«Чаадский» и другие

Серебренников как оперный режиссер: 5 работ режиссера в музыкальном театре.
Сцена из оперы Александра Маноцкова «Чаадский» в постановке Кирилла Серебренникова в «Геликон-опере», май 2017 года
Дмитрий Серебряков/ТАСС


1 июня в театре «Геликон-опера» — премьера оперы «Чаадский» в постановке Кирилла Серебренникова на музыку Александра Маноцкова. Политическая сатира, террористы и погоня за мифом: «Газета.Ru» рассказывает об этой и других избранных работах режиссера-ньюсмейкера в музыкальном театре — вне «Гоголь-центра».


 
«Фальстаф», Мариинский театр, 2006

Сцена из оперы Джузеппе Верди «Фальстаф» в постановке режиссера Кирилла Серебренникова в Мариинском театре, 2006 год
Сергей Компанийченко/РИА «Новости»


Это был дебют Серебренникова в опере. И сразу — сверхточное попадание, как в жанр, так и в настроение публики.

Режиссер признался, что попробовать свои силы в опере его вдохновил Валерий Гергиев,

— собственно, во время премьеры именно он встал за дирижерский пульт. Герои Шекспира и либреттиста Арриго Бойто, который работал над классической оперой Джузеппе Верди, с легкой руки Серебренникова оказываются в XX веке — режиссер просто не может не говорить о современности. Впрочем, анекдот, в который обращается действие, пришелся бы Шекспиру по вкусу:

так, Фальстаф в исполнении Виктора Черноморцева на сцене сидит обнаженный по пояс в облаке пены, а затем делает «ласточку».

Другой герой поет, когда его вниз головой волокут по сцене за ноги. Здесь же — богач Форд едет по сцене в черном кабриолете марки Ford, а его дочь проводит время в салоне красоты. Зрители отреагировали именно так, как хотел Серебренников — со смехом. Словно вспоминая, что «Фальстаф» — все-таки грустная история, режиссер заканчивает свою оперу словами: «Все мы смеемся, но хорошо смеется тот, кто смеется последним».



«Золотой петушок», Большой театр, 2011

Сцена из оперы Николая Римского-Корсакова «Золотой петушок» в постановке Кирилла Серебренникова на сцене Большого театра, 2011 год
Александр Вильф/РИА «Новости»


Безобидный — а может, для кого-то и очень даже обидный — политический китч Серебренникова, призванный высмеять власть, не только современную, любую. Классическая опера Римского-Корсакова в руках Серебренникова потеряла свою монументальность, а детская сказка Пушкина получила маркировку 18+. Опера ставилась на Новой сцене Большого театра: все пространство действия было занято грандиозными декорациями, дополненными люстрами, как в Московском метрополитене;

повсюду, даже на крышках ноутбуков, — двуглавый орел, превратившийся в двуглавого золотого петушка.

На сцене — карикатурные политические лидеры, выбранные с самых разных страниц российской истории, скачут вперемешку с казаками. И когда на сцене появляется вполне реальная баллистическая ракета класса «земля — земля», в зале смеются даже самые насупленные зрители. Однако Серебренников поставил оперу вовсе не для того, чтобы посмеяться, да и смеялся он не только над политиками. По мнению режиссера, Римский-Корсаков, прежде всего, концептуалист, а значит — ему нужна программа, история. «Золотой петушок» получился не насмешкой над российским прошлым и настоящим, а умным разговором о том, что же такое власть и какие метаморфозы происходят с человеком, в чьих руках она оказывается.



«Охота на Снарка», проект «Платформа», 2012

Анна Шмитько/Проект «Платформа»


Группа путешественников — дамы в платьях, господа в black tie, бобер на каблуках и моряк — в течение часа поют а капелла в разных стилях: от джаза до рока и рэпа. Они ищут мифическое существо, Снарка, и даже думают, что он мог спрятаться где-то в зрительском зале: герои оперы обращаются к собравшимся, спрашивая, не завалялось ли у них немного Снарка. Так Кирилл Серебренников увидел одноименную поэму Льюиса Кэрролла, написанную в 1876 году. Кэрролл со своей «Охотой на Снарка» дал разгон зарождающейся литературе абсурда,

а Серебренников сделал из этого авантюрную, смешную и одновременно страшную — некоторые зрители плакали — постмодернистскую оперу.

Это сказка про команду людей, все имена которых начинаются на букву Б, решившихся найти Снарка, — обобщенное воплощение добра. Задача у героев Льюиса была не из легких, но то, что сделал Серебренников, оказалось еще сложнее: «Мы это делали как детский музыкальный спектакль. Но что-то мне подсказывает, что он не детский, то ли это театр детской жестокости или детской скорби. Что это такое, мы не знаем», — рассказывал режиссер после премьеры. Музыку к опере написал Юрий Лобиков, а роли сыграли участники «Седьмой студии».



«Саломея», Оперный театр Штутгарта, 2015

Martin Sigmund/Oper Stuttgart


В 1905 году музыкальная драма Рихарда Штрауса «Саломея» по Оскару Уайльду стала скандалом десятилетия — по отзывам критиков, одноименная опера Серебренникова наделала разве что немногим меньше шума. Режиссер перенес действие библейской истории в театр военных действий «Исламского государства» (запрещенная в России организация). Оперу поставили в конце ноября 2015 года — зрители, еще не оправившиеся от парижских терактов, устроили Серебренникову овацию: он попал в самую точку их эмоций.

Его «Саломея» поднимает вопрос кризиса в западном обществе, вызванного самым беспомощным из человеческих чувств — страхом.

Во дворец Ирода Серебренников помещает видеоинсталляцию со сценами насилия, подобными тем, что выкладывает в интернет ИГ. Он меняет и образ главной героини: его Саломея — не символ превосходства женщины над мужчиной, а маленькая девочка, окруженная насилием, которая ищет любви — и не находя ее, становится насилием сама.



«Чаадский», Театр «Геликон-опера», 2017

Чем станет опера «Чаадский», премьерные показы которой пройдут с 1 по 4 июня, пока не знает никто: критику на репетиции не пускали, а из комедии Грибоедова «Горе от ума» можно сделать как острую политическую сатиру, так и философскую трагедию.

Происхождение фамилии заглавного героя проследить несложно: Чаадский — Чацкий — Чаадаев. Серебренников явно хочет вытащить на сцену прототипа литературного бунтаря, чью фамилию Грибоедов зашифровал в имени своего героя. Создатели использовали не только сходство Чацкого и Чаадаева:

в оперу сумели проникнуть строчки из «Записок сумасшедшего» Гоголя и персидские стихи, а композитор и автор либретто Александр Маноцков утверждает, что большое значение при создании оперы для него имел роман «Смерть Вазир-Мухтара».

С уверенностью можно сказать одно: Чацкий на сцене сойдет с ума, но не в домыслах света, а по-настоящему, как сходят с ума люди, на которых давит дух их времени.

Автор
Александра Борисова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе