8 сентября 2010 ● Андрей Ванденко
Илья Глазунов — о том, почему он не ушел в монахи, о товарище Ленине, спасшем голодного студента, о том, как «мистер Нет» выпросил себе портрет, об опломбированном торте, сожженной дипломной работе, а также об уроке рисования, преподанном лично Екатериной Фурцевой
В качестве предисловия к разговору Илья Сергеевич презентовал мне свой четырехтомник «Россия распятая» с подробными и обстоятельными рассуждениями об истории государства и судьбе собственного рода на фоне державы: «Почитайте. Надеюсь, мои книги помогут вам найти ответы на многие вопросы. А те, что останутся, попробую прокомментировать я…»
— Почему вы не стали монахом, Илья Сергеевич?
— Как странно, что ваш первый вопрос именно об этом! Дней десять назад я разбирал архив и случайно наткнулся на рисунок, сделанный более шестидесяти лет назад в Киево-Печерской лавре. Мне было девятнадцать, я оканчивал среднюю художественную школу при Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина в Ленинграде, собирался учиться дальше, но вдруг сел в поезд и поехал в Киев. С вокзала отправился в Софийский собор, оттуда в Лавру. Побродил по пещерам с мощами, помолился в храме и, набравшись храбрости, спросил у местного служителя, что нужно для пострига в монахи. Отец Тихон, так звали старца, внимательно посмотрел на меня и принялся задавать вопросы о том, откуда я, чем занимаюсь, представляю ли, какова монашеская жизнь. А после, помолчав, сказал: «Мы, рабы Божии, отгородились от мира высокими стенами Лавры и на склоне лет спасаемся здесь, но ты молод, полон сил. Да и имя носишь обязывающее: Илья — Богом избранный. Не зарывай талант в землю. Иди, учись, борись со злом, утверждай правду. Благословляю тебя, сын мой, и буду молиться».