О русском Космосе

(Тарковский в зеркале Достоевского)

Бытие определяет сознание.
Я прошу прощения у философов – подлинник звучит по-иному, но я говорю о мифе, который овладел массами и стал материальной силой.
Или сознание определяет бытие?
С мёртвым миром всё понятно – всё материальное непрерывно движется от сложного к простому. Камень не закатится на верх горы, выгоревшая звезда не вспыхнет, в конце веков кварковая пыль не соберётся в новые кирпичики мироздания. Всё сравняется, всё станет одинаковым, неразличимым. Оно не перестанет существовать, но обнаружить его будет невозможно – пыль не может осмыслить пыль.

А с живым миром – как?

Да, только жизнь из простого делает сложное.
Только живые клетки хлорофилла синтезируют из углекислого газа, воды и солей сложную органику под влиянием фотонов света. Всегда, чтобы сделать что-то сложное, нужно затратить энергию. У нас в КБ часто приговаривали: «Плохо само собой получится, а чтобы получилось хорошо, нужно постараться».
Сегодня – день Космонавтики, 12 апреля 2013 года.


Ответственные народные избранники даже думают сделать этот день нерабочим, правда, сохранив баланс и отняв у народа день новогодних каникул.

И?

Выходной день в апреле – приятно. На один день отдыха в январе меньше – не очень.
Отдыхать всегда приятнее, праздник ведь, заслужили.
Заслужили? Заработали? Потратили энергию? Создали что-то или хотя бы родили?
Возьмите монетку и подбросьте. Орёл-решка, банальная игра. А теперь загадайте: орёл – жизнь, решка – смерть. Ваша жизнь. Ваша смерть. У Гагарина шанс выжить был ниже 50%.

Вы этого достойны?

Сейчас вы – лично вы – полетите, если вдруг – с таким шансом?
Отовсюду людям продают вечную молодость, красоту и удовольствия.
Не продают тяжёлый труд, мозоли, сумасшествия, озарения, нервную горячку.
Зачем? Какой прок от этого космоса, ну, кроме связи, прогнозов погоды и смертельного оружия? Смотреть на котиков или на себе подобных гораздо интереснее, чем рассматривать какие-то звёздные миры «Хаббла», вон, чем пухнет «Фейсбук» и любая социальная сеть.
Ну действительно, сколько можно кричать: «Мы первые!» - сколько?
Ну и что?
Космос – наш?
Вот лично – вы – были первыми? Нет. Это сделали другие. Я – третьеразрядный инженер III-ей категории, так и не успевший доехать до Тюратама, - достоин? А библиотекарша в Надыме, продавщица в Сургуте, вахтёр в Калининграде, дирижёр в Москве – это их космос?
Что, фон Браун, умница, гениальный инженер, был хуже Королёва? Нет. Как инженер, он был лучше. Как организатор – лучше. Или он мечтал хуже Королёва? Да нет же! Америка - великая цивилизация, построенная переселенцами, людьми фронтира, голодранцами и банкирами, мародёрами и проповедниками, дала немецкому инженеру лучшую электронику, лучшую индустриальную мощь, лучшие в мире мозги, лучшую, наисовременнейшую организацию труда. Они все были мечтатели. И Королёв, и фон Браун – и сотни тысяч мечтателей, поверивших своим вождям.
И энтузиазма у американцев было с горкой – уязвившись полётом Гагарина, они грамотно перестроились и сделали НАСА – и сделали нас в Лунной гонке.
Они – нас сделали.
Или нет? Или не вас лично?
А что было у Королёва – в разрушенной, умывшейся кровью, раненной стране с тихо воющим от перенапряжения народом? Блестящие учёные, мобилизационная экономика, мудрый вождь товарищ Сталин и лучшая в мире система управления национальными проектами под руководством Почётного гражданина СССР, маршала Берии. Ведь сроки выполнения задач любой сложности определялись не стволом нагана и не коммунистическими молебнами – прежде всего, умениям решать эти задачи.

Так что же сумел сделать Королёв такого?

Безумный фанатик посадил на ракету, которая могла взорваться в любой момент полёта, небольшого роста парня с самой обаятельной улыбкой? Вы бы так смогли? Да какое он имел право – так рисковать? Фанатики. Безумцы. Просто безумцы, покрытые бронзой и сусальным золотом. Но ведь фон Браун тоже рисковал – не меньше.
Что же было такого у советского русского Королёва, чего не было у американского немца фон Брауна? Вера? Оба верили. Расчёт? Риск? Оба умели рисковать. Поддержка Партии, правительства и военных – в гонку бухались сумасшедшие деньги – всё было.
Что, русские люди из другого мяса, крови и жил сделаны?
Что же такое случилось, что до сих пор нам душу жжёт?

Давеча я смотрел передачу «Игра в бисер» по каналу «Культура».
Очень умные люди обсуждали роман «Идiот» нашего всё Достоевского. Писатель, театральный режиссёр, литературовед, журналист – все достойные, грамотные, во сто крат лучше меня знают о Достоевском и о романе – вплоть до переписки Ильина со Шмелёвым. А я вот не читал, невежда. И говорили умные, знающие люди, что Достоевский писал о низах, что Настасья Филипповна – инфернальница, не любившая, лишь мстящая, что в романе полным полно лишнего, что Достоевский понимал Христа человеком, что князь Мышкин лишний персонаж, нет, главный, что с помощью вот такого, больного на голову человека, Достоевский мог задавать главные вопросы о человеке и вере, говорили много, радуясь умной игре в намёки и аллюзии; занимаясь прилюдно-интеллигентной мозговой мастурбацией, понимали друг друга с полуслова, но ни секунды не впуская в себя главное, страшное и окончательное.
Не пропуская через своё сердце.
А что они должны были впустить, позвольте полюбопытствовать?
Ведь писатель своей душой кодирует свой опыт, своё мировоззрение, что этот код становится куском мёртвой материи – переплетённой стопкой целлюлозы с небольшой каплей пигмента – значками. И труд читателя – своей душой дешифровать и оживить этот код, эту мёртвую материю – в своей живой душе. Какая душа, то человек и прочитает.
Книжник будет видеть тропы, структуру и приёмы.
Праздный будет вычитывать историйку чужих страстей и убийства, задерживаясь на почти эротических сценах, так, развлекушечка.
Школьник будет мучительно вспоминать забубённые слова учительницы, что это великая книга – и что там такого, сплошные бла-бла-бла.
А тут ещё умные люди столько наговорили – то, чему в специальных гуманитарных институтах научились – повторили, то, что у других умных людей послушали – повторили, то, что сами прочитали-поняли – сказали.
Нет, а что они должны были сказать?
То, что раскаявшийся террорист, мятущийся каторжник, мучающийся грешник Достоевский писал этот роман, не отвечая на «главные вопросы», не ставя их, а молясь, мучительно докрикиваясь до Господа Бога?
Молитва? А что это, когда «Игра в бисер»?
Молитва – это неформат.
Докрикиваясь? Зачем? Интеллигентные люди говорят вежливо.
Рационально.
Князь Мышкин, как безупречно толерантно было сказано, «особый» человек. В смысле – со сдвигом, но мы его имбецилом не называем, мы уважаем альтернативно одарённых людей, да и, вообще, это такой великий приём, который великий писатель использовал в великом романе.
Какое дело расчёту до молитвы?
Молиться – и сладко, и страшно, потому что голый перед лицом Господа.
А они – голые? Отнюдь. В одеждах знаний, репутаций и иерархий?
Как можно, играя в бисер мыслей, принять, впустить в душу, пропустить через сердце этот столп огня? Принять на себя это добровольное сумасшествие.
Допустить, что юродивый князь нормальнее персонажей романа с их бурей страстей?
Что же – сумасшедший фанатик Достоевский послал юродивого с обаятельной улыбкой во внутренний русский космос?
Впервые?

Так?

 

А кто ещё нам показал такой внутренний космос?
Например, Тарковский.
«Солярис», «Зеркало», «Страсти по Андрею», «Меланхолия», ах, нет, меланхолия у фон Триера, а ностальгия у Тарковского, да, ещё – «Сталкер» - настоящий внутренний космос, внешний космос в «Солярисе» лишь гарнир к внутреннему.

И?

Что же такого во внутреннем космосе Тарковского?
Во всех фильмах – думающий, нервный умница, каторжный, мятущийся трудяга Тарковский запускает советского интеллигента с приятной улыбкой во внутренний советский космос. Вся космогония, вся мифология, всё мировоззрение советского интеллигента отражено в этих фильмах – сомнения, рефлексии, внутренние конфликты и расщепления, вера в Сверхъестественное и в Разум, ответственность за принятые решения, судьба, народ, мучительный поиск себя – и юродивый тоже пляшет, и астрофизик с ума сходит, и не открывается Зона страждущим, и ребёнок без слезинки движет стакан, монах муку смертную терпит, выплёвывая расплавленную смолу, и бесконечно красивая Терехова глядит в душу, душу переворачивает, Рублёв зрит образы – и кругом Русь...

Но…
Но поставим творчество – не личность – а творчество, как мировоззрение, – мировоззрение Тарковского перед зеркалом мировоззрения Достоевского.
И?
Что же получается?
Почему все эти Сонечки Мармеладовы, эти Свидригайловы, юродивый князь, старец, завистливый монах и все братья Карамазовы, натальи филипповны – весь этот разночинный, присутственный, монастырский, кабацкий, уездный мир – почему он глубже, мощнее, ярче – со всеми страстями, молитвами, изменами и яростью людской, чем такой огромный и сложный мир Тарковского?

Да, я так думаю.

Мощнее, ярче, глубже, сильнее.

Что, Тарковский не верил? Верил. Что, мало трудился? Трудился, да ещё как! Или он не умница был? Замечательный умница!
Так что же такого сделал умница Достоевский, чего не сделал умница Тарковский?
Чем таким внутренний космос советского интеллигента отличается от внутреннего русского космоса Достоевского?
Верой? Молитвой? Рациональным подходом?
Нет.
Люди всегда одинаковы.
Всегда были, есть и будут идеалисты, всегда были, есть и будут приспособленцы, лишь пропорции меняются в зависимости от здоровья народа.
Что же такого в Достоевском, что в его зеркале так тяжело видеть отражение Тарковского?
Ещё раз.
Раскаявшийся террорист… Мятущийся христианин… Грешник. Игрок. Сластолюбец. Сумасшедший. Юродивый.

И?

Думающий интеллигент. Мучительно ностальгирующий русский. Экуменист. Влюблённый мужчина. Умница…
И что же? Ну же! Ну!!
Вот тебе и «ну».
Оба творцы.
Оба – во внутренний космос.
Только вот у героев Достоевского нет запасного парашюта.
Они – окончательно.
Навсегда.
Погибают.
Убивают.
Предают.
Влюбляются.
Безумствуют.
Мучительно или радостно верят.
Мстят.
Подличают.
Сходят с ума.
Плачут – навсегда – душой, сердцем, без стоп-крана и тормозов. Они не могут улететь к себе на Землю, не могут выйти из Зоны, не могут пройти со свечой по воде, не могут угаснуть - нет, взрывом веры и безверия! – потому что торопятся жить, энергии у них с горкой.
Энергия.
Да?
Да.

Кроме риска, Королёв сделал Поступок.

Свою жизнь, свою мечту, на кон поставил. Головой рискнул. Не перед Хрущёвым, перед Богом. А фон Браун не смог. Рациональный немец - не смог. Потом - да. Но впервые - нет. Для этого надо быть "этим сумасшедшим русским".
Кроме внутреннего космоса Достоевский стал юродивым Христа ради – во внутреннем русском космосе – а Тарковский не смог – сойти с ума – в советско-интеллигентном мифе.
Орёл-решка?
Нет!
Вся штука в том, что наша русская цивилизация построена людьми Поступков.
Когда сознание определяет бытие, инженер становится юродивым, а молитва яснее рационального шаманизма – потому что через сердце.
Когда слезинка ребёнка важнее телекинеза со стаканом, а улыбка юродивого важнее коленпреклонённого клона в океане Соляриса, И женский крик, навзрыд, волчьим воем в цыганском таборе – сдирает с души грязь сильнее меланхолии и печали.
Когда русская граница – только горизонт, как поётся в новой песне.
Когда до Господа-Бога рукой подать.
Только вот и космос, и крест ещё надо заслужить.
Мы этого достойны?

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе