Долгострой мирового значения

Восстановление Большого театра как национальная идея


Россия еще раз доказала, что наш народ - умелый и талантливый, и он по-прежнему способен на самые великие свершения, граничащие с подвигом.


Сегодня в России произойдет событие, которого ждали, о котором судачили, сплетничали и истерили - сегодня Большой театр открывает свои двери после глобальной реконструкции, которую он ждал 115 лет.


Императорский погорелец


С самого начала со зданием Большого театра начали приключаться самые разные неприятности. Историю театра принято вести с марта 1776 года, когда князь Петр Урусов, по высочайшему соизволению императрицы Екатерины Второй, начал строить в Москве, на улице Петровке театр, который так и назвали Петровским. Однако, этот театр сгорел еще до открытия. Затем на том же месте англичанин Медокс воздвиг Большой Петровский театр. Эта версия Большого простояла 25 лет и тоже сгорела в 1805 году. Новое здание архитектор Росси построил на Арбатской площади. Однако и оно, будучи деревянным, сгорело во время нашествия Наполеона.


Наконец, в 1821 году Осип Бове начал строить новое здание, которое открывается в 1825 году и сразу поражает зрителей своим великолепием и акустикой. Однако в 1853 году снова происходит роковой пожар, после которого остаются только внешние каменные стены и колоннада. К 1856 году архитектор Альберт Кавос полностью восстанавливает театр, придав ему необычную форму скрипки. Именно в таком виде до нас доходит знаменитое здание, знакомое даже не театральным людям по изображению на самой популярной, сторублевой купюре.


Очередная неприятность происходит в конце 19-го века, когда в Москве прячут под землю реку Неглинку. Дело в том, что здание театра покоилось на мощных дубовых сваях, обложенных кирпичной кладкой. Пока рядом находилась река, сваи находились в сырой земле в нормальном состоянии. Как только река ушла, сваи стали пересыхать и деформироваться. По зданию театра, по всем шести ярусам зрительного зала пошли трещины. Знаменитая "скрипка" раскалывается, да так, что переклинивает двери в ложах, из которых публика выбирается в панике, словно после землетрясения. В 1890-м в Большой приезжает архитектор Рерберг и впервые произносит слова "нужна реконструкция". Но до настоящей реконструкции еще очень далеко - целых115 лет. В 1895 начинается срочный капитальный ремонт Большого - на работы отпущены всего 16 месяцев, поскольку театр, кроме прочего, готовят к коронации Николая Второго. К северному фасаду здания был пристроен капитальный склад декораций, укреплены фундаменты под наружными стенами.


Однако этот ремонт не решает основной проблемы. Дальнейшая история театра - это сплошные попытки спасти здание, которые происходят практически каждые 2-3 года. В 1921 году тщательное обследование выявило аварийное состояние здания, начинаются аварийно-ремонтные работы, которые велись в авральном режиме - круглосуточно, не нарушая обычной работы театра. Летом 1923 года были закончены работы по подводке фундаментов под две полуциркульные стены зрительного зала, строительные работы продолжались до 1929 года.


Совершенно понятно, почему в те годы не получается поставить театр на капитальный ремонт - Большой становится центром политической жизни в Москве, а ведь второго такого здания в городе нет. В результате, все съезды партии, конференции и другие мероприятия проходят только в Большом. Здесь Ленин выступает с планом ГОЭРЛО, здесь объявили о смерти самого Ленина, здесь принималась Конституция СССР. Только один-два месяца в год удавалось выделять под реставрацию театра.


28 октября 1941 года в театр попала 500-килограммовая бомба, которая пробила стену фасада и разорвалась в вестибюле. Значительные повреждения главного фасада, вестибюля, фойе, зрительного зала были устранены в 1942-1943 годах. В 1958 году была осуществлена первая капитальная реставрация здания. Тогда же театр оснастили системой кондиционирования.


В 60-70 годы идет реконструкция здания, но уже через двадцать лет снова назревает необходимость капремонта.


В 1995-м начинается эпопея с масштабной реконструкцией Государственного Академического Большого театра. Одна из ее основных задач ? восстановить первоначальную, во многом утраченную легендарную акустику Большого театра и сделать максимально удобным покрытие сценического пола. 1 июля 2005 года историческое здание Большого театра закрывается на реконструкцию. Начинается долгая и не очень привлекательная история вокруг строительного мега-проекта. Эта история, ставшая для журналистов притчей во языцех, обросла слухами и скандалами. Меняются подрядчики, меняются масштабы строительства, растут запрашиваемые бюджеты и даже возбуждаются уголовные дела. Но главное, отодвигаются сроки окончания работ.


Только в 2009-м году появляется новый генподрядчик группа "Сумма" - который умудряется довести работу до завершения.


Большой тур по Большому


Накануне открытия мне с группой журналистов посчастливилось совершить настоящую экскурсию по легендарному театру. Нашим проводником был советник президента группы "Сумма" Михаил Сидоров, который оказался на редкость хорошим рассказчиком.


Путешествие началось со служебной зоны театра. Мы движемся вдоль свежеокрашенных стен, на которых висят отпечатанные на принтере указатели: "Хор", "Оркестр", "Балетный класс". Мимо пробегают молодые люди со взором горящим, которые пытаются ориентироваться среди этих указателей.


- Артисты до сих пор путаются в новой планировке, рассказывает Михаил, - Оно и понятно, служебная площадь театр увеличилась практически в 4 раза. Раньше на каждый этаж Большого - вправо и влево была одна душевая и один туалет. И, будь ты самая большая звезда, в конце спектакля надо было набрасывать на себя полотенце и идти в конец коридора в душ. Теперь появились 50 новых гримерок, в каждой есть душ. Есть такая формула: для того, чтобы создать современный спектакль, должно быть - на один объем пространства для зрителя четыре объема для труппы (для механики, гримерок, складов, дирекции, зон отдыха). До ремонта это соотношение было 1:1, теперь 1:4.


Мы подходим к лифтовой кабине, смотрим на панель с кнопками и понимаем, что их слишком много для того хрестоматийного здания, к которому мы привыкли на Театральной площади.


- Все правильно, - разъясняет наш проводник, - Лифт поднимается на 10 этажей вверх и опускается на 6 этажей ниже уровня земли. А всего в здании 17 лифтов, из них - 6 в исторической части, для зрителей, остальные используются в служебной части для артистов.


Поднимаясь на самый верхний ярус зрительного зала, обращаю внимание на удивительно гладкий и красочный пол в коридоре. Оказывается, этот пол работы Альберта Кавоса, покрытый венецианской мозаикой, восстановлен в том виде, котором он был в 19 веке. Кавос придумал фантастический рисунок, где узор составляли кусочки мрамора и белые вкрапления песчаника. Но дамы 19-го века очень любили каблуки и потихоньку выбили из пола весь песчаник - к 20-му веку весь пол оказался в дырках. Отремонтировать его было нельзя, поэтому в советское время пол просто сбили и выбросили, а сюда положили дубовый паркет.


- Реставраторы очень хотел восстановить эту мозаику, - рассказывает Михаил, - но никто не знал, какой она была. И вдруг повезло, когда реставраторы работали в директорской зоне, нашли под цементом два элемента, которые дали представление о рисунке - углы, пропорции. Благодаря этой находке, на всех шести ярусах пол восстановлен. Кстати, при Кавосе лестницы в театре были прямыми, сейчас их сделали круговыми, инвалиды по ним могут передвигаться на колясках - от гардероба до самого последнего балкона.


Мы стоим на самом последнем ярусе и воочию видим знаменитую люстру Большого - 6,5 метров в диаметре (а это, между прочим, диаметр тоннеля в метрополитене!) и 8 метров в высоту. Вес этого хрустального чуда 2 300 килограмм! Особенно впечатляет роспись потолка. Этот потолок, или плафон, пережил чудовищную судьбу. Когда театр освещался масляными лампами, вверх поднимался чад, а из вентиляционных дыр ветер трепал бесценные льняные холсты, которые пришли в жуткое состояние.


Перед войной был объявлен конкурс "Создание плафона Большого театра на тему "Апофеоз искусства народов СССР". По разным причинам конкурс не удался - и, слава Богу, поскольку вместо наяд и нимф предлагалось изобразить веселых колхозниц с гармошками. Даже во время войны были попытки спасти уникальные холсты с плафона. Художники Игорь Грабарь и братья Корины прекращали работу под потолком театра только во время воздушной тревоги. Они подклеивали краску и отвисшие холсты, но не осетровым клеем, как было заведено у реставраторов, а чем-то совершенно экзотическим, поскольку осетровый клей в те дни шел только на проклейку корпусов советских самолетов. Потом, в семидесятые годы, реставраторы намучились отдирать холсты, припечатанные к потолку клеем военного времени. Впрочем, даже эти холсты к 2005-му году свисали от потолка на 1.5-2 метра. Сегодня уникальный плафон смотрится, как новенький, при этом он никакой не новодел, а самый настоящий, каким его видел Кавос.


Изюминка Большого - так называемый Подземный театр, который расположен аккурат под Театральной площадью. Обычное состояние этого помещения - фойе. Но в течение нескольких минут он может быть опущен на 20 метров ниже уровня земли и превратиться в зрительный зал.


- Тут имеются контуры пяти деталей, - разъясняет Михаил, - каждая из них перемещается независимо друг от друга. Зал может превратиться в амфитеатр. Сюда выкатываются специальные блитчеры с креслами, которые при нажатии на кнопку раскрываются. За полчаса фойе превращается в зал на 300 человек. Также это помещение можно превратить в репетиционный зал для оркестра и хора. Или вообще, в студию звукозаписи - для этого зал оборудован уникальным звукозащитным занавесом.


Мы недоверчиво крутим головой и пытаемся представить, что вот за той стеной над нами находится знаменитый фонтан, а за другой - станция метро "Театральная", до которой всего 70 метров. Машинально напрягаю слух, пытаясь услышать звук проходящего поезда, но не получается. Тем не менее, чувствительные приборы фиксируют вибрацию, исходящую из подземки. Вот почему в ноябре метрополитеновцы планируют закрыть "Театральную" на пару выходных, чтобы подложить под все стрелки специальные резиновые глушители звука.


Переходим в Белое фойе - это один из важнейших объектов, где как следует потрудились реставраторы, чтобы восстановить его именно таким, каким он был в 19-м веке. На полу - настоящая метлахская плитка, сделанная на том самом заводе в Германии, в тех же цехах, по тем же технологиям, правда, лет на 100 попозже.


Вообще, работа реставраторов - это особая гордость представителя генподрядчика. Всего в проекте участвовали почти 1000 реставраторов со всей России, которые показали высочайший класс нашей старой школы. И это, несмотря на то, что уже лет 20, как в стране никто не занимается подготовкой этих элитных кадров, а некоторые профессии просто на грани исчезновения.


Реставрация велась самым кропотливым образом - сначала счищали краску, чтобы узнать, что находится дальше. Обнаруживали еще несколько слоев и выясняли, что очень многие элементы за 20 век были заменены. Реставраторы искали в рисунках и архивах изначальный замысел Кавоса - как это все должно было выглядеть. Те элементы, которые относились к 20-му веку, аккуратно вынимался и сдавался в музей. С более ранними слоями начиналась работа.


Сегодня мы видим этот зал таким, каким его задумал Кавос перед коронацией Александра Второго и каким он дожил до восшествия на престол Николая Второго, когда здесь появились анаграммы Николая Александровича Романова, люстры с электрическим освещением. Кстати, одна из первых электростанций в Москве была построена в 1894 году специально для Большого и Малого театров. Провода подводили через те трубки, по которым раньше шел газ для освещения. Даже сегодня на этих трубках можно видеть маленькие изящные вентильки для подачи газа. Современники вспоминают, что первые лампочки были ужасно дорогие - одна штука стоила 25 рублей, что составляло среднюю зарплату чиновника. А ведь только на основную люстру ушло 408 ламп! Сегодня в патронах люстр стоят специальные лампы из двух колб - если лампа лопается, то осколки стекла никуда не разлетаются.


Михаил Сидоров рассказывает, о той эпопеи, которая сопровождала восстановление хрусталя на люстрах Большого. Его снимали по ниткам, и каждую переписывали, проводили экспертизу. Реставраторы поднимали данные по всей русской стекольной промышленности, чтобы понять, где и как делались элементы. Ездили за рубеж изучать, как в 19 веке добивались необычного желтого оттенка хрусталя. В результате, справились - все недостающие элементы люстр были полностью восстановлены по технологиям 19-го века.


Мы переходим в Парадный зал, в котором до ремонта проходили трещины до 30 см шириной, куда можно было просунуть руку. Чтобы здание спасти, строители применил уникальную технологию под него поставили 1000 стальных свай. Их подвели под театр и в течение 3 лет вручную вытаскивали фундамент, поскольку театр буквально висел в воздухе - любая вибрация от работающей машина могла вызвать обрушение. С помощью французских коллег сделали так называемую "стену в грунте", для чего пришлось вынуть из-под здания 175 тысяч кубометров земли. Такого уровня инжиниринговых решений еще не было ни в одной стране мира.


Когда здание встало на новый фундамент, предстояло сделать очень тонкую работу - постепенно срезать болгаркой все стальные сваи и опустить здание. Директор театра Анатолий Иксанов позже признался, что это был самый страшный месяц его жизни - одно неточное движение, и гордость русской архитектуры превратилась бы в кучу обломков.


Мы входим в Императорский зал и понимаем, что попали в какую-то акустическую сказку. Здесь все устроено таким образом, что слышен даже шепот из дальнего угла зал. Таков был высший политический замысел того времени - как бы тихо не говорил государь, каждый из собравшихся должен был услышать его.


Этот зал больше всего пострадал от большевиков - прогрессивно настроенные "перестройщики" той поры сбили со стен царские вензеля и короны - на их месте водрузили глобусы, вырезали ножницами двуглавых орлов с роскошных гобеленов и вклеили на их место лиры. Помещение активно лишали всего, что было связано с императором, даже имя у зала заменили на Бетховенский.


Когда шла работа по восстановлению тканей, покрывавших стены Императорского, возник серьезный вопрос - а стоит ли вообще браться за реставрацию, не проще ли соткать новые холсты? Действительно, этим шелковым тканям пурпурного императорского цвет досталось больше всего - их резали, к ним подшивали шелковый новодел, пачкали... Во время ремонта в 70-е годы кто-то из строителей умудрился опрокинуть на них ведро негашеной извести, а затем какой-то умник додумался сдать бесценные гобелены и шелка в химчистку! Одним словом, тканевое покрытие стен в Императорском зале было на последней стадии разрушения.


И все-таки, реставраторы сказали: мы попробуем. Для очистки тканей от вековой грязи они придумали оригинальное ноу-хау - кисточки из хлопка, которыми потихоньку, сантиметр за сантиметром стали оттирать холсты. На эту кропотливую работу ушло 5 лет.


Но что можно было сделать с многочисленными прорехами? Кто возьмется за восстановление? И тут снова везение: оказывается, на Таганке сохранилась уникальная мастерская по работе с подобными тканями. Там трудятся всего 17 удивительных женщин - наследницы и продолжатели традиций тех мастеров, которые после войны восстановили Гатчину, Петергоф и другие разоренные усадьбы. Мастерская была основана еще в 1947 году для создания политически грамотных гобеленов, которыми планировалось покрыть стены Дворца Советов, планируемого на месте Храма Христа Спасителя. Однако, после войны стране было не до вычурных дворцов, поэтому лучшие ткачихи, собранные со всего Союза, были мобилизованы на восстановление музеев, оскверненных фашистами.


В этой мастерской сохранились настоящие жаккардовые станки, сделанные по чертежам конца 18 - начала 19 веков. Подобных станков уже не осталось ни в Манчестере, ни в Лионе. В день на таком станке можно сделать не более одного метра шелковой ткани необходимого качества, а если ткань сложная, с вплетенными металлическими нитями, то производительность такого труда совсем микроскопическая - всего 7 сантиметров в день. Для нужд Большого театра были необходимы 750 метров аутентичной ткани. Мастерицы отдали 3 года жизни на этот проект, но совсем об этом не жалеют.


Вообще, по словам Михаила, на этой уникальной стройплощадке произошло самое настоящее чудо - необычность поставленной задачи объединила самых разных людей, сплотила их и стала той самой идеей, которая превращает труд в радость. Всего в проекте участвовали 3600 человек. Когда их контракт заканчивался, некоторые не могли сдержать слез - люди самых разных возрастов говорили одни и те же слова: "Пожалуй, это было главное дело моей жизни..."


Апофеоз нашей прогулки по Большому наступает в зрительном зале. Нам повезло застать кусочек репетиции спектакля "Руслан и Людмила" и хотя бы немного почувствовать магию той самой знаменитой акустики Большого, которую создал гений Кавоса, и которая была практически утеряна за последние 100 лет.


Альберт Кавос применил все мыслимые технологии, чтобы заставить зазвучать здание-скрипку Большого так, что театр до конца 19-го века будет считаться лучшим в мире по акустике. Для облицовки стен в зале и ложах, потолков и перегородок он использовал резонансную ель - ту самую, из которой делают гитары, скрипки, альты. Кавос полностью отказывается от гипса в зрительном зале - все скульптуры, включая знаменитых атлантов, сделаны только из папье-маше. Он кладет пол с воздушной подушкой и строит своеобразный "барабан" под оркестровой ямой - в результате, все это превращается в гигантскую деку.


Но все это было утрачено в течение 20 века. Когда боролись с трещинами, пол залили бетоном, облицовка из резонансной ели заменяется на фанеру, доски и ДСП. К началу 21 века сохраняется всего 50 процентов оригинальной облицовки.


Как результат - к концу 20-го века Большой театр сползает на 55 место в акустическом рейтинге мировых сцен.


Как рассказывает Михаил Сидоров, чтобы вернуть театру былое звучание, немцы из знаменитой акустической компании "Muller BBM", буквально жили в зрительном зале. Каждую панель из резонансной ели они разбирали, составляли ее описание. То, что можно было восстановить, восстанавливали, а что нельзя - делали по новой и составляли на каждую панель отдельный паспорт. Всего таких панелей в зале более 1000 штук. Дерево для них подбирали с помощью ученых - этим занимались три российских института физики звука.


Чтобы изготовить аутентичное папье-маше, пришлось устроить всероссийский розыск, который дал результаты: на Алтае нашлось предприятие, где до сих пор варят бумагу из опилок в огромных чанах. Театр выкупил у предприятия практически весь годовой запас. Бумага по своему химическому составу вышла абсолютно аналогичной оригиналу. Всего на оформление зрительного зала ушел 981 квадратный метр полученной бумаги.


В этом зале на звук работает каждая деталь - даже красные шторы проходили специальную акустическую экспертизу. Зрительские стулья покрыты специальной тканью. Да что там стулья - позолота, которой покрыта лепнина, и та сделана так, чтобы максимально отражать звук.


С позолотой тоже была целая эпопея: чтобы справиться с объемом работы, потребовалось собрать 156 позолотчиков. Как выяснилось, это почти вымирающая профессия. В Москве нашлось только 70 человек, остальных привезли из Санкт-Петербурга, Астрахани, Казани. Уникальные мастера устроили настоящее алхимическое шоу, когда начали колдовать, создавая специальный раствор - полимент. Представляете, для изготовления полимента нужны яйца, причем только белок, который должен протухать в течение 40 дней. При покрытии театральной лепнины золотыми лоскутками толщиной в полмикрона применяется масса экзотических материалов, включая водку. Нахлест золотых пластинок допускается не более 1,5 мм. Тем не менее, волшебники-позолотчики справились со своей задачей.


Когда основные восстановительные работы в зале были закончены, вспоминает Михаил, по нему долго ходил немецкий акустик, придирчиво простукивал каждый сантиметр и... облизывался от удовольствия: получилось! Но высшей оценкой стала для мастеров похвала самого Пласидо Доминго, который этим летом приехал в Россию, взволнованно забрался на еще недооборудованную сцену Большого и спел несколько арий. После этого маэстро честно признался, что звук в этот легендарный зал вернулся. Специалисты из ЮНЕСКО уже приступили к отчету о проделанной в России работе по восстановлению уникального культурного объекта. Говорят, что отчет выходит очень позитивным.


Накануне первого звонка


Сегодня, когда до открытия Большого театра остаются считанные часы, можно без преувеличения сказать, что в нашей стране произошло грандиозное событие, несмотря на всю ту грязь, которую породил ремонт. Закончена не просто гигантская стройка - Россия еще раз доказала, что наш народ - умелый и талантливый, и он по-прежнему способен на самые великие свершения, граничащие с подвигом. Великолепно проявили себя строители, проектировщики, художники, ученые. Жемчужина русской архитектуры восстановлена в полном объеме, с соблюдением всех исторических нюансов. По сути, эта стройка стала чем-то вроде национальной идеи, которой так не хватает в наши дни. А идея проста: когда мы захотим, мы сможем всё. И отныне здание на Театральной площади становится не только визитной карточкой страны, но и символом ее подлинного возрождения. Титаническая работа реставраторов дала мощный импульс для возрождения полузабытых ремесел и навыков, строители освоили совершенно новые прорывные технологии. Осталось дело за артистами, которым государство подарило театр мечты, где можно воплотить самые безумные идеи и фантазии. От них мы теперь вправе требовать, чтобы на сцене возрожденного Большого создавались только мировые шедевры.


Автор: Сергей Фролов


Русский курьер


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе