Для умных и свободных

О том, чем Гоголь-центр будет отличаться от Театра имени Гоголя, рассказывает Кирилл Серебренников

Мы разговаривали с Кириллом Серебренниковым за пять дней до официального открытия возглавляемого им Гоголь-центра, которое назначено на 2 февраля. В здание теперь уже бывшего Театра имени Гоголя на улице Казакова зайти удалось не сразу: рабочие непрерывно выносили строительный мусор и огромные пустые коробки.

Внутри работы тоже шли полным ходом: звенела «болгарка», откуда-то сверху сыпались искры от сварки, пахло сохнущей штукатуркой. В кабинет, где проходило интервью, периодически заходили сотрудники театра с разными новостями: где-то не работает звук, надо тестировать электропроводку 1943 года, «прикручивать» код для продажи билетов через сайт.

— Ремонт как будто в самом разгаре. Вы успеваете к открытию?


— Мы решили открыться несмотря ни на что, потому что начать работать необходимо. Так что поначалу зрители увидят промежуточный вариант оформления театра. Будем постепенно все достраивать и доделывать — и в этом я ничего страшного не вижу. Театр — это не ремонт, это творческий процесс. Естественно, к открытию мы постараемся полностью подготовить зрительскую зону. Надеюсь, уже с начала февраля люди будут чувствовать себя в театре комфортно.


— А что изменилось в помещении?


— В пять раз увеличили зрительскую зону, которая включает в себя зрительные залы, фойе, гардероб, кафе, книжный магазин и второй этаж. Ориентировочно в марте в большом зале у нас появится возможность показывать кино.


— Зачем в театре кинозал?


— Все началось с того, что однажды я ходил по выставке молодых художников в лондонской Академии искусств, половина которой состояла из темных залов, где показывали фильмы. Я подумал, что раз художественное кино хорошо вписывается в музейный контекст, то почему бы не показывать какие-то кинокартины в театральных залах? Кроме того, сейчас в кинотеатрах по всему миру транслируют спектакли ведущих театров. Программу нам разработал кинокритик Стас Тыркин. В нее войдут и современное кино, и старые фильмы, которые мы давно не видели. Большое количество серьезных фильмов не доходит до нашего экрана, потому что у них нет проката. А получить права на разовый или двухразовый прокат в театре оказалось возможным — продюсеры часто на это охотно идут.


— Как изменится репертуар и какова судьба труппы?


— От старого репертуара ничего не осталось — я его полностью закрыл. При этом большая часть труппы попадет в новые спектакли. Это хорошие артисты, с которыми, надеюсь, мы будем и дальше активно работать. В то же время мы никак не можем расстаться с некоторыми сотрудниками, которые просто назло не хотят уходить со своих мест, получают зарплату, ничего не делая. Сейчас у нас нет времени на сутяжничество. Но мы будем настойчиво отстаивать свою линию, действуя максимально корректно.


— Поскольку сменился репертуар, изменится и зритель. Каким вы его видите?


— Я бы хотел, чтобы это был молодой зритель, уже облюбовавший этот район. Впрочем, я говорю welcome не только публике творческих кластеров, но и тем зрителям разных возрастов, которые интересуются актуальным и современным театром, публике, которая хочет просто провести вечер с удовольствием и которая любит интересный репертуар. Мне бы хотелось, чтобы это было универсальное место для самых разных зрителей. Но обязательно умных и свободных.


— Как вы будете вписываться в возникший здесь арт-кластер?


— Будет логично, если театр станет одним из мест притяжения в этом центре современного искусства, в который входят «Винзавод», «Арма», Artplay и Сахаровский центр со своей интересной программой. Я хорошо знаю людей, которые ходят на «Винзавод», потому что там работает «Платформа», а я ее художественный руководитель. Надеюсь, все они придут и сюда. Конечно, этот театр большой, здесь каждый вечер должно что-то происходить и сюда должны приходить 600 человек. Поэтому задача перед нами стоит непростая. Но мы работаем над этим. Вот прямо сейчас здесь идет заседание кассиров всех московских театральных касс, мы хотим с ними дружить, хотим, чтобы они знали, что открылось новое место, где будет какая-то новая жизнь. Они тоже явно заинтересованы.


— Как бы вы охарактеризовали перемены, происходящие в московских театрах?


— В разных театрах происходят вещи разного масштаба. Где-то просто смена худрука при существующей сильной труппе, где-то всего лишь ребрендинг. У нас же изменения намного глубже и серьезнее — это полное изменение законов жизни организма, который много лет существовал по одним правилам, а теперь должен начать жить по-другому. Вообще должен начать жить. Насколько мне известно, таких существенных преобразований еще нигде не было. Поэтому они сопровождаются волной критики, осложнениями.


— Планируете ли вы запустить в театре какие-то социальные программы?


— Разумеется. Я вообще жесткий противник дороговизны билетов в театр. Потому что в российском сознании театр — традиционно самое демократическое искусство. Отчасти я и сам страдаю от нарушения этого правила: билеты на некоторые мои спектакли в МХТ стоят от пяти тысяч рублей и выше. Когда я говорю своим зарубежным коллегам, что билеты в театр стоят у перекупщиков, допустим, 10 тысяч рублей и их при этом покупают, они с удивлением говорят: «Да у нас Леди Гага меньше стоит!» Да, прекрасно, что кто-то может тратить большие деньги на искусство, такие люди нужны и важны, но я не хочу потерять студентов, людей пожилых, пенсионеров, новую интеллигенцию. Поэтому мы разрабатываем систему скидок, абонементов, которые дадут возможность гарантированно попасть на спектакли.


— Какие новые спектакли в вашей постановке будут в этом сезоне?


— Будет один мой спектакль, «Идиоты» по Ларсу фон Триеру. Он станет частью трилогии, поставленной по известным фильмам. Два других — по «Рокко и его братья» Висконти и «Страх съедает душу» Фассбиндера. Их театральные ремейки ставят Алексей Мизгирев и Влад Наставшев, адаптации пишут Любовь Стрижак, Валерий Печейкин, Михаил Дурненков. В феврале у нас будет несколько довольно лихих концертов, которые не стоит пропустить: 10-го числа «Левый концерт» — это «Седьмая студия» будет петь песни про свободу, специальный гость — Вася Обломов, и 14 февраля концерт «Лав из…» ко Дню святого Валентина — лучшие песни разных стран про любовь.


— Вы активный пользователь фейсбука. Не мешает вам такая публичность?


— Фейсбук для меня — медиаплощадка для социальных высказываний, для общения с большой аудиторией. У меня около 30 тысяч подписчиков (впрочем, из них несколько тысяч непонятно откуда взявшихся ботов из Индии и арабских стран). Фейсбук мне помогает понять, что людей умиляет, что восхищает, что оставляет равнодушным. Он дает мне возможность лучше понимать аудиторию, рассказывать о том, что мы делаем.


Я сам отвечаю на все вопросы, это отнимает очень много времени. Поначалу я даже думал, что сойду с ума от всего этого, но недавно, работая над сценарием к фильму про Чайковского, я обнаружил, что переписка композитора с Надеждой Филаретовной фон Мекк занимает четыре тома. Так что, полагаю, этот человек проводил в своем «фейсбуке» даже чуть побольше времени, чем провожу в нем я. Традиция переписки просто трансформировалась: у людей развилась другая моторика. Всего за несколько лет мы научились быстро друг друга понимать с помощью чатов. Теперь в одной строчке я могу выразить сложную мысль и даже эмоцию. Думаю, эта способность будет развиваться дальше. Хорошо это или плохо — другой вопрос, но нельзя этого не принимать и не использовать.


— В чем роль театра в нынешней России?


— Я хочу, чтобы политики и крупные бизнесмены, читающие вашу газету, знали: мы рискуем потерять театр, без которого невозможно представить российскую идентичность, без которого нет самой «русскости». К сожалению, сегодня интерес к скандалам, связанным с выплескиванием кислоты в лицо, угрозам по телефону и митингам, намного больше, чем интерес к самому театру. Это ужасно печально, это говорит о нездоровье общества, об упадке культуры. Театр — важная часть нашей самоидентификации, и было бы жалко, если бы им перестали интересоваться. В других странах мощные просветительские, социальные и психологические функции театра востребованы, а у нас в силу образовательного кризиса и гуманитарной деградации — больше нет. Не хочется превратиться в страну людей, которые только сопровождают нефть из точки А в точку Б. Есть вероятность, что в какой-то момент Россия проснется, а театра уже нет. Это нельзя допустить.

Досье:


1969


Родился в Ростове-на-Дону.


1999


Получил премию ТЭФИ в номинации «Режиссура».


2006


Его фильм «Изображая жертву» завоевал главный приз «Кинотавра» и Гран-при Римского кинофестиваля.


2012


Стал художественным руководителем Гоголь-центра.

Ведомости


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе