть на город как на спектакль.
Показывает им куски того мира, в котором они живут каждый день, и делает это так, что для них привычная среда вдруг становится театром.
Даже голос, раздающийся в наушниках, полная фикция. Это голос не живого человека, а компьютера, автоматически генерирующего слова из сотен слогов. У голоса две ипостаси – женская и мужская: в петербургской версии их зовут Милена и Юрий. Милена, которая начинает спектакль, предлагает зрителям представить, как она выглядит, и, когда перед вашими глазами уже возникает вполне конкретный образ, вдруг объясняет, что в действительности ее нет, что она не женщина, а всего лишь порождение виртуальной реальности.
Но наш мозг устроен так, что вплоть до последнего момента мы все равно неизбежно будем, слыша голоса Юрия и Милены, представлять их внешность, видеть в них людей. Для нашего сознания голос не может существовать вне тела, а человек – вне конкретных черт. И с той же неизбежностью мы будем наделять эти голоса характерами:
Милена покажется доброй, внимательной и матерински нежной, Юрий – серьезным, сосредоточенным и чуть деспотичным.
Весь спектакль построен на таких обманках: Кэйги выдает обман за реальность, а подлинную жизнь – за фикцию.
В самом начале мы слышим над головой рев самолета. Машинально поднимаем глаза, а в небе пусто. И как выясняется из следующей реплики голоса, это просто был способ заставить нас взглянуть на облака.
«Remote X» начинается на кладбище: в Питере было выбрано Никольское, в Александро-Невской лавре, то есть не просто некрополь, а один из главных исторических и энергетических центров города. Зрители приходят в лавру и ищут точку встречи по выложенной на сайте театра карте. Но оказывается, что она не очень поможет: надо будет заметить маленький указатель «Remote Петербург», который ведет на площадку у входа на кладбище.
Там вы получите наушники и дальнейшие инструкции: пройти мимо церкви и найти человека в красной кепке. Так сразу задаются правила.
«Remote Петербург» – своего рода театральный квест, серия указаний, которым придется строго следовать, чтобы дойти до финала.
Почему кладбище? Место встречи двух миров, разных времен, где новые могилы соседствуют со старыми. Конечный пункт назначения для каждого из нас – единственный, куда рано или поздно попадем мы все. Голос просит остановиться у надгробия, которое вы бы выбрали для себя, и представить, как будет выглядеть ваша могила. С самого начала Кэйги сплачивает 50 не похожих друг на друга людей чувством общей и неизбежной смерти, делает эту прогулку по кладбищу их первой коллективной тайной, которая превратит их из зрителей в сообщников.
Кладбище – это все-таки не совсем город, это отдельный мир, выхваченный из него. Туда зашли зрители, а выходит уже целая стая, двигаясь под управлением вожака-голоса. Сразу же кажется, что этот голос не фиксирует реальность, а ее создает.
В наушниках Санкт-Петербург выглядит не настоящим городом, а плодом фантазии этого неизвестного компьютерного художника.
«У выхода из лавры вы увидите взлетающих голубей», – говорит вам голос, и птицы в самом деле разлетаются прямо из-под ваших ног.
«Теперь вы солдаты, идущие на крепость, на Москву», – сообщает он вам новую роль, и впереди сразу же показывается громоздкое здание гостиницы «Москва».
Этот голос манипулирует вашим сознанием, заставляет беспрекословно себе верить, поднимает свой авторитет, и порой вам начинает казаться, что с вами говорит сам Бог.
Один из ключевых моментов – поездка в метро (вместе с наушниками вам заботливо выдадут жетон, чтобы вдруг не пришлось стоять в очереди). 50 человек спускаются на станции, стоя в ряд на эскалаторе.
«Есть ли среди вас москвичи? Только они бегают по эскалатору», – интересуется голос.
Многие из нас машинально кладут руку на перила эскалатора, и голос просит сделать это всех, уверенно сообщив: «Вы стоите у балетного станка».
50 человек, спускаясь в метро, одновременно держат левые руки на поясе, приподнимают левые ноги и вытворяют что-то вроде балетного па.
Так зрители спектакля сами становятся актерами для пассажиров вокруг: те не могут понять, что происходит, но встречаются с чем-то внезапным и необычным и вынуждены как-то отреагировать на странную ситуацию. Кто-то улыбается, кто-то ругается, кто-то стоит и смотрит, кто-то проходит мимо, а для кого-то, возможно, этот момент запомнится на всю жизнь.
Наступит миг, когда стае придется разделиться. Все мы сидим на скамьях католической церкви на Невском проспекте и уже не понимаем, звучит ли органная музыка в наушниках или в реальности.
Вдруг голос говорит: «Я разделяю стаю».
Следующей репликой он обращается к вам: «Сейчас некоторые из вас встанут. Но вы останетесь сидеть». И действительно, некоторые встают. Вы не понимаете, что происходит, голос же один на всех и вроде бы сказал сидеть каждому.
Дальше станет ясно:
голос разделился на три разные программы, три группы, каждая из которых получает свои указания, и каждой он говорит, что она лучшая.
Одна за другой группы выходят из церкви. Встретимся ли мы только в финале? А может быть, не встретимся никогда?
Оказывается, встретимся очень скоро. Раздел был всего лишь очередной обманкой, возможно, чтобы еще сильней сплотить зрителей. Одна за другой группы приходят на другую сторону Невского и усаживаются на похожие на амфитеатр ступеньки у входа в большое здание. «Теперь вы пришли в театр», – говорит голос и предлагает нам посмотреть спектакль. Спектаклем оказывается Невский проспект. Снующие машины нам описывают как сложную технику, фасады домов – как декорации, толпы прохожих – как актеров, у каждого из которых своя роль.
И вдруг этому в самом деле начинаешь верить. Этот момент, возможно, апофеоз спектакля, вообще главный смысл всего, что делает Rimini Protokoll.
Прямое сотворение театра из жизни, представление мира как грандиозного спектакля, который круглые сутки, без остановки, происходит у нас на глазах
и который на полтора часа нам дают возможность по-настоящему посмотреть со стороны зрителей, как бы уйдя на некоторое время со сцены.
Итог спектакля на Невском – аплодисменты (голос просит нас похлопать – закончился первый акт). И если раньше людям вокруг казалось, что 50 человек в наушниках просто так сидят на лестнице, то теперь мы привлекаем к себе внимание. Кто-то бурно бьет в ладоши, кто-то кричит: «Браво!» – а «актеры»-прохожие как бы не знают, что происходит, не понимают, что хлопают именно им. Но мы-то не сомневаемся, что они просто притворяются, мы же знаем, как хорошо они умеют играть.
В финале «Remote Петербург» зрители попадают в еще не до конца отремонтированное здание БДТ. Поднимаются на верхний ярус строительных лесов. Перед нами течет Фонтанка, едут машины. Голос предлагает бросить последний взгляд вокруг, говорит, что рано или поздно мы все исчезнем. Все, что от нас останется, – его память. Он ведет обратный отсчет, и мы испаряемся в белых клубах, которые с дымным запахом вдруг обволакивают наши ноги. «Вы не можете летать, но через 90 минут вы будете стоять в облаках», – говорили нам на кладбище.
Николай Берман
Газета.Ru