"Я это не буду есть - это уже один раз ели!"

"Пипл схавает. Вот это и есть формула российской культуры. Кнопка — вещь могучая, но думаю, если вы будете насаждать людям в качестве питания то, что уже один раз кто-то съел, процесс будет обратный", — считает кандидат исторических наук Олег Рудольфович Айрапетов. Об этом он рассказал в беседе с главным редактором "Правды.Ру" Инной Новиковой.

— Олег Рудольфович, толкование исторических фактов в зависимости от современных тенденций и веяний в политике и пропаганде — вещь не новая. Так было всегда. Выгодно было кого-то считать злодеем или наоборот благодетелем, так и поступали. Но, достигают ли цели такие пропагандистские попытки "отрихтовать" историю под сиюминутные задачи?

— Конец 80-х, вы, наверное, помните — начало 90-х годов. Тогда тоже была волна, скажем так, антисоветской пропаганды, десталинизации. Я оцениваю это нейтрально. Не позитивно, не негативно. Это просто была пропаганда. И в это время, если вы вспомните, если верить социальным опросам, фигура, скажем, Сталина — она оценивалась однозначно негативно массами людей. То есть Сталин был воплощением зла. Прошло энное количество лет после этой продолжающейся десталинизации, результат — диаметрально противоположный. Результат этой пропаганды — Сталин занимает одно из первых мест по популярности среди населения.

— Также были опросы, предполагающие оценку деятельности Александра Невского…

— Потом быстро пересчитали. Оказалось, что социологи ошиблись, но факт остается фактом — они все-таки в первый раз ошиблись! Понимаете? И вот это и есть результат этой пропаганды. А действенна ли эта пропаганда. Мне почему-то кажется, что эта пропаганда имеет обратный эффект в том числе. Понимаете, представьте себе фонтан, который фонтанирует всякими продуктами переработки жизненной деятельности человека. Нормальный человек, он что делает? Он отходит в сторону.

— То есть вы считаете, что на это не надо реагировать на все эти дикие публикации, искажения исторических фактов, передергивание?

— Реагировать, наверно, надо, но какие возможности для этой реакции?

— У нас с вами, может быть, небольшие возможности, но у государства-то должна быть какая-то на этот счет позиция?

— Это политика, это меня не касается. Я занимаюсь своим делом — я пишу книги и так далее. Все, что я могу — это сказать, как это было. А вот то, что передает телевидение, формат Первого, Второго каналов — есть формат, получивший определенное одобрение. То есть не одобрение. Я думаю, что это просто полностью контролируемые государством каналы, и существует, наверно, группа, руководящая этими каналами, которым дают добро или не дают добро на те, или иные фильмы об истории. И это во всем мире так. Для того чтобы программа финансировалась, она должна быть одобрена.

Одобрена, профинансирована — деньги просто так тоже ниоткуда не берутся. Это политика. И тем не менее, даже на Первом канале бывают иногда огрехи с точки зрения этой политики. Например, к юбилею войны выпустили такой вот документальный фильм с элементами компьютерной реконструкции о Великой отечественной войне. Шесть или семь серий. Я помню, что они там взяли и каким-то чудом, случайно. Наверно, получилось, а может это — результат вредительства, они взяли специалистов, которые разбираются в этом деле — в истории. Взяли специалистов, а не политиков. Не политиканов, прошу прощения. Там вот Алексей Исаев — очень сильный историк по Великой отечественной войне присутствовал. И получился великолепный фильм, очень правдивый — и о поражениях, и о победах, и очень сильно был сделан — вышел на Первом канале. Я был поражен, когда это увидел. Он шел в явном диссонансе с основными направлениями Первого канала.

— Как вы считаете, какие эпизоды в российской истории достойны того, чтобы о них сняли не только документальные, но и художественные фильмы.

— Да любые! С моей точки зрения — любые, потому что любая часть российской истории — она интересна и поучительна. По-моему, Конфуций говорил: " Дураку — учение не впрок". Вот что может быть поучительно? Все может быть поучительно.

— Вот у нас берут, например, одно Ледовое побоище. Как будто других историй нет. Более сложных по драматизму и менее однозначных по сюжету.

— Ну и что все знают про Ледовое побоище? Что знают?

— Что наши победили.

— Ну, в общем, да. Я думаю, что фильм Эйзенштейна — без всяких — он великий, он сделал больше для воспитания и для знания этого человека, хотя в общем-то, Эйзенштейн выбрал фильм о периоде, о котором мы меньше всего знаем. Тем не менее, он создал образ, он и Черкасов, разумеется, он создал образ, который создал колоссальную роль, и он до сих пор смотрится привлекательно. Почему? Потому что это образ, который привлекателен для массового сознания. Но нельзя сказать, что нужно снимать фильмы, как Эйзенштейн. Но, вы посмотрите на современных актеров! У них пустые глаза. Или злые, или пустые.

— Наверное, так все-таки обобщать нельзя! Разные актеры, есть и весьма талантливые, неравнодушные.

— Это ж смотришь — и людей жаль, в общем-то. Они играют в пустых фильмах, говорят пустые диалоги. Смотрят в камеру — видно, что они читают тексты. Это ужас. Это деградация. В принципе сейчас деградация во всем происходит практически. Почему в культуре она не должна идти? Я уже про великие фильмы. Уж лучше снимать просто, как Эйзенштейн, великие фильмы о великой войне. Автор великого фильма о великой войне будет снимать 1913 год? Да упаси Боже! Вот этот вот гениальный человек, который мимикрировал до уровня последних своих фильмов? Снимут а-ля "Мастер и Маргарита" цигейкового кота?

— "Мастер и Маргарита" — это ужасно!

— А "Цитадель" не ужасна, да? Это прекрасно?

— Да тоже, в общем-то…

— Что значит "в общем-то" ? Это же просто ужас. Вот когда-то было советское кино. Оно определяло, на него равнялись. Сейчас у нас российское кино — свободное. Никто не мешает творцам самовыражаться. От этого самовыражения… Как их учили? Почему тот же Михалков снял великолепный фильм "Свой среди чужих, чужой среди своих"? Когда он его снимал, он снимал его великолепно. В нем много правды. Это, опять-таки, образ, да? Жизнь богаче литературы. Бальзак говорил: "Глупо, как факт!" но что вы скажете против факта?

Вот Михалков в первых своих фильмах, он создавал образы, которые привлекали! Они не относились к фактам, но говорили о фактах больше, чем что-либо. Вот Борис Чирков — Махно — он не имеет отношения к реальному Махно. К Александру Пархоменко. События были условно связаны. По фактам они были далеко не такими, какими они были показаны в этом замечательном фильме, но Борис Чирков когда выходит, наполеончик в своей этой венгерке со снурами или поет "Любо, братцы, любо" — вот я тебя сейчас возьму за душу.

Помните, когда там перебивают его, женщины говорят. Окуневская, по-моему. "хорошая песня, за душу берет", да? В этом всем они создали образы, которые больше говорят о правде гражданской войны, чем исторические факты. Потому что исторический факт, в массе своей, он сложен. Сама канва событий, может быть, и не правдива, а образы правдивые. И поэтому это принято было людьми. Они видели в этом что-то, что подкупало искренностью. И мне кажется, поэтому современный российский кинематограф отторгается.

— Мое поколение уже привыкло больше смотреть иностранные фильмы.

— Почему? Это все равно чужое! Почему фильм "Цитадель", к примеру, это наш фильм? Ну почему он наш? Потому что он сделан в России на деньги госбюджета? Потому что его внедряют как картошку? Отправляют туда школьников и солдат смотреть? От этого он нашим не станет, понимаете? Был в свое время замечательный режиссер, который потом выродился в нечто неудобосказуемое. В конце концов, замолчал — Эльдар Рязанов.

— Так Эльдару Рязанову сколько лет? Не каждый мастер может снимать в таком возрасте. Это же тяжелый моральный, да и физический труд!

— Ну да, тем не менее документальный фильм "Президент" о Борисе Николаевиче, это, как говорится, пять баллов. "Да. Водки я не пью", — говорит Борис Николаевич, заходя, там… И эти дешевые приемы — он идет, включает лампу и читает. И дом, в котором все окна темные, и одно окно горит — Борис Николаевич работает с документами. Не смотрели? Вы многое потеряли! Я говорю, талантливый человек, который скатился на пошлятину. Я к чему говорю. Вот когда он был талантливый — "Вокзал для двоих" — помните, там персонаж Басилашвили был, он говорит: "Я это не буду есть — это уже один раз ели!" Поэтому можно что угодно объявить… До провала "Цитадели" помните фильм Бондарчука старшего — тоже талантливого в свое время человека — телефильм "Тихий Дон"? И вся пресса, и все телевидение говорили, что это — тортик!

— Что значит, тортик?

— Люди это восприняли как нечто, что уже один раз ели. И смотреть не стали. "Тихий Дон" в телевизионном прокате провалился — это факт. Его даже не пытались потом второй раз показать. Почему? У нас зачастую люди, как мне кажется, сильно верят, как вам сказать, обожествляют кнопку. Нажмем на кнопку, помните, у Пелевина — пипл схавает. Вот это и есть формула российской культуры. Но, тем не менее ничего нельзя, так сказать, переоценивать. Кнопка — вещь могучая, но если вы будете насаждать людям в качестве питания то, что уже один раз кто-то съел, будет процесс обратный. И как бы эта кнопка не старалась, ну нельзя сделать из бондарчуковского "Тихого Дона" любимый народом фильм. А вот старый фильм режиссера Сергея Герасимова 1958 года — он по-прежнему популярен. Вот вы говорите, к какому прошлому можно обратить внимание? К любому! Только кто и как это будет делать?

— Неужели для художественного фильма так важна стопроцентная достоверность деталей и фактов истории? Ведь это снимается для современного зрителя, который многое воспринимает не так как это воспринимали те, кто, например помнит еще старые времена?

— Вот я не знаю, знают ли сейчас женщины, что не могла казачка идти по станице с распущенными волосами и маникюром Просто вот этот вот бред — "Ай люли" — это все делается за рубеж. Смотрите, какие у нас кондовые русские мужики, которые говорят на английском… И так — что угодно. Просто это — клюква. Можно делать клюкву? Можно! Вот, возьмем — интереснейшая, важнейшая часть русской истории — спор западников и славянофилов. Кто его будет снимать? Кто способен это сделать?

— А какой там сюжет может быть?

— Как — какой сюжет? Эротический, конечно! С деньгами… От немцев нельзя взять деньги при Николае I — наверно, от англичан. Например, хорошие славянофилы борются с плохими западниками, которые, все как один, занимаются сексом и получают деньги от английского Генштаба. Одновременно существуют хорошие люди, которые любят Россию-матушку. Вот же сняли фильм "Адмирал" — я включаю его и сразу переключаю, потому что 2 минуты посмотрел — уже 10 ошибок, уже 10 клюкв. Ну, ужас просто! Это супербездарщина! Ну как это так? К Николаю II подходит Колчак и его презентуют. Его представляют как командира крейсера, адмирала Колчака, крейсера "Цесаревич". "Цесаревич" был эскадренным броненосцем. Эскадренные броненосцы получили классификацию линкора. Вы можете сказать, что это неважно. Неважно, мотороллер или машина, приехали вы на джипе или на лошади. На Савраске, да? Просто вот все, что там есть — это все не правда. Это все не так, понимаете?

— А как же исторические консультанты, ведь на таких фильмах, как правило, есть специалисты, которые как раз и призваны следить за тем, чтобы таких ляпов не было ?

— Зачем? Что от этого изменится? Был заказ — надо показать, вот это — хороший… "This other good guys, these other bad guys". Все очень просто и ясно — вот хорошие ребята и плохие. Все, Колчак — хороший, эти плохие — все поменяем. Ну и что. Удалось? Клюква. Вот у нас чего нет — это, к сожалению, нет — восприятия гражданской войны как трагедии. Нужно показать правду и тех, и других, показать трагедию и тех, и других. А вот эти музицирования и дансинги в стиле…

— В общем, вопрос в том, что талантов нет. Не хватает ни режиссеров, ни сценаристов?

— Вы понимаете, для того чтобы это писать, писать о споре западников и славянофилов, который занимал лучшие умы России целое столетие, должен быть человек соответствующий. А если с глумливым хохотком, или с позитурой — ну о чем речь может быть? Такой вот будет результат. Мне вот — неинтересно! Я сам писать не буду художественную литературу, я об этом рассуждаю как потребитель этого продукта, и потреблять этот продукт я не хочу.

— Не интересно?

— Кинематограф вообще перестает быть искусством, но это — другая тема.

— Это — другая тема?

— Другая тема. Допустим, был такой американо-японский фильм, на мой взгляд, великолепный фильм — "Торо-торо-торо" о нападении на Перл-Харбор. Хотя, там меньше спецэффектов. А вот "Перл-Харбор" -современный боевик Майкла Бэйя смотреть не смог — стал засыпать, потому что, знаете, говоря о современном кино, я в этого бронтозавра нарисованного — верю, а в страдания человека, который рядом с ним — нет. Понимаете. Уже до того дошло, что вот эта иллюзия — она становится более артистичной, чем актер с этими пустыми глазами и пустым криком.

Инна Новикова

Правда.Ру

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе