Вперед в прошлое

Об управлении кризисом

 "Русский журнал": Господин Гэлбрейт, если в результате кризиса какая-либо страна попытается реализовать модель государственного социализма, то будет ли ей угрожать авторитарное вырождение или государства с демократическим политическим устройством защищены от этого?

Джеймс Гэлбрэйт: Я не совсем понимаю, что такое государственный социализм и каков может быть его статус сегодня. Тем не менее должен заметить, что шанс реализации этой модели в Северной Америке или Западной Европе в ближайшее время минимален, я бы даже сказал, что это невозможно. Однако в Соединенных Штатах значение термина «социализм» отличается от того, который вкладывается в него в России.

То, что происходит сегодня в США, вполне соответствует американской политической истории. В истории Соединенных Штатов были периоды, когда роль государства возрастала, но, как правило, это было связано с реализацией конкретных проектов, направленных на решение конкретных проблем. Сегодня это серьезные проблемы с финансовой системой, которая нуждается в восстановлении режима регуляции экономики со стороны государства. Этот процесс уже запущен, он будет непростым и долгим, однако со временем данный процесс принесет свои плоды. Кроме того, существуют проблемы с реальным сектором экономики, которые были спровоцированы кредитным кризисом. Реальный сектор сегодня находится в глубоком упадке, и эта проблема будет решаться с помощью правительственных капиталовложений. Однако оба этих решения прекрасно вписываются в американскую политическую традицию, такого рода проблемы в США всегда так и решались.

РЖ: Стоит ли ожидать появления некой новой формы взаимодействия государства и субъектов экономической деятельности?

Д.Г.: Я бы сказал, что взаимодействие государства и субъектов экономической деятельности вернется к нормам XX века. Я имею в виду период с 1933 по 1980-е годы. В тот период государство имело реальное влияние на процессы, происходящие в экономике, оно играло роль стабилизатора и регулятора, в том числе в ее частном секторе. Система, выстроенная еще Франклином Рузвельтом, работала относительно хорошо в течение достаточно долгого периода времени. Затем была предпринята попытка разобрать эту систему и вернуться в фантастический мир нерегулируемого рыночного капитализма, которого не было в США со времен XIX века или, точнее, с 1920-х годов. Именно эта попытка и стала основной причиной современного кризиса. Я думаю, что все извлекли урок из происшедшего.

Однако в США нет какой-то бурной идеологической общественной дискуссии на эту тему. Наоборот, удивительно, насколько все согласны насчет того, что надо делать.

РЖ: Какие политические силы и партии смогут извлечь выгоду из того, что происходит?

Д.Г.: В американской политике последних месяцев гораздо большую роль играла президентская предвыборная кампания, а не кризис. Кампания показала, что в стране есть серьезная организованная гражданская сила, которая избрала Барака Обаму новым президентом. Я не стал бы утверждать, что он сумел извлечь выгоду из кризисной ситуации и победил благодаря наличию трудностей в экономике. Обама победил благодаря тому ответу, который он дал на кризис, благодаря решениям, которые предложил. Безусловно, республиканцы, управлявшие страной два года назад, когда помимо президента в Белом доме они обладали большинством в конгрессе, по-прежнему являются силой, однако те из них, кто выступал за дерегуляцию экономики, совершенно дискредитированы. Кризис спровоцировал жанр экономического расследования. Жалко, что это не произошло тогда, когда в стране был экономический бум.

РЖ: Что произойдет со средним классом? Сможет ли он пережить этот кризис?

Д.Г.: Среднему классу в Америке сейчас очень тяжело. Жилищный сектор и смежные с ним сферы были основным источником дохода в США, его обвал сильно ударил по большинству американцев. Судьба среднего класса зависит от того, насколько скоро удастся выйти из кризиса. Самые худшие варианты развития событий принесут для этого слоя населения много социальных проблем.

РЖ: Какие существуют национальные модели выхода из кризиса? Имеет ли смысл распространять самый удачный опыт подобной модели на третьи страны?

Д.Г.: Сегодня активно используется пример Швеции, в которой в 1990-е годы была реализована определенная экономическая модель в условиях, очень похожих на современные. Избранное правительством Швеции решение принесло хорошие результаты в достаточно короткие сроки. Необходимо признать потери, провести рекапитализацию банковской системы и т.д. Конечно, Швеция – небольшая страна, и для того, чтобы проделать то же самое в США, необходимо гораздо больше времени и ресурсов. Кроме того, необходимо принимать во внимание сегодняшний контекст.

Однако американская модель выхода из кризиса глубоко укоренена в американской истории. У нас есть такое преимущество, как созданная в 1930–1960-е годы система "Социального страхования", система налогообложения и так далее. Эти институты работают достаточно хорошо, что позволяет нам проводить необходимые преобразования в более благоприятных условиях, чем, например, государствам Евросоюза, которые вынуждены ориентироваться на общеевропейские интересы, что ограничивает их поле для маневра.

Я бы не стал говорить о национальной модели выхода из кризиса. Однако заметил бы, что существует институциональная модель выхода из него, которая заключается в использовании каждой страной тех или иных экономических и политических мер. Набор же таких мер зависит в первую очередь от институтов данной страны. Возьмем, например, Китай: очевидно, что у китайцев совершенно иные политические традиции, иные институты, иная налоговая система, чем у США, поэтому китайский ответ на кризис будет иным. Нельзя брать модель одной страны и полагать, что ее можно без адаптации применить в другой. Этот урок, я полагаю, прекрасно усвоили в России в 1990-е годы. Вам нужна собственная модель выхода из кризиса.

Беседовала Юлия Нетесова

Russian Journal

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе