Искусство не принадлежит народу?

Тема c исследователем западноевропейского и русского искусства
Илья Дороченков, декан факультета истории искусств Европейского университета в Санкт-Петербурге
По данным ВЦИОМ, каждый пятый россиянин никогда не был в театре, каждый второй был там "когда-то", но практически никогда театр не посещает. Половина российских граждан не ходит в кино, а 13 процентов респондентов вообще никогда не были в кинотеатре. Более 40 процентов россиян ничего не слышали о "Ночи в музее", треть слышали, но не собираются посещать, 27 процентов опрошенных признались, что ни разу не были в музее.

Искусство не принадлежит народу?

Обсудим тему с деканом факультета истории искусств Европейского университета в Санкт-Петербурге, кандидатом искусствоведения Ильей Доронченковым.

В мире уже много лет наблюдается музейный бум

- В этом году руководителя Кубанского казачьего хора Виктора Захарченко удостоили госпремии. Кубанский казачий хор - это именно то искусство, которое без всяких натяжек принадлежит народу?

- Я думаю, кубанский песенный фольклор находит безусловный отклик в сердцах огромного количества людей, потому что отвечает их ожиданиям. Есть запрос на нечто сердечное, удалое, народное, коренное. Фольклор, который сегодня звучит со сцены, он, конечно, сильно адаптирован к современному слушателю и лишь базируется на народных песнях. Эти ребята из Кубанского казачьего хора, судя по всему, отличные профессионалы, которые музыкально воплощают и визуализируют один из образов русского народа. Как этот образ сконструирован - это уже другой вопрос.

- А чем вызвана проснувшаяся массовая тяга к изобразительному искусству? Невероятный ажиотаж вокруг выставки Серова в Третьяковке, длиннющие очереди на живопись и графику Фриды Кало в петербургском Музее Фаберже...

- Мне кажется, пока рано говорить о каком-то тренде. Нужен повторный всплеск интереса к каким-либо художникам, чтобы делать определенные выводы. Вот осенью будет Айвазовский в Третьяковке, посмотрим, соберет ли он столько народу, сколько собрал Серов. Вообще в мире уже много лет наблюдается музейный бум. Обеспеченный средний класс воспитан в осознании, что музеи посещать необходимо.

- В очереди "на Серова" стоял не только средний класс, там, как пишут светские репортеры, "были замечены" и студенты, и пенсионеры, и вообще очень пестрая публика.

- Вот этот музейный бум, он, в частности, и породил феномен выставки - блокбастера. Мы покажем вам сады Клода Моне! Представляете, какие очереди были бы в Соединенных Штатах на сады Клода Моне. Я однажды проехался по разным музеям Америки, где выставлен Моне, видел пять горбатых мостиков почти одинаковых, я их возненавидел потом. Но Моне - идеальный художник для выставки, обреченной на массовый успех. Или вот вам великолепный пример - выставка итальянского ренессансного портрета в Берлине несколько лет назад. Люди приезжали туда со всей Европы. И это был не только средний класс. Это были и студенты, и представители самых разных социальных слоев. Огромное количество людей стояли в этих очередях. Таких выставок много. И европейцы по ним мигрируют. Сейчас выставка Босха в Музее Прадо и другая выставка Босха в Хертогенбосе в Голландии... Такие выставки очень хорошо интеллектуально обеспечены: их делают высококлассные специалисты, издаются каталоги, которые становятся научным событием. Ну и конечно это еще и коммерческое предприятие. Это дорого. Это требует современного концептуального мышления от кураторов. Это требует подготовки от аудитории.

- Может, подготовленность нашей аудитории к встрече с Серовым и сыграла свою благородную роль? Народ, еще со школы знающий "Девочку с персиками", ринулся в Третьяковку за новыми впечатлениями?

- Мне кажется, что ажиотаж в последние дни выставки Серова был отчасти ситуативен. Хорошая реклама, холодная зима в Москве... Если же говорить о содержании выставки... Я думаю, Серов, который был представлен в Третьяковке, дает русскому человеку то, чего ему сейчас очень не хватает. Он дает ему картину России, которую мы потеряли и которой приятно гордиться. Эта Россия очень импозантна. Там полно портретов симпатичных Романовых и там не спрашивают, почему Серов прекратил отношения с семьей Романовых. Для художественного сообщества Серов был человеком стоически нравственным, и если он принимал некое решение, продиктованное ему его моралью, то от этого решения уже не отступал. Мало кто из зрителей способен оценить уникальную и, кажется, ни у кого больше, кроме Серова, не встречающуюся способность показать импозантный образ заказчика и одновременно насытить этот образ такой иронией, что она разрушит поверхностный эффект. Посмотрите на портрет Феликса Юсупова с бульдогом. Это чей портрет? Это портрет Дориана Грея, молодого хлыща, который потом убьет Распутина? Или это психологический портрет мопса, который похож на Уинстона Черчилля? Такое мало кто умеет. У Серова на той выставке есть немного русского народа и русской природы, есть динамичное купечество, есть бодрая интеллигенция - посмотрите на Ермолову, на Горького...

Это та Россия, которая ушла и которая под кистью Серова предстает как очень импозантная страна, какой она, конечно, и была. Но только выставка не дает ответа на вопрос: что же случилось с Россией? Между тем творчество Серова такой ответ давало. На выставке нет вещей, связанных с 1905 годом. Там нет гуаши "Солдатушки, бравы ребятушки...", написанной по личным впечатлениям от разгона демонстрации 9 января, который он наблюдал из окон Академии художеств, после чего порвал отношения и с академией, и с ее президентом, великим князем Владимиром Александровичем, имевшим к Кровавому воскресенью прямое отношение. Кураторы выставки убрали кое-что принципиально важное из Серова. Но общий образ России, вызывающий ностальгию, выставка дала. Самое главное - мы увидели великолепную живопись. В этом смысле успех заслужен. А вот будет ли он повторен? Если повторится, это будет означать, что наше общество действительно соскучилось по сильным художественным впечатлениям, причем идущим не только от современного искусства.

Русский человек все еще запрограммирован XIX веком

- А выставка Фриды Кало, пережившая трехмесячную зрительскую осаду? Это феномен той же природы, что и выставка Серова?

- Фрида Кало - это немножко другое. Если Серов живописец от бога, то Фрида Кало не живописец. Для нее кисточки и краски - это способ самопроекции, предъявления своих состояний, комплексов, страданий. Поскольку она находится в контексте сюрреализма и примитивизма, ей можно не уметь писать и тем не менее быть очень эффектной художницей. Но здесь, мне кажется, большую роль сыграло то, что она благодаря голливудскому кино уже поп-звезда. И контингент на ее выставке был разный. Помимо петербургских пенсионеров, которые ходят на все важные выставки, там было большое число людей, представляющих так называемый креативный класс. Люди, которые хорошо упакованы, обеспечены, они могут приехать из Москвы посмотреть на эту маленькую выставку, заплатив 500 рублей за вход, и которые сами понимают, как делается имидж. Показ этой выставки - большой успех Музея Фаберже. Это был еще и грамотный маркетинговый проект. Если вы посмотрите вирусные ролики, которые Фейсбук распространял, вы увидите, кто именно эту выставку рекламировал, кто говорил, какая картина ему больше нравится. Это были именно те медиаперсоны, на которых ориентируется креативный класс. Успех выставки Серова и успех выставки Фриды имеет разную природу. Но для меня оба эти успеха отрадны, потому что они свидетельствуют об интересе к искусству.

- Этот интерес возбуждается, вероятно, не только эстетической притягательностью полотен Серова или Кало. Это еще и социальный феномен. В чем он состоит?

- Третьяковка - хорошо посещаемый музей. Но в случае с Серовым был геометрический рост посещения. Очевидно, произошло совпадение нескольких факторов, обеспечивших успех этой выставки. Во-первых, качество представленных вещей. Во-вторых, то, что Серов известен всем. Я уверен, такой же лом был бы на Репина. Будет, наверное, и на Айвазовского, и на Шишкина. У нас не так много художников, которые создали целостный образ. Когда ты говоришь "серовская девушка", ты понимаешь, о чем идет речь. Это не каждому художнику дается. Тут совпадение эстетических факторов и социальных. Серова помнят со школы все поколения. Русский человек все еще запрограммирован XIX веком. Если вы попросите обычного человека назвать десять лучших русских картин, я подозреваю, что восемь из этих десяти будут передвижники плюс Брюллов и Александр Иванов. "Черный квадрат" туда попадет только потому, что он раскручен. В этом смысле мы все еще очень консервативная страна. Так что успех такого рода выставок обеспечен традицией. А с Фридой Кало - это уже какой-то новый успех, это медиауспех.

Массовая публика - это фантом

- Массовая публика - это кто? Каковы ее социальные, эстетические, идеологические запросы?

- Я не думаю, что массовая публика существует. Массовая публика появляется как толпа на выставке Серова. Но если говорить о публике художественных событий, то эта публика внутри себя очень неоднородна.

- То есть вы считаете, что массовой публики как социального монолита не существует?

- Да, мне так кажется. Публика - она разная. Массовой она становится именно тогда, когда предъявляет себя как публика. То есть когда мы ее видим. А когда эти люди сидят у телевизора, ездят в трамвае - это не публика еще. Есть замечательная книга американского искусствоведа Томаса Кроу "Художник и общественная жизнь Парижа XVIII века", одна из базовых в социальной истории искусства, где он, в частности, анализирует процесс сложения публики как феномена. И оказывается, что публика - это не все те, кто пришел на выставку или концерт. Публика - это люди, у которых свои запросы и ожидания. Эти запросы и ожидания посетители выставок инвестируют в того или иного художника, и не только потому, что он хорошо рисует, а потому, что в нем они видят воплощение своих нравственных, эстетических и даже политических воззрений. И внутри публики существуют довольно отчетливо вычленяемые группы. Массовая публика - это некий фантом, плод нашего стремления привести людей, в той или иной степени интересующихся искусством, к какому-то общему знаменателю.

- А к кому тогда апеллирует масскульт? Разве он не апеллирует к некой культурной общности?

- Давайте уточним, о чем мы говорим. Мы говорим об аудитории, которая воспринимает искусство как нечто локализованное и обладающее сверхценностью? Или об аудитории, которая слушает поп-звезд? Во втором случае мы имеем дело скорее с экономическим механизмом, который работает на ожиданиях людей, удовлетворяет эти ожидания, что совершенно необходимо. Когда произошла урбанизация и человек потерял то, что было фольклором, этому человеку понадобилось петь, танцевать, как-то транслировать свои переживания. Любовь, ненависть, разлука, мать, жена, дети... Шансон - об этом, о вечном. И массовая культура очень хорошо удовлетворяет эти потребности. Но если мы будем говорить о публике, которая ходит на выставки, здесь градация будет другая. Здесь мы будем делить людей по культурному бэкграунду. Серов объединяет всех, а Малевич уже нет. В этом смысле я скорее за поиск различий, чем общности.

Пролеткульт - радикальное воплощение европейской традиции приближения искусства к простому человеку

- Пролеткультовский лозунг "искусство - в массы" - не был ли он заведомо утопическим и лицемерным? Какую задачу ставил Пролеткульт? Приобщить широкие массы к высокому искусству? Пробудить в самом пролетарии художника?

- Как и всякий социальный проект, Пролеткульт был нацелен на массы и действительно имел на них воздействие. Кстати, Ленин, в уста которого Клара Цеткин вложила лозунг "Искусство принадлежит народу", был ярым врагом Пролеткульта. Но не потому, что Пролеткульт варварски упрощал все и вся, а потому, что вождь мирового пролетариата видел в Пролеткульте опасность появления альтернативной коммунистической - но небольшевистской - организации под контролем его лидера Александра Богданова. Сама же по себе идея "искусство - в массы" - радикальное воплощение европейской традиции приближения искусства к простому человеку. Эта традиция возникла в ХVIII веке, ее реализовывало XIX столетие. Вспомним бельгийские народные дома, которые строил Ван де Велде, изысканнейший мастер модерна. Представьте, что Федор Шехтель строил бы не только особняк Рябушинского, но еще и рабочие клубы. Недавно Джайлс Уотерфилд, английский специалист по истории музеев, читал у нас в университете лекцию об английских музеях второй половины XIX века. Выяснилось, что в Ливерпуле, Манчестере, в этих жутких городах-фабриках, на основании опыта которых Энгельс писал о положении рабочего класса в Англии, сама элита начала скидываться, строить красивые здания и закупать для них картины. Эти здания предназначались едва ли не в первую очередь для рабочих.

Искусство принадлежит тому, кто готов с ним разговаривать. Тому, в ком есть потребность в искусстве, чем бы она ни определялась

В них создавались городские музеи, которые находились на иждивении города, но чаще - спонсоров, и которые были ориентированы именно на массовую публику. Все это придумали английские предприниматели. Они покупали искусство воспитывающее. На приобретенных ими картинах изображались сентиментальные и нравоучительные сцены: как надо себя вести, как надо жить; национальный пейзаж, какие-то душеспасительные вещи... Это был большой социальный праздник. Или возьмем Германию эпохи Бисмарка, когда там издавался один из самых популярных журналов "Искусство для всех". Я не думаю, что аудитория этого журнала включала в себя значительное число рабочего класса, но мелкая буржуазия, ремесленники, учителя, интеллигенция, безусловно, были читателями этого журнала. Это был массовый журнал с очень серьезной программой. А большевики, идя на поводу у своей идеологии, упростили проблему приобщения народа к искусству, которая стояла давно, и не только в России. Большевики, вообще-то говоря, к искусству относились серьезно, поскольку его боялись. И Богданов, идеолог Пролеткульта, в 1918 году открытым текстом писал, что пролетарий, посещающий сокровищницу искусства прошлого, беззащитен перед его обаянием и буквально физически заражается им. Пролеткультовцы верили, что, посмотрев на капиталистическое искусство, ты можешь проникнуться капиталистической идеологией. Как это ни покажется странным, они принадлежали к гегелевской традиции понимания искусства как воплощения духа нации, которое в то же время способно прямо влиять на ее ментальность. Большевики, конечно, лицемерили, говоря, что искусство принадлежит народу. Они прежде всего стремились к манипуляции сознанием, а не к приобщению пролетария к искусству. Той же цели служил и соцреализм.

- Чем сегодняшняя массовая культура России, на ваш взгляд, отличается от массовой культуры позднего СССР?

- В определенной степени ничем. Те же самые лица - Пугачева, Кобзон... Массовая культура - это ведь зверский мир. Мир сложных отношений. Но у нас он как-то уж очень законсервировался. Тогда как в идеале это ротация, это борьба, это колесо фортуны. Сегодня ты наверху, завтра тебя сбросят. Чтобы удержаться, нужно стараться быть первым. Образцовой индустрией в этом смысле является западная. А у нас, мне кажется, недостает свежих лиц и идей. Либо же они не получают доступа к действительно широкой публике. Но на тех уровнях массовой культуры, которые не имеют выхода на федеральное телевидение, я уверен, существует необходимое разнообразие и обновление.

Искусство надо чувствовать, а не понимать

- Что такое элитарное искусство? Или настоящее искусство по природе своей элитарно? Что не элитарно, то не искусство, а масскульт?

- Подобного рода подходы к искусству были во все времена. Но, честно говоря, я не вижу большой драмы в противостоянии элитарного и массового искусства. Большинство великих мастеров, например, XVII века при жизни испытали успех - их признавала элита. И если они не были популярны у "человека с улицы", то потому, что массы удовлетворялись другим искусством - либо фольклором, либо храмовой живописью.

- Понимать и ценить высокое искусство не каждому дано? Это удел образованных, мыслящих людей?

- Случались эпохи, когда адекватно понимать некоторые вещи было трудновато. Тот же Ренессанс, например. Великую гравюру Дюрера "Меланхолия-I" девяносто девять процентов современников просто не понимали. Это сложное интеллектуальное высказывание, для адекватного понимания которого нужно обладать целым набором знаний, включая оккультную философию. Такие вещи всегда заточены под просвещенную аудиторию. Все трактаты XVII века утверждают, что для понимания искусства нужен интеллект. И только в начале XVIII века в работе аббата Дюбо появляется мысль, что искусство апеллирует к чувству и должно восприниматься чувством. И сегодня мы живем с убеждением, что искусство надо чувствовать, а не понимать.

Если вы попросите обычного человека назвать десять лучших русских картин, я подозреваю, что восемь из этих десяти будут передвижники плюс Брюллов и Александр Иванов. "Черный квадрат" туда попадет только потому, что он раскручен

- Нуждаются ли представители высокого искусства в расширении своей аудитории? Или они могут удовлетвориться вниманием к ним настоящих ценителей, знатоков?

- Нет художника, который не жаждал бы всеобщего успеха.

- Но не может симфонический оркестр собирать стадионы.

- Может. Я только не уверен, что там будет хороший звук. Оперный фестиваль в Глайндборне, симфонические концерты на лужайке в Центральном парке Нью-Йорка... Это перформанс, это социальное событие. Люди приходят послушать Моцарта, Бетховена... Это здорово.

Почему бы человеку среднего достатка не приобрести у художника оттиск гравюры?

- Искусство принадлежит народу лишь в той степени, в какой оно является товаром? И лишь тогда, когда народ этот товар покупает?

- Нет, народ не настолько платежеспособен, чтобы покупать искусство. Искусство вообще удовольствие дорогое.

- Я имею в виду покупку входного билета, а не полотен Дюрера или Гогена.

- Существует большое количество художников, которые не продаются в галереях. Но я хочу сказать не о билетах на выставку, а том, что у нас пока не создалась культура непосредственного потребления искусства, когда можно найти художника, который тебе нравится, и приобрести у него какую-нибудь картину. Отсутствует среднее звено между теми, кто покупает билет и потребляет искусство символически, и теми, кто приобретает на аукционах Шагала или Пикассо. Хотя почему бы человеку среднего достатка не приобрести у художника гравюру или полотно? Ведь можно купить настоящую вещь. Гравюра в шестидесяти экземплярах - это авторское произведение. Ты будешь смотреть и радоваться, выстраивать повседневный, абсолютно личный диалог с вещью, которая принадлежит тебе и постоянно присутствует в твоем доме. Что касается финансовой доступности музеев... Я считаю, что ситуация здесь не столь уж катастрофична. Хотя музеям приходится периодически устраивать "дни открытых дверей" для пенсионеров - и это совершенно необходимо в наших условиях.

Искусства без потребителя не существует

- Так кому же на самом деле принадлежит искусство? Может быть, самому художнику и больше никому?

- Представим себе беспечного художника, который создает картины, никому их не продает и никогда не выставляет. Это сюжет для фильма ужасов.

- Искусство не может существовать без потребителя?

- Конечно. Особенно потому, что у искусства масса функций. Это сейчас мы согласились с мыслью, что искусство удовлетворяет преимущественно эстетические потребности. А до этого столетиями жили в понимании, что искусство служит церкви, возвеличивает государя, формулирует философские высказывания, иллюстрирует литературные произведения или отчеты путешественников. Вопрос "это искусство или ремесло?" существовал всегда. И по-разному решался в разные эпохи. Скажем, в эпоху Леонардо спорили, что лучше - скульптура или живопись, что выше - ремесло живописца или ювелира? Диспуты на этот счет шли очень серьезные.

Бенвенуто Челлини с Леонардо да Винчи не договорились бы. И мы имеем дело уже с результатами этих споров, а у нашего времени - свои интеллектуальные баталии. Но в любом случае искусства без потребителя не существует.

- И в этом смысле искусство принадлежит народу?

- Искусство принадлежит тому, кто готов с ним разговаривать. Тому, в ком есть потребность в искусстве, чем бы она ни определялась. Если ты способен внутренне меняться, искусство тебе в этом сильно поможет.

Визитная карточка

Илья Доронченков - исследователь западноевропейского и русского искусства, декан факультета истории искусств Европейского университета в Санкт-Петербурге. Постоянный гость телепрограммы "Правила жизни" на канале "Культура", лектор образовательного портала "Арзамас".

Окончил Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. Специализация - зарубежное искусство XIX века; история искусствознания и художественной критики; восприятие зарубежного искусства в России. Основные исследовательские интересы: восприятие зарубежного искусства в России (вторая половина XIX - первая половина XX в.), история литературы об искусстве, художественное сознание русской эмиграции, изобразительное искусство и русская словесность.

"Музейный бум, который на фоне экономического кризиса несколько угас, тем не менее в странах Запада длится уже несколько десятилетий. Если мы ориентируемся в перспективе на такую культурно-экономическую модель, то, я думаю, должны заботиться о воспроизводстве класса носителей смыслов, кем и является интеллигенция, в том числе историки искусства", - считает Илья Доронченков.

Автор
Валерий Выжутович
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе