Очередная история

Откуда появляются толпы в музеях и на выставках.
Очередь на выставку Серова в Третьяковке стала таким же героем интернета, как пресловутые лабутены. 
«РР» решил выяснить: очередь — это новый культурный тренд или в истории с неожиданной, сносящей двери, любовью к Серову и прочим художникам нет ничего необычного. Искать ответ на этот вопрос корреспондент «РР» отправилась в Санкт-Петербург, в очередной раз подтверждающий статус культурной столицы открывшейся выставкой мексиканской художницы Фриды Кало, которую, в отличие от Серова, просто так, круглый год в Третьяковке, не увидишь.



Очереди за уникальным

Это теперь СМИ сравнивают очередь на выставку «Фрида Кало. Живопись и графика из частных собраний Мексики» с очередью на выставку к 150-летию со дня рождения Валентина Серова, а инстаграм пестрит фотографиями с толпой, тянущейся вдоль Фонтанки в направлении Музея Фаберже. Вечером же 3 февраля, когда состоялось официальное открытие, очереди на Фриду не было. В полдень, 4 февраля люди стоят в кассу, но пока еще внутри здания.

— Электронный билет мы не покупали, решили через кассу, — подружки-петербурженки Регина и Юля стоят с тубусами художников в руках: они поступают на специальность «Технологии и дизайн». — Что нас мотивирует тут стоять? Фрида, естественно. Это великая женщина, очень нравится нам. Очередь на Серова? Хм... Не, не слыхали.

Ситуация меняется в районе половины третьего: хвост очереди начинает вытягиваться параллельно Фонтанке. Впрочем, до масштабов очереди на Серова пока еще далеко.

В этом уличном хвосте знакомлюсь с лингвистом Еленой и магистром высшей школы менеджера Ксенией. Им стоять тоже не лениво: любят Фриду. К очередям относятся философски:

— Мне кажется, очереди были всегда, — говорит Лена. — Недавно в Москву ездила, на Серова постояла. Ну  а что делать? Не думаю, что это такой тренд, всегда люди стоят. Например, в Эрмитаж.

Куратор выставки, Екатерина Лопаткина, кандидат искусствоведения, заместитель заведующего отделом современного искусства Государственного Эрмитажа, афористична:

— Кто хотел на Серова, тот сходил на Серова. Кто хотел в очередь — тот сходил в очередь. Я ездила в Москву и совершенно спокойно посмотрела выставку, без всяких очередей. Вообще, когда работаешь в Эрмитаже, трудно заметить, что у людей тяга к искусству в какой-то момент усилилась или ослабла. Очереди у нас всегда. Нет их лишь буквально раз в году недели три — как раз в феврале. В этот момент закрываются самые большие выставки, а новые открываются только весной и дальше — летом. А очередь на Серова мне кажется в чем-то спродюсированной: обстановка вокруг нее, возможно, нагнеталась от желания сосредоточиться на чем-нибудь хорошем: лучше говорить и писать о том, что у нас очереди в музее, чем о том, что евро, к примеру, на шесть рублей за неделю подорожал. Это грустная новость. А про очередь в музее — хорошая.

Куратор выставки Фриды называет поход в музей новым видом общения, причем, что немаловажно в кризисное время, довольно доступным:

— На самом деле стоимость посещения музея по сравнению с другими развлечениями довольно невысока, — замечает Екатерина Лопаткина. — Средний чек в ресторане — 1,5-2 тысячи рублей. Сходить в музей значительно дешевле. Плюс в музеях есть льготы. Даже в частных. Например, тут, в Музее Фаберже, есть льготы для многодетных, для пенсионеров, для работников музеев. Конечно, выставки не такой легкий вид развлечения, но не менее, если не более насыщенный.

Как иллюстрация слов Екатерины рядом стоит седой мужчина на костылях. Владимиру — 80, работал на телевидении, вопросы просит задавать громко, со слухом проблемы.

— По профессии я технарь, может, поэтому не всегда воспринимаю то, что вижу, сердцем. Разумом я вот это, — показывает в сторону картин, — понять могу, а сердцем — нет. Но все равно мне художники интересны. Возможно потому, что их дар — тоже в руках.

Про фильм с Сальмой Хайек или интерес к личности Фриды Владимир ничего не говорит, но Екатерина Лопаткина, замечает, что многие пришли в музей еще и потому, что Фрида — своего рода бренд.

— Фрида — это, кроме всего, имя, которое было раскручено, в том числе и СМИ. При жизни ее печатали на обложке Vogue. А это более чем сложно — представить современного художника на обложке такого издания. Яркая личность, которая не стеснялась своего броского поведения и, наоборот, всячески эпатировала публику: например, в Нью-Йорке ходила в национальном мексиканском платье, в  Мексике — в мужских штанах, что для того времени было довольно радикально. А ее откровенные работы, совершенно ни на что не похожие — это и не сюрреализм, и не авангардизм, эта завораживающая зацикленность на самой себе, потому что ее, по большому счету, никто кроме себя и близких не интересовал. Фриду не интересовало, что о ней скажут и напишут, и вела она себя вызывающе не потому, что хотела, чтобы о ней писали, а в силу своего характера.

Интересно, что толпятся посетители не только возле работ художницы, среди которых есть и знаменитые «Больница Генри Форда» и «Сломанная колонна», но и возле экспозиции, на которой можно увидеть фотографии Фриды от первого причастия до последней выставки, проследить ее путь от маленькой девочки до девушки, выходящей замуж за Диего Риверу, и до художницы, окруженной вниманием.

Нет свободных мест и в зале, где показывают фильм Натальи Назаровой «Фрида на фоне Фриды». 


Селфи на фоне работы Фриды Кало «Несколько царапин», написанной после того, как Фрида узнала о романе мужа Диего Риверы и ее младшей сестры Кристины



Очереди за банальным

Такое равное распределение публики несколько удивляет после «Ночи Серова», которая прошла в последний день выставки: народ толпился возле доступных ежедневно в свободном режиме в Третьяковке «Девочки с персиками» и портрета Ермоловой, и совершенно не толпился возле того, ради чего, собственно, и стоило идти на Серова: графики, театральных эскизов и пейзажей художника, чуть ли не впервые собранных вместе из разных музеев и коллекций.

Да и как интересно было послушать разговоры тех, кто до этих работ все-таки доходил. Например, вот подсмотренные сцены у портретов Иды Рубинштейн и Анны Карловны Бенуа, привезенных в Третьяковку из Русского музея.

— Господи, прямо узник Бухенвальда, — ужасаются две пожилые дамы первому портрету.

— Убила бы, если бы меня так нарисовали, — комментирует молодая девушка своему спутнику второй портрет.

— Поэтому тебя и не рисуют, — замечает он, и пара уходит прочь.

Да, для того, чтобы в последнюю ночь Серова посмотреть работы художника, корреспонденту «РР» пришлось отстоять после полуночи минут 40 на улице. Впрочем, очередь была довольно мирной, без «вас тут не стояло». Пытался сеять смуту столько один мужчина в кожанке, по виду откуда-то из 1990-х:

— Давайте двигать вперед! Ну что вы стоите? Вы что, постоять пришли?!

Но не нашел поддержки и замолчал.

А в районе двух ночи, когда кассы уже закрывались, брать приступом Третьяковку и вовсе было бессмысленно:

— Обещали, что будет работать до последнего посетителя, — спорила с охраной девушка в норковой шубе.

— 30-го числа. А уже 31-е, — спокойно отвечала охрана.

Также спокойно мимо девушки проходили к такси успевшие на Серова. 



Очереди за обувью и антидепрессантами

В самом крупном частном музее современного искусства Эрарта — тишь да благодать. Никаких очередей. Меж тем, среди проходящих там сейчас выставок — «Генезис», экспонирующая обувь будущего. Туфли в драгоценных камнях и на платформах из древесины кипариса, напечатанные на 3D-принтере босоножки, каблуки в шипах и бисер, туфли без пяток и туфли против загрязнения природы. Также среди экспонатов — обувь от  звезд с мировыми именами вроде Захи Хадид, Кензо Такады, Айрис ван Херпен, Омара Переза, Gasoline Glamour, Сильвии Фадо, Джузеппе Занотти, Норитаки Татеханы.

— Ажиотаж  был с первых дней выставки, — утверждает директор по внешним связям музея Эрарта Евгения Антонова. — Хотя открылась выставка в конце декабря. А декабрь — классически не время для посещения музеев: все носятся, покупают подарки. И, тем не менее, в новогодние каникулы Эрарту посетило порядка 20 тысяч человек. А общее число посетителей в январе больше прошлогоднего почти в два раза и почти в три раза выше показателей 2014 года — 40 тысяч. Стабильный же прирост посещаемости музея составляет 20%. Мы это связываем с разными факторами. Мы провели исследование, и выяснили, что и тогда, и сейчас на посещаемость влияют два аспекта. Во-первых, в связи с кризисом значительно вырос внутренний туризм — среди посетителей много туристов из России. И эта тенденция набирает обороты с туристическим сезоном. Надо отметить, растет число туристов не только из регионов, но и из Москвы, особенно в летний период — причем в основном это люди, не заранее распланировавшие поездку и маршрут, а те, кто стихийно приезжает в город на выходные, срываясь в пятницу из Москвы. Во-вторых, наблюдается рост повторной посещаемости среди петербуржцев. Очевидно, это связано, с неким испортозамещением, если этот термин в принципе применим к культурной сфере: в силу изменившихся экономической ситации стандартно популярным у жителей Петербурга поездкам в Финляндию и другие близлежащие страны на новогодние и майские праздники люди предпочитают посещение музеев в городе и окрестностях. Просто люди остаются в городе и начинают активно пользоваться теми предложениями, что есть.

Кроме того, после открытия в 2015 году новых современных залов музей стал привлекать крупные международные проекты, посвященные современной моде и культуре. Они как раз и собирают массовую аудиторию — выставки Филиппа Трейси, Шарли Лё Мондю, Ромеро Бритто.

С американцем Бритто, впервые приехавшим в Россию, в Эрарте вообще была отдельная история: ему «кассу» помогла сделать русская хандра осеннего Петербурга:

— Изначально на Ромеро Бритто не было вообще ажиотажа: выставка открывалась в сентябре, а сентябрь считается таким месяцем раскачки, — рассказывает Евгения Антонова. — Бритто, американский художник бразильского происхождения, популярный в странах Латинской Америки, Америки, Азии и Европы как создатель монументальных скульптур, ярких и коммерчески успешных принтов в коллаборациях с коммерческими брендами, в России неизвестен. А обычно очереди создаются благодаря или известному имени, или ожидаемому контенту — вспомним очередь на Серова. Дальше работает эффект накапливания. Я не думаю, что те, кто занимался пиаром Серова, ставил себе задачу создать государство из очереди. В случае с Бритто ажиотаж возник уже после вернисажа, когда первые трендсеттеры и лидеры мнений увидели выставку яркого художника в дождливом осеннем Петербурге. И — понеслось. Пик посещения был ближе к середине и концу выставки — мы даже не ожидали, что к Бритто жители Петербурга отнесутся настолько позитивно. Другое дело, что его воспринимали не как мировую звезду, а как художника, который несет радость, счастье и помогает убежать от депрессии. 



Вечные очереди

В салон «Дом Распутина» на Гороховой тоже очередь. Правда, не реальная, а виртуальная: если хочешь постричься у Сергея Рябинкина, арт-директора салона, творческого партнера L’Oreal Professionnel в России и члена креативной команды Российской секции ассоциации Haute Coiffure Franсaise, записываться надо заранее. Жена Сергея — сотрудник голландского Эрмитажа. Впрочем, даже музейное удостоверение не помогло в свое время Сергею с женой пройти без очереди в музей Ван Гога в Амстердаме, где была выставка Рембрандта и Караваджо. С Фридой было куда проще: Сергей сходил на закрытый вернисаж 2 февраля, за день до официального открытия выставки.

Пока Рябинкин вытягивает мне пряди, возвращаемся к земному:

— Понимаешь, поход на выставку — это в чем-то как поход в салон. Кто-то идет потому, что это модно, кто-то — потому что рядом с домом, кто-то — к конкретному мастеру. Я, например, вполне могу себе позволить поездку в Мексику, но у меня маленький ребенок, с ним не полетишь. Поэтому Фриду, конечно, пошел смотреть. Ну а открытия и вернисажи — это вообще отдельная история, где смотрят не только на художника, но и друг на друга.

Чтобы не портить работу Сергея (и не оказываться к нему в электронной очереди), вызываю такси:

— В Эрмитаж всегда очереди, — говорит таксист Александр. — В дни бесплатных посещений толпа тянется аж до Александрийского столпа.

Впрочем, размышления Александра могут быть не совсем корректными, потому что вообще-то Александр не таксист, а электромеханик, работает на корабле, по полгода не бывает в родном Питере. А тут травмировал пятку и, чтобы не скучать, таксует с помощью «Убера».

— Я был несколько раз в Эрмитаже, но особо и не тянет, тем более — в очередь, — продолжает Александр. — Мне куда интереснее Военно-морской музей и музей электротранспорта. И очередей там нет.

Последнюю петербуржскую очередь я встречаю не в музее, а на Смоленском кладбище. Очередь из людей с цветами, свечами и молитвенниками выглядит ничуть не менее солидной, чем очередь на Серова, ее хвост тянется далеко от часовни Ксении Блаженной. В основном в очереди женщины, некоторые распевают молитвы. 6 февраля — день памяти Блаженной Ксении Петербуржской. Но, справедливости ради стоит заметить, очереди на Смоленском кладбище регулярны, миролюбивы и без информповодов.
Автор
Елена Смородинова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе