Он лауреат Международной премии имени Станиславского и премии имени Царева, многократный лау-
реат премии имени Волкова. Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе, как оказалось, многое хочется. С Александром Сергеевичем, 15 октября отмечающим 60-летний юбилей, мы беседовали в декорациях дипломного спектакля «Неточка Незванова».
Постановку по мотивам пьесы Валерия Семеновского «Жизнь артиста» он готовит вместе со студентами своего курса. За Достоевского принялся впервые.
- Народность ощущаете, Александр Сергеевич?
- Вы о звании? Какое там! Народный-международный... Работы очень много. Через месяц отправляемся с ребятами в Москву на международный фестиваль «Подиум» со спектаклем «Класс-концерт». Только что поставил «Сирано де Бержерака» в Омской драме. Выпущу спектакль здесь, уеду в Питер, где в театре на Литейном возьмусь за «Поминальную молитву» Горина. Юбилей же встречу в поезде.
- Диктуете артистам свою волю?
- Что значит диктую? Я режиссер, и это определяет все. Артистам со мной легко работается. Это вовсе не значит, что я их пускаю на вольные хлеба, но всегда с интересом отношусь к творческому приносу. Режиссер остается за пределом спектакля, он внутри, в каждой детали, разработке, но все равно на сцену выходит артист. Это раньше театр мог держаться на крепком словце, но время кнута прошло. Чем можно увлечь артиста? Только серьезной творческой задачей.
- В кино зовут сниматься?
- Зовут. Но к сегодняшнему «кину» отношусь сложно, особенно к российскому. Бежать за сериалами, дешевой популярностью - смешно. Жизнь - такая короткая штука, как оказалось, а еще столько всего нужно успеть. Мне предлагали снимать кино, но в сегодняшнем телепроцессе мне неинтересно. Быстрые темпы, режиссер практически ничего не значит, все определяет продюсер.
- Как вам сегодняшний ТЮЗ?
- Не хожу в этот театр. Как отрезало.
- А модернизирующийся Волковский?
- Волковский - это театр, который не стоит на месте, движется вперед, у него столичный уровень, амбиции, возможности. Я хорошо к нему отношусь и рад, что он ко мне тоже. Что же касается психологического театра, то он никогда не умрет, пока существует человек. На сцене нет ничего важнее и интереснее живого человека. Театр болеет всеми теми же болезнями, что и общество. Превращается в бизнес-структуру, организацию для зарабатывания денег. Но настанет момент, когда мы опять повернемся лицом к человеку.
- Вы преподаете мастерство актера. Нынешние студенты отличаются от тех, что были раньше?
- Разумеется. Они продукт времени, хотим мы этого или нет. Более прагматичные. Но когда их поближе узнаешь, поработаешь с ними, за всем этим есть ранимая человеческая природа, глубоко запрятанная. Те были более эмоционально открытыми, эти запрятаны глубоко. Открыть их природу вместе с ними оказывается серьезным, профессиональным делом.
- Да вы философ! Много читаете?
- Да, в основном профессиональную литературу. Сейчас читаю книгу замечательного мастера, профессора кафедры режиссуры РАТИ-ГИТИСа Олега Львовича Кудряшова. Он пишет о сегодняшнем дне театрального образования.
- Почему ваш сын Анд-рей не захотел пойти по вашим стопам? Ведь одно время он писал музыку к вашим спектаклям?
- Точнее, к одному - «Панночке». Честно сказать, это я не захотел, чтобы он связывал жизнь с театром, наша профессия очень сложная. Андрей работает на телевидении, а музыку до сих пор пишет, это что-то современное, синтезаторное.
- Два профессора в семье, это наверняка тяжело. Как представишь, бесконечные споры, дискуссии. Не дом, а сплошная кафедра. Сложно с такой умной женой, как Татьяна Семеновна Злотникова?
- Знаете, сложнее с дурой (хохочет). А биться на кулачках, выяснять кто умнее - это и есть дурость. А Татьяна Семеновна и хозяйка отменная. Ее фирменное блюдо? Плов, конечно.
- Ваш отец был токарем, а первой ролью лесковский «Левша». Вы-то сам человек мастеровитый?
- Розетку починить могу, гвоздь забить, дела посерьезнее предпочитаю доверять профессионалам.
- Мальчонка из рабочего предместья и вдруг театром заболел?
- Представьте, до 10-го класса я в театр не ходил вообще. Занимался плаванием, был кандидатом в мастера спорта. Так что дорожка была определена. Просто случайно познакомился с компанией молодых людей, которые ходили в театральную студию при Дворце пионеров. Было это в Ташкенте. Также случайно поступил в местный театральный институт.
- ?!
- Просто всю ночь отмечали окончание 10-го класса, а наутро я оказался в компании этих самых ребят-актеров. А у них как раз первый экзамен. Вот я и на спор тоже решил попробовать, и было большим удивлением, что сразу прошел на третий тур. Читал, как сейчас помню, Маяковского - «Стих о советском паспорте». Играл на фортепиано, на руках стоял, сальто делал - в общем, всех поразил своими умениями.
- А как вы в Ярославле-то оказались?
- Просто один человек, которого я безмерно уважаю и люблю, Владимир Алексеевич Солопов, тогда работал в Ташкенте и много рассказывал о Ярославле.
- Первые впечатления о городе?
- Ужасные! Это было начало 90-х. Все было завалено снегом, который никто не убирал. Было темно, страшно. Помню скрипучий трамвай, который вез меня до гостиницы. Долгое время пребывал в жуткой депрессии и до сих пор не могу привыкнуть к тому, что в этом городе очень мало солнца. Но и того Ташкента, города, в котором я родился, увы, больше нет.
- А в каких вам было бы интересно пожить?
- Тбилиси, Амстердам, может быть, Петербург.
- Вы много работали за рубежом. Можете выделить какую-нибудь страну?
- Пожалуй, это Корея, Сеул. Ставил там Гоголя, Чехова. Корейцы тянутся к нашей культуре, музыке, они очень образованные, знают русскую классику, при том, что уважают и ценят свои национальные традиции.
Фото Ирины ТРОФИМОВОЙ.
Золотое кольцо